Поле Куликово

В санях лежали вперемешку лисицы, зайцы, тетерева, отдельно везли сохатых и вепрей, но гордостью охоты были два буро-огненных соболя, взятых в урочище кричанами.

Едва Тупик сошёл с коня, от крыльца кинулась к нему жена Дарья, в распахнутой беличьей шубке, обхватила, ощупывая, опустилась на колени и нашла полу кафтана, наскоро схваченную суровой ниткой.

– Вот! Правду сказывали - тебя зверь чуть не зашиб.

Тупик поднял жену и поцеловал в мокрую щёку.

– Ох, болтуны звонцовские! Задам же я им, штоб не клепали, чего не было.

– Ты обо мне думаешь? Об нём думаешь?
– Дарья всхлипнула.
– Мало вражеских мечей, дак ты и с вепрями ратничаешь! Што с нами будет без тебя, ты думаешь? Не пущу больше в лес!

Косясь на дружинников, Тупик отвёл жену к крылечку. В три месяца после венчания в коломенской церкви по пути с Дона переменилась храбрая девица, спасённая его сакмагонами от ордынской петли на краю Дикого Поля, которая делила с воинами тревоги и тяготы похода, а во время сечи перевязывала раны. Теперь она боялась отпускать мужа далеко. Если же уезжал, днями простаивала у окошка или перед иконой. Может, узнав ласковую и сильную руку мужа, она боялась потерять её, снова оказаться брошенной в мир, беспощадный к слабым. К тому же она теперь ждала ребёнка. Но за эту перемену Васька жалел и любил жену ещё больше.

Отдав распоряжения дружинникам, Тупик прислушался к гомону, долетающему с подворья старосты. Оживает народ, слава Богу. Пусть и Мишкина свадьба малость повеселит людей, а кому и поможет выплакать слёзы.

Вставала над ближней рощей луна, и тени берёз раскинули причудливую сеть по снегу. Всё вокруг заискрилось и словно зазвенело от тихой радости, одни звёзды помигивали, теряя жемчужный блеск. Через зимний кафтан обжигало плечо прислонившейся Дарьи. До чего же - хорош твой мир, Боже, когда небесные огни сияют в снегах и водах, в женских глазах и в женских лёгких слезах, а не в железе, обнажённом для сечи!

– Ты, Вася, в застолье с кметами не задерживайся, - попросила Дарья.
– Я что-то скажу тебе.

Он посчитал слова жены за уловку - чтобы поскорее залучить мужа к себе, - но когда вошёл в светёлку, Дарья села напротив и сказала:

– Гостья - у нас, Вася.

– Што - за гостья и откуда?

– А вот послушай.
– Дарья положила руки ему на колени, помедлила.
– Вечор пришла ко мне бабка, та, што первая всякие вести узнаёт, и говорит: сидит у неё в избе нищенка, странница, греется...

– Эта бабка никаких больше странников не привечала?

– Да ты слушай! Нищенка-то - не простая. Молоденькая, а пришла она с Орды, убегла из полону.

В потемневших глазах жены пламя свечей блеснуло степными кострами, и увиделась Тупику пыльная дорога, девчонка, сидящая в повозке, и она же - заплаканная, в измятом, замаранном землёй сарафане на краю потоптанного хлебного поля...

– Да и не просто из полону - от сына хана она ушла.

Тупик засмеялся:

– Ох, и врут же люди! Да знает ли она, што такое Орда и как там сынов ханов берегут?

Глаза Дарьи остались тёмно-тревожными.

– Васенька, ты-то от Мамая ушёл.

– Сравнила! И у меня вон какие были товарищи - сотник хана князь Хасан да Ваня Копыто с отрядом сакмагонов!

– Мне тоже добрые люди повстречались и ты... Не то ведь сгинула бы. И её один человек спас. А ныне беда с ним приключилась... В Москву она пробирается к князю Владимиру Храброму, правды искать. Помог бы ты ей, Вася.
– Тревожная темень в глазах жены ещё больше сгустилась. Может, не соврала странница и Дарья через свой опыт угадала её правду? У всех, кто бежит от ордынского полона, почитай, одни дороги. Да он и обязан допросить человека, утверждающего, будто тот побывал в Орде.

– Зачем же ей в Москву, коли князь Владимир третьего дня проехал в Серпухов?.. Ладно. Порасспрошу её.

Дарья вскочила и поцеловала мужа.

