Превосходство Борна (др. перевод)

Все это стало возможным благодаря ее добрым отношениям с пожилым англичанином-вдовцом, который после своей отставки из Скотленд-Ярда возглавил главное Ее Величества управление по колониальным делам в Гонконге. В шестьдесят пять лет Ян Бэллентайн вынужден был признать тот факт, что его пребыванию в Скотленд-Ярде подходит конец, но не отнес это к утрате своих профессиональных навыков. И он был прав. Его охотно послали на Дальний Восток.

В колонии он перетряс разведывательную группу полиции и без лишнего шума, в свойственной ему спокойной манере создал высокоэффективную организацию, которая знала больше о теневой стороне жизни Гонконга, чем любая другая спецслужба на этой территории, включая особый отдел МИ-6. Кэтрин и Ян встретились впервые на одном из тех скучных официальных обедов, которые входят в консульский протокол, и после продолжительного разговора очарованный умом и рассудительностью соседки по столу Бэллентайн наклонился к ней и просто сказал:

— Как ты думаешь, голубушка, сможем мы еще потянуть на кое-что?

— Давайте попробуем, — ответила она.

Они попробовали. Их ждал успех, и Ян прочно вошел в жизнь Стейплс без каких-либо условий или обязательств с той или другой стороны. Они нравились друг другу, и этого было достаточно.

Он-то, Ян Бэллентайн, и выяснил лживость всего того, что государственный советник Эдвард Мак-Эллистер наговорил Мари Уэбб и ее мужу во время их пребывания в штате Мэн. В Гонконге не существовало тайпана по имени Яо Мин, и, кроме того, согласно весьма надежным или, что то же самое, щедро оплачиваемым источникам информации, которыми он располагал, в отеле «Лисбоа» в Макао не совершалось двойного убийства — жены тайпана и торговца наркотиками. Ничего подобного там не помнили со времени ухода японских оккупационных войск в 1945 году. Вокруг столов казино постоянно возникала поножовщина и перестрелки, несколько человек скончались в гостиничных номерах из-за передозировки наркотиков, но Никто никогда не слышал об инциденте, подобном тому, что был описан информатором Стейплс.

— Ясно, что все это — сознательно сфабрикованная ложь, — сказал Ян. — Но вот чего они добивались таким образом — этого я пока не могу понять.

— И что же вы все же чуете?

— Дурной запах, дорогая. Кто-то сильно рискует, преследуя некую амбициозную цель. Сам он, конечно, прикрыл себя, — здесь можно купить что угодно, включая глубокое молчание, — но в целом данный факт ничего не меняет, поскольку вся эта дьявольская затея — пустая фикция, не стоящая и выеденного яйца. Ты ничего не хочешь сказать мне больше?

— А нельзя ли предположить, что эта операция проводится под эгидой Вашингтона, а не Соединенного Королевства?

— Мне придется возразить тебе: при такой крупной игре без Лондона не обойтись.

— Во всем том, что происходит, нет никакого смысла!

— Это с твоей точки зрения, Кэт. Ты просто не знаешь этих людей. И еще я скажу тебе вот что: этот маньяк Борн ставит нас всех в затруднительное положение. Одна из его жертв — человек, о котором все предпочитают хранить молчание. Я не могу назвать тебе даже его имени, моя девочка.

— Ну, а если в обмен на имя я дам вам дополнительную информацию? Неужели и в этом случае не назовете его?

— Скорее всего — нет, но попробуй.

Сев за стол, Стейплс попыталась тщательнейшим образом проанализировать только что услышанное ею.

«Одна из его жертв — человек, о котором все предпочитают хранить молчание».

Кого имел в виду Бэллентайн? Что там произошло? И почему женщина, бывший канадский экономист, оказалась вдруг в эпицентре внезапно разразившегося шторма?

Но что бы там ни было, эта женщина в безопасности.

Посол Хевиленд, с «дипломатом» в руке, вошел в кабинет в особняке на пике Виктория. Мак-Эллистер вскочил с кресла, освобождая его для своего шефа.

— Сидите, сидите, Эдвард! Какие новости?

— Никаких, к сожалению.

— Вот это, о Господи, мне меньше всего хотелось бы услышать!

— Прошу прощения.

— Где тот недоделанный сукин сын, что допустил все это?

Мак-Эллистер побледнел. Майор Лин Вензу, которого Хевиленд не видел, поднялся с кушетки, стоявшей у стены.

— Тот недоделанный сукин сын, он же китаец, что допустил все это, перед вами, господин посол.

— Не стану извиняться, — процедил Хевиленд, обернувшись. — Это вашу голову мы пытаемся спасти, а не свои. Мы-то уцелеем. А вот вы — нет.

— Не имею чести понимать вас.

— Он тут ни при чем, — попытался выгородить майора советник.

— Выходит, вы тогда виноваты во всем?! — заорал посол. — Разве вы отвечали за ее охрану?

— Я отвечаю здесь за все.

— Вы поступили вполне по-христиански, мистер Мак-Эллистер, но мы не в воскресной школе во время чтения Библии.

— Я отвечал за ее охрану, — вмешался Лин. — Получил задание и провалил его. Короче говоря, эта женщина перехитрила нас.

— Вы тот самый Лин, из особого отдела?

— Да, господин посол.

— Я получил о вас исключительно хвалебные отзывы.

— Теперь, после моего просчета, это уже не имеет никакого значения.

— Мне сказали, что она обманула также и весьма опытного врача?

— Да, — подтвердил Мак-Эллистер. — Одного из лучших в здешних местах.

— Англичанина, — добавил Лин.

— Этого не стоило говорить, майор. Так же, как и употреблять слово «китаец» в отношении себя. Я не расист. Люди не знают этого, но только потому, что у них нет свободного времени, чтобы поразмышлять над этим. — Хевиленд подошел к столу, поставил на него свой «дипломат», открыл и вынул толстый конверт из оберточной бумаги с черной каймой. — Вы, Эдвард, запрашивали досье из материалов по «Тредстоун». Вот оно. Само собой разумеется, выносить его из этой комнаты нельзя и, когда оно не в работе, держать его следует в сейфе.

— Мне хотелось бы как можно скорее приступить к его изучению.

— Думаете, отыщется что-нибудь?

— Не знаю, но больше искать негде… кстати, я перебрался в кабинет внизу, в холле. А сейф здесь.

— Можете заходить сюда в любое время, когда вздумается. Как много вы рассказали майору?

— Ровно столько, сколько мне было дозволено. — Мак-Эллистер посмотрел на Лина Вензу. — Он неоднократно жаловался, что ему говорят слишком мало. Возможно, у него есть для этого все основания.

— Я лишил себя права предъявлять какие бы то ни было претензии и обращаться к вам с жалобами, Эдвард, — произнес Лин и повернулся к Хевиленду. — Лондон требует от меня строжайшего соблюдения дисциплины и точного выполнения всех поручений, и я, господин посол, естественно, принимаю правила предложенной мне игры.

— Я не хочу, чтобы вы что-либо «принимали», майор. Я хочу, чтобы вам было страшно как никогда. Сейчас мы оставим мистера Мак-Эллистера одного, пусть почитает бумаги. А сами пойдем подышим свежим воздухом. Когда мы подъезжали сюда, я обнаружил, что дом расположен в огромном чудесном саду. Надеюсь, вы не против того, чтобы составить мне компанию?