Превосходство Борна (др. перевод)

Борн обошел свою жертву справа.

— Эй, послушай, я в связи с французом, — произнес Джейсон по-китайски. — У меня новости от него. Топай сюда, скорее!

Борн завернул в проход между домами, и связнику, ошеломленному внезапным появлением незнакомца и его сообщением, не оставалось ничего другого, кроме как слепо, подобно зомби, последовать за ним.

— Ну же!

Выскочив из тени, Джейсон схватил китайца за левое ухо, рванул его, закрутил и, упершись коленом в основание позвоночника, свободной рукой сжал связнику горло. Потом отбросил его в глубь темного проулка, где и ударил ногой под колено. Китаец упал лицом вниз, но тут же перевернулся на спину и снизу вверх посмотрел на Борна.

— Так это ты… Это ты!.. — Связник задрожал, что было видно и при тусклом свете, но через мгновение, внезапно успокоившись, произнес вдруг рассудительно: — Нет, ты — это не он. Не тот, за кого я тебя принял.

Китаец, молниеносно выбросив правую ногу, оттолкнулся от тротуара и вскочил на ноги. Целая серия ударов обрушилась на Борна. Связной бил era ногами и по бедрам, и в живот. Вытянутые руки опытного, прошедшего отличную выучку бойца были напряжены. Мускулистое тело, подвижное как ртуть, двигалось ловко по кругу, готовое крушить все, что встанет на его пути. Но Джейсона не запугать.

Борн кинулся решительно на противника, и то, что произошло затем между ними, мало походило на рукопашный бой. Это была схватка двух диких зверей. Каждое движение профессиональных убийц было глубоко продуманным, каждый удар, обрушься он на определенные, особо чувствительные участки тела, мог стать смертельным. Один из них дрался за свою жизнь, другой — не только за жизнь, но и за право жить свободным… А также и за ту женщину, без которой не мыслил своего существования. А кончился поединок тем, что такие факторы, как рост, вес и побудительные мотивы, принесли одному победу, а другого обрекли на поражение.

У стены они сцепились, потные и в синяках, с кровью, сочившейся изо рта и глаз. Захватив сзади шею связника, Борн вдавил левое колено в его поясницу, а правой ногой оплел колени китайца.

— Ты знаешь, что сейчас последует? — прошептал он. — Одно небольшое усилие — и твой позвоночник не выдержит. Это не самый приятный способ умереть. Но тебе не обязательно умирать. Ты можешь остаться в живых и иметь больше денег, чем способен заплатить тебе француз за всю твою жизнь. И помяни мое слово: французу и обслуживаемому им убийце уже недолго шляться по белу свету. Ну, выбирай одно из двух! Живее! — Джейсон сильнее сжал шею связного. Вены на горле несчастного вздулись так, что готовы были лопнуть.

— Да! Да! — закричал связник. — Я не хочу умирать! Я хочу жить!

Они сидели на темной улочке и, прижавшись спинами к стене, курили сигареты. Выяснилось, что связной бегло говорит по-английски, которому его обучали монахини из португальской католической школы.

— Знаешь, а ты отнюдь не слабак! — заметил Борн, вытирая кровь со своих губ.

— Я чемпион Макао. Потому-то француз и держит меня. Но ты одержал надо мною верх. Я опозорен, а как это произошло, не столь уж и важно.

— Нет, ты вовсе не опозорен. Просто я знаю чуть больше разных грязных штучек, чем ты. Там, где ты осваивал боевые искусства, тебя этому не учили. И не должны были учить: моих приемов никто никогда не узнает.

— Но я молод, а ты стар.

— Я старше тебя, это верно, но не намного. И к тому же нахожусь в прекрасной спортивной форме благодаря одному психиатру, который подсказал, что для этого делать. Сколько мне лет, как ты думаешь?

— За тридцать.

— Верно.

— Ты — старый боец!

— Благодарю за подобную характеристику.

— Ты очень сильный и очень тяжелый… Но это не все. Я в здравом уме, ты — нет!

— Возможно, ты и прав. — Джейсон раздавил сигарету о тротуар и вынул из кармана деньги. — Давай поговорим разумно. Я сделаю, как обещал, — заплачу тебе хорошо… Итак, где француз?

— Где француз? Послушай, с ним не все так просто. Он теряет точку опоры.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что мы наблюдаем