По следам мистера Волка

— Вдруг он был верующим? — подаёт Джон голос, когда на лицо покойного падает первый ком земли, и граф медлит. — Быть может, нужно прочесть молитву?

У Герберта выразительно изгибается бровь и Кроули тушуется:

— Ну, или хотя бы сказать речь, — и он переводит взгляд на Элис.

Просящий, испуганный, растерянный взгляд…

— Вам его жаль, мистер Кроули? — при Герберте она почему-то придерживается официального тона.

— Не знаю, но человек ведь, как-никак. Оставить его даже без речи разве можно?

— Валяйте тогда…

И Кроули, волнуясь, набирает полную грудь воздуха.

— Этот человек был плохо нам знаком, но своим появлением оставил след в наших сердцах на всю жизнь. А сделать такое может не каждый. На его пути наверняка встречались люди добрые, которые видели добро и в нём. А значит, что-то хорошее после него останется на этой земле, пусть даже лишь в чьих-то воспоминаниях или чувствах. Я… — прочищает горло, — надеюсь на это. Покойся с миром… Эм? — и смотрит на Элис, договаривая шёпотом: — Скажи за меня, я не знаю его имени… Покойся… дорогой? Эм…

— Мистер Вулкан, — договаривает Элис, даже не вдумавшись, сверля Джона внимательным, острым взглядом.

— Мистер Вулкан, — вторит ей Кроули торжественным тоном, и Герберт спешит закопать могилу, пока до Джона не дойдёт, почему имя такое странное.

— Пока ещё не закопали… — шепчет Элис графу, — вы уверены, что ему можно доверять?

— Хотите, — отзывается он тоже шёпотом, — чтобы мы закопали обоих?

Элис фыркает.

— Это ведь разумно.

— Не сказал бы… — работает он лопатой. — Открыться всё может в любом случае. Курт вот просто выкрикнуть способен что-то неосознанно. А тут открылось бы два трупа вместо одного.

— Вы там что? — настораживается Кроули, которому всё никак было не расслышать слов.

Элис вдруг усмехается, поймав его взгляд и сверкнув магией в глазах.

— Вы убивали хоть раз?

— Конечно нет! А вы? — выпаливает он.

Элис смеётся в ответ.

— Просто пошутила, расслабьтесь. Мистер Кроули, — говорит уже громче, — когда мне ждать плату за вещи?

— Завтра всё будет у тебя, — тяжело вздыхает он и устало садится в траву. — Завтра. Я помню.

Герберт заканчивает закапывать и принимается укрывать всё дёрном.

— Вроде не очень заметно выходит, да?

Элис запрокидывает голову.

— Будет дождь. Это хорошо.

Она переводит взгляд с хозяина на друга и произносит твёрдо, как мать могла бы говорить с сыновьями:

— Ничего не было. Мы вернёмся в замок, я проверю печи и уйду собирать травы для чая. Вам нужно отдохнуть — нам предстоит выяснить, для чего градоначальнику амулет.

— Точно, — выдыхает Герберт и, подчиняясь, направляется в замок. — Я совсем забыл… Элис, только, прошу, возвращайся как можно скорее. Я беспокоюсь за тебя.

— Всё будет в порядке.

Она знает, что должна перегнать лошадей сама, ведь если всё вскроется, будет проще обелить остальных.

Хотя Герберту это в любом случае навредит.

Впрочем, с его-то репутацией, может быть, будет уже неважно — одним телом больше, одним меньше.

Она умывается, переодевается, бросает в печь рубаху, заляпанную кровью. На всякий случай. На столе оставляет графин с виски и уходит.

Глава 13. Находка главы стражей

Спустя какое-то время Герберт заходит в гостиную и находит на столе бутылку. Волнение за Элис заставляет увязнуть в тяжёлых размышлениях, которые вытягивают из него и без того малый запас сил. Но сон не идёт, он знает, что если даже попытается заснуть, ничего не выйдет, пока Элис не вернулась в замок. Поэтому вряд ли будет хуже, если…

— … мы выпьем? — доносится до него обрывок фразы, словно завершение собственной мысли, и Герберт только теперь понимает, что рядом с ним стоит Кроули.

— Что? — промаргивается он.

— Говорю, — повторяет Кроули, — что, если мы выпьем?

— А, да, конечно, — он разливает виски по стаканам и садится на диван.

Там же устраивается и Кроули. Но разговор не вяжется, обоих гнетут недавние похороны, если можно это так назвать, и связанные с этим мысли.

— Пойду проверю, как там Курт, — поднимается Герберт.

— Но…

Видимо Джону оставаться одному совсем не хочется, но граф успокаивающе поднимает руку и заверяет его:

— Я сразу же вернусь, одну минутку, — и, захватив с собой лишний стакан, поднимается наверх, надеясь, что хоть там не застанет ничего, что впоследствии придётся с трудом скрывать.

Его тревожит тишина, когда он поднимается на чердак и подходит к двери, но вскоре с той стороны слышатся голоса и Герберт усмехается, разобрав обиженное девичье: «дурачок…», и стучит, прежде чем зайти.

— Да не убийца он, поняла? — доносится голос Курта. — Что там? То есть кто? Стражи?

— Это я, — толкает Герберт дверь и обводит их (благо в приличном виде оба, если не считать брюк на девчонке) замученным взглядом. — Решил угостить, — протягивает стакан.

— Подожди, — бросает он Дине и выходит на лестницу, вцепившись в графа. — Ну чего?

— Что, чего? — хмыкает он, и вручает-таки стакан Курту в руки. — Элис отлучилась, ждём её. А так ничего…

Он хочет спросить, куда это отлучилась и, возможно, наорать, но вглядевшись в Герберта, на удивление, сдерживается.

Только опрокидывает в себя содержимое стакана и морщится.

— Как ты?

Герберт передёргивает плечом.

— Живой пока, — усмехается мрачно. — Пытаюсь себя убедить, что всё это нужно лишь переждать, как и любую другую бурю, после которой следует спокойствие и тишина… У вас тут всё в порядке? Девчонка то шебутная, как я посмотрю. А вообще, — решает он вдруг, — хочешь, спускайся к нам в гостиную, а?

— Ты такой добрый, что даже бесишь, — ухмыляется Курт.

Как вдруг подступает к нему, глядя в глаза.

— Что? — слегка теряется Герберт, но не отступает, напротив, кладёт ладонь ему на плечо и слегка сдавливает. Вместо объятий, так сказать. И говорит вдруг: — Не добрый я, обычный… Привязался к тебе каким-то образом. Ты… стал мне как сын. Пожалуй, так.

Курт… упирается лбом в его грудь и тяжело дышит.

— Ну, что ты… Всё будет хорошо, вот увидишь, — шепчет Герберт, с теплотой гладя его по волосам. — Ну, будет тебе, будет… А то я совсем расклеюсь, совсем размяк что-то, — усмехается и мягко отстраняет Курта от себя. — Пойдём? Хватит тебе здесь сидеть, Джон тебя теперь не сдаст.