Превосходство Борна (др. перевод)

— Если ты не желаешь поступиться чувством собственного достоинства, то лучше не выказывать сомнения в честности того, кто обставил тебя.

— Ты говоришь ужасные вещи, но все равно не пытайся покупать бриллианты в Амстердаме, где тебя непременно обманут. А теперь сматывайся отсюда, да побыстрее. Сейчас здесь — мое поле битвы.

— Вот тебе мой пистолет, — сказал проводник, вынимая оружие из-за пояса и протягивая его Борну после того, как взял деньги. — Надеюсь, он не подведет… В магазине — все девять патронов. «Пушка» не зарегистрирована, следов за ней не тянется. Это француз помог мне приобрести сию штуковину.

— И тебе удалось пронести оружие через границу?

— Чему тут удивляться? Ты же пронес через контрольно-пропускной пункт часы! Признаюсь, я собирался выбросить пистолет в мусорный бак, но тут увидел морду пограничника и передумал. Теперь же он мне ни к чему.

— Спасибо. Но хочу предупредить: если ты обманул меня, я из-под земли тебя достану, можешь не сомневаться.

— Если вдруг что-то будет и не так, как я сказал, то знай: обманул я тебя не по своей вине и деньги верну.

— Это уж слишком!

— Ты одержал надо мной верх, и я просто обязан быть по отношению к тебе честным до конца.

Борн медленно, исключительно медленно полз по лесной прогалине, покрытой высокой вощеной травой, а кое-где и крапивой, которую ему приходилось осторожно раздвигать, чтобы защитить от ее жгучих прикосновений шею и лоб. Хорошо хоть, за нейлоновую куртку она не цепляется, думал он всякий раз, когда на его пути встречалось это растение.

Борн инстинктивно чувствовал много чего такого, о чем его проводник даже не догадывался, и это явилось одной из причин, по которой он решил не брать китайца с собой. Открытое взору ровное пространство с высокой травой — идеальное место для обзора: когда кто-то ползет тайком по нему, стебли и листья растений словно приходят в движение. Следовательно, чтобы не быть обнаруженным, необходимо, ничком припадая к земле, постоянно следить, не выдал ли ты себя шелохнувшейся былинкой, и продвигаться дальше лишь после того, как потянет ветром или сверху, с горных вершин, налетит внезапно вихрь.

До конца прогалины оставалось совсем немного. Борн приподнялся на локтях и в тот же миг опять укрылся в траве. Впереди, чуть правее, стоял под деревом человек с винтовкой в руках и при неровном лунном свете наблюдал, как шевелится под легким ветром возвышавшийся над травостоем тростник.

С гор задул порывистый ветер. Воспользовавшись этим, Борн снова пополз, но футах в десяти от дозорного изменил направление и, преодолевая расстояние дюйм за дюймом, добрался до прогалины. Оказавшись сбоку от часового, который по-прежнему, напряженно всматриваясь вперед, оставлял без внимания фланги, Джейсон приподнял голову, чтобы заглянуть за тростник. Взор часового был устремлен влево от него. Вот он, этот момент!

С быстротой молнии выскочив из травы, Борн обрушил на охранника свой кулак. Тот, растерявшись от неожиданности, инстинктивно выставил вперед винтовку, чтобы оградить себя от новых ударов. Но Джейсон, ухватившись за дуло, выдернул из рук бедолаги оружие и, занеся его над головой часового, врезал ему прикладом по незащищенному черепу, а затем, когда противник упал, придавил коленом грудную клетку несчастного. Моментально оттащив потерявшего сознание стража в заросли погуще, где их никто не смог бы увидеть, Борн ловко стянул с часового куртку и, рванув рубашку у него на спине, разодрал ее на полосы. Мгновение спустя пленник был скручен таким образом, что любое его движение только стягивало путы. Изо рта у него торчала тряпка, а оторванный от рубашки рукав, обвивший его голову, надежно удерживал этот кляп на месте.

Инстинкт подсказывал Борну — и Борн верил ему, — что в сложившейся обстановке самым естественным было бы, не теряя зря времени, опрометью броситься через лес к костру, что и сделал бы он в прошлые годы. И все же он поступил иначе: вместо того чтобы продолжить путь к цели, он сосредоточенно изучал фигуру впавшего в беспамятство азиата. Что-то тревожило его… Что-то тут было не так… Начать хотя бы с того, что он ожидал увидеть на часовом униформу китайской армии, поскольку никак не мог позабыть правительственной машины в Шеньжене, в которой сидел тот, за кем он охотился. Но Борна смущало не только отсутствие на его пленнике униформы, но и то, во что вообще тот был облачен. Одежда на нем была бедной, грязной, пропахшей прогорклым запахом тяжелой жирной пищи.

Нагнувшись, Борн повернул часового лицом к себе и открыл ему рот: там торчало лишь несколько черных гнилых зубов.

Кто же он, этот человек? И кому он служит? Судя по всему, это бандит, без сомнения опытный и жестокий преступник, которого наняли в торговых рядах Востока, где жизнь не стоит и медного гроша, а судьба человека и вовсе ничего не значит. Однако участники этой встречи имели дело с десятками тысяч долларов, и цена, которую платили они охранникам, дабы чувствовать себя в полной безопасности, была очень высокой. Концы с концами явно не сходились.

Борн поднял брошенную им на землю винтовку и выбрался из зарослей. Не увидев ничего подозрительного и услышав лишь шум древесной листвы, он начал осторожно взбираться вверх по склону, останавливаясь, как и прежде, при каждом крике птицы, взмахе ее крыльев или внезапной паузе в трескучей симфонии сверчков. На случай встречи с неприятелем он держал винтовку за дуло, словно дубину. Стрелять ему было нельзя, разве что под угрозой окажется его жизнь: ведь выстрел мог предупредить об опасности объект его охоты. Ловушка для его будущей жертвы захлопнулась, и теперь осталось лишь набраться терпения, чтобы в решающий момент, когда в капкане сомкнутся стальные челюсти, выскочить из засады.

Поднявшись на вершину поросшей лесом горы, Джейсон затаился за огромным валуном, лежавшим у самой поляны. Затем тихо положил винтовку на землю, вытащил из-за пояса пистолет, который дал ему проводник, и выглянул из-за камня. Взору его предстал охранник именно в том облике, какой представлялся Борну, когда он находился внизу, у подножия этой возвышенности. Солдат в униформе, как и положено, с кобурой на поясе стоял чуть ли не по стойке «смирно» футах в двадцати слева от костра. Казалось, он хотел, чтобы его видели, но узнать не могли. Все это довольно странно!

Солдат посмотрел на часы, и ожидание началось — по-видимому, для них обоих, а не только для Борна.

Так продолжалось почти час. Солдат успел выкурить за это время пять сигарет, Джейсон же затаив дыхание следил за поляной из-за валуна. А затем свершилось то, ради чего они были здесь оба. Произошло это тихо, как-то по-будничному: герой вышел на сцену без фанфар и песнопений. Словно ненароком раздвинув ветки деревьев, это новое действующее лицо бесшумно отделилось от тени. При первом же взгляде на него голову Дэвида Уэбба словно опалило огнем, а повергнутый в смятение разум Джейсона Борна буквально оцепенел. Если бы вдруг с ясного ночного неба грянул внезапно гром, то и он не произвел бы большего эффекта, чем появление на поляне третьей фигуры. Да другого и быть не могло. Лицезрея этого человека при свете костра, Борн, с перехваченным от волнения дыханием, должен был проявить недюжинную силу воли, чтобы удержаться от крика или… не выстрелить в него. Объект поиска Джейсона был его двойником. Будто сам Борн явился сюда из далекого прошлого, чтобы исподтишка подкрасться к нему, к Борну нынешнему; Джейсон так растерялся, что вопрос о том, кто из них был теперь охотником, а кто дичью, отступил на время на второй план. Впрочем, хотя новоявленный персонаж и был до изумления схож лицом с Джейсоном Борном, однако кое-какие различия все же имелись. Такое лицо было у Дэвида Уэбба лишь до тех пор, пока хирурги не превратили его в Джейсона Борна. Кроме того, самозванец выглядел значительно моложе человека-мифа, которому он подражал. Во всем облике этого типа ощущалась сила — сила Дельты из батальона «Медуза»! Это было невероятно. Осторожная кошачья походка и длинные, свисающие по бокам руки говорили со всей очевидностью о его жестоком, несущем смерть мастерстве. Это был Дельта! Дельта, о котором не раз рассказывали террористу! Тот самый Дельта, который стал Каином, а затем Джейсоном Борном! Настоящий Борн видел в этом преступнике себя самого и в то же время совсем иное лицо, а именно киллера. Наемного убийцу!

Отдаленный треск ворвался в гул горного леса. Самозванец замер, потом, повернувшись, бросился вправо, прочь от костра, между тем как солдат приник к земле. И в следующий же миг из окружавшей поляну чащобы донеслась оглушающая череда раскатисто прозвучавших выстрелов. Двойник Борна бросился вниз и, ловко перекатываясь, заскользил по траве. Пули вспарывали вокруг него землю, но ни одна из них не попала в него, и он благополучно добрался до тотчас укрывшего его леса, хотя солдат-китаец, встав к тому времени на колено, стрелял вслед ему как одержимый.