Подари мне небо. Сломанные крылья

Нам было по пятнадцать лет, и мозгов у нас было не больше, чем у…

В общем, их не было совсем. Родители пытались нам помешать, но у них это получалось с трудом. Или не получалось вообще. Мы подвергали себя опасности – шарились по заброшенным зданиям, встречали не самых хороших личностей, пытались вызвать уважение у старших, но получалось всё ровно наоборот.

В какой-то момент нам захотелось получить денег, и мы стали выпрашивать работу у тех, кто старше – предлагали помыть машину за евро или центы, помочь кому-то куда-то добраться – и вроде как тоже не за бесплатно.

Но и эти идеи не прожили долго. Многие либо отказывались от услуг, либо использовали нас, а потом прогоняли как мальчишек – и мы не видели ни денег, ни их уважения. Бернард, так звали моего друга, однажды, явно не подумав, решил попросить денег у какого-то мужчины в костюме, который показался ему богатым и щедрым. Бернард как-то очень по-настоящему расплакался и сказал, что у него болен брат, не хватает денег на операцию… Слёзы были настоящими, а выражением лица горестным, и мужчина сжалился, протянув ему несколько купюр. Не монет. А именно купюр.

Ложь сыграла злую шутку – она показала Бернарду, что можно на этом заработать. И мне нужно было подумать и объяснить ему, что так нельзя. Что это не выход. Но что я мог в том возрасте? Особенно тогда, когда в руках были заветные купюры, на которые можно было купить кроссовки, о которых так мечтал?

И я стал подыгрывать другу. Мы придумывали болеющих родственников, раненых собак… И многое другое. То, что не соответствовало ни нормам морали, ни нормам закона.

Но рано или поздно ложь прекращается и оборачивается трагедией. Трагедией, которая меняет всю твою жизнь.

Общение с Бернардом стало сходить на нет в тот момент, когда я поступил в университет на юридический факультет. Первые два года я не мог определиться, какую именно выбрать специальность – «юрист» – слишком обширное понятие. А с третьего курса нас обещали повозить по практикам – суды, адвокатские конторы, даже тюрьмы – чтобы мы поняли, чего именно хотим от работы.

Вся офисная рутина была для меня скучной, однообразной. Перебирать бумажки с законами и спасать работодателей от их же ошибок мне казалось слишком неинтересным. Слишком не тем, чего я хотел от жизни.

Но судьба подкинула мне идею. Или шанс.

За отличные успехи в учёбе мне предложили быть помощником адвоката в одном спорном деле. Мне дали на разбор документы, попросив проанализировать ситуацию и выразить своё мнение. Адвокатом я быть не хотел – мне казалось, что защищать преступников – это не моё. Да, я понимал, что, кроме преступников, есть и те, кого оболгали. Но факт оставался фактом – порой придется защищать тех, кто виноват. И виноват в чём-то страшном.

Но то дело, которое поручили мне, выглядело, правда, как-то мутно. По документам история была стандартной и ничем не примечательной. Молодой мужчина (имя опускалось) обвинялся в сексуальных домогательствах до ребёнка. Сам он утверждал, что это клевета и ложь. Доказательств не было. Подтверждения факта домогательств тоже. Но так как был замешан ребёнок, нужно было быть предельно осторожным. Главное защитить интересы обвиняемого до тех пор, пока доказательства не подтвердили обратное.

И я дрожал от восторга – наконец-то не просто бумажки, а какое-то живое дело! Неважно, в роли адвоката или судьи или кого-либо ещё меня пригласили. Попробовать себя в деле было гораздо интереснее вычитывания разного рода законов.

Я взялся за дело, внимательно рассматривая каждую написанную букву, вдумываясь, анализируя. И лишь дочитав дело до конца и перевернув последнюю страницу, я наткнулся на фотографию, которую, едва ли заметив, выронил из рук. И почувствовал, как земля уходит из-под ног.

На фотографии был Бернард. Мой друг детства. Тот самый, с которым я когда-то лазил по заброшкам. Тот самый, кто когда-то научил меня лгать. И тот самый, кому я однажды перестал доверять.

Я вновь стал перечитывать дело, уже совершенно под другим углом. Тогда я был слишком молод и не мог мыслить объективно. Читая повторно документы, перед глазами всплывал образ моего друга. Того самого, кто умел врать… Заставляя поверить в эту ложь даже меня.

Он утверждал, что девочка соврала. Что ничего из того, о чём она говорила, не происходило. Доказательств у него не было. Только слова. А за спиной девочки – слёзы, поддержка родителей, родственников, друзей… И всей школы.

Суд начался через неделю, и я на ватных ногах входил в здание, не представляя, что именно скажу Бернарду. Узнает ли он меня? По сути я не был его адвокатом, я был стажёром – тем, за спиной которого стоял «старший». Но, войдя в здание суда, я сел рядом с Бернардом. Он кивнул мне в знак приветствия, и я по глазам видел – он узнал меня. В них вспыхнула надежда. Надежда на то, что я смогу ему помочь. «Ты мне веришь?» – безмолвно вопрошал он. А я не знал. Хотел верить, но не мог. До конца не мог.

Девочка утирала слёзы, давая показания. Она сбивчиво описывала молодого мужчину, который подошёл к ней после школы и попросил помочь. Как он схватил её, оставляя на теле синяки – фотографии которых почему-то не сохранились. Как он потащил её за собой… Судья и присяжные вытирали украдкой глаза, показывая своим видом весь ужас происходящего.

А Бернард тихо сидел рядом и шептал, что всё это ложь. Что он впервые видит эту девочку. Я попытался найти его алиби, хотя бы какие-то доказательства того, что его не было в том месте, в тот час. Но видео с камер наблюдения отсутствовали, свидетели тоже. Как будто кто-то намеренно стирал обстоятельства, которые могли ему помочь.

Я пытался найти несостыковки – девочка была не уверена, показания менялись, и я хотел указать на эту брешь. Но каждый раз встречался с непробиваемой стеной:

«Вы пытаетесь оправдать преступника!»

«Как вы смеете не верить ребёнку?!»

«Вы пытаетесь её запугать!»

На меня бросали презрительные взгляды. И я сомневался. Всё время, в каждом слове, в каждом действии. Прошлое и настоящее смешалось в одном моменте. Я не мог понять, кто передо мной: жертва лжи или лжец, который снова лжёт?

И в итоге я не смог.

Я не защитил его.

Суд вынес приговор, что он виновен.

Бернард был сломлен. В его взгляде была боль и отчаяние. И лишь одна фраза: «Ты веришь мне?»

Несколько ночей подряд я просыпался в холодном поту, чувствуя, что совершил ошибку. А спустя неделю узнал, что Бернарда больше нет. Он не справился. Не смог пережить. А чуть позже выяснилось, что девочка обманула. В тот самый день она загуляла с подружками и, испугавшись гнева матери, соврала. Почему она выбрала Бернарда? Потому что в тот день он действительно был у школы. Отвозил документы своему младшему брату. И, увидев, как какая-то девочка уронила свой рюкзак, подбежал ей помочь.