– Я знала, что ты поможешь! Сейчас привести?

– Ты, как погляжу, готова за ней бежать?

– Зачем бежать? Здесь - она. Я ей велела в баню сходить, а Василиса свою чистую рубаху дала. У Василисы пока её и поселила.

Хотелось Тупику побранить жену, но лишь вздохнул:

– Зови.

Гостья переступила порог и поклонилась хозяину. Холщовая рубаха обвисала на ней, снизу была подобрана, чтобы не наступать на подол. До чего же худюща! А глаза - те же, что были у его Дарьи, когда впервые увидел её над убитым дедом. Сказал:

– Садись напротив, красавица, да рассказывай.

– Не бойся, Анюта, - ободрила её Дарья.
– Василий Андреич у великого князя служит, ты ничего не таи.

Гостья сильней заробела, рассказала, как её полонили и продали купцам-фрягам, но едва заговорила о ханах, Тупик насторожился. Молодой глаз - сметлив, в рассказе странницы то и дело слышалась правда, какой не узнаешь с чужих слов. Она побывала в Орде - в том Тупик убедился. Он пытался выспросить, много ли войска было в отряде хана, она лишь покачала головой: "Не ведаю. Может, тыща, а может, пять". О старом хане тоже не сказала важного, зато о молодом он кое-что узнал от неё. Его особенно заинтересовала ночная сеча. Судя по всему, на ставку хана напал ордынский отряд, - значит, усобицы в Орде не затихли? Но не был ли тот отряд Мамая? А уж с месяц, как пришла весть о гибели бывшего повелителя Орды. Весть о замирении степи, о строжайшем ханском запрете поднимать меч друг против друга заставила Тупика свести брови. Не то худо, что в степи мир, - худо, что Тохтамыш забирает улусы в один кулак. Замирение ордынских князей между собой сулило новые беды Руси.

Дорожные приключения путников мало занимали Тупика, стал поторапливать рассказчицу. Когда же услышал, как встретил беглецов в первом погосте, где-то на порубежье серпуховского удела, тамошний хозяин поместья, сначала развеселился. Первым делом помещик науськал на странников двух охотничьих псов, они прыгали мужикам на грудь, лаяли в лицо, но те не сробели, и тогда хозяин велел вынести каждому по ковшу мёду, наградил кунами - за то-де, что не побежали от собак и ему не надо тратиться на изодранные портки. Сказал ещё: ему-де такие подходят, велел сходить в баню, а после явиться в доме. Мужиков поселили в дружине, девушку - у многодетного конюха. От дочери конюха она потом узнала, что хозяин, призвав её спутников, начал склонять их остаться в его волости. Земли-де много, мужиков мало, мастеровых почти нет, а его дружинники лишь воевать да охотничать умеют. Сулил всякие привилегии, но странники ни на что не соглашались.

– У дядьки Романа - своя семья гдей-то, а дядька Вавила посланный от города Таны в Москву к ихним купцам. С ним важная грамотка была, татары ему всюду дорогу давали.

Тупику не надо рассказывать о том, как волостели порубежных земель всеми силами стараются залучить к себе всякого мало-мальски здорового и не старого человека. Случается, разбоем захватывают путников, холопят и сажают крестьянствовать. Что говорить о мелких боярах-вотчинниках, коли великий рязанский князь захватил московских людей, задержавшихся в его владениях после Донского похода!

– Ты грамоту видела?

– Видала, боярин. Скрещённые стрелы на ней золотом выбиты, а дальше буквицы.

– Он боярину-то её показывал?

– Ту грамотку боярин отнял, а дядьку Вавилу в баню запер.
– Гостья заплакала и произнесла навзрыд.
– И сказал - пять лет в кабале держать будет...

Дарья стала её успокаивать, Тупик молчал. Он жалел девицу, потерявшую спасителя и защитника, но чем помочь ей? Будь тот насильник соседом, можно бы, и попробовать сговориться. До Серпухова - не близко, да в обратную сторону от Москвы. Придётся, однако, взять её с собой, князю Владимиру представить, когда вернётся. Только тот может взыскать со своего служилого человека, да захочет ли? Ему нужны люди в уделе. Но грамота, помеченная стрелами, - её не выдают побродяжкам. Серебряный знак со скрещенными стрелами носит ханский сотник, пергаменты с таким знаком вручают большим купцам и посланникам. Ох, бояре-порубежнички, они и князя при случае охолопят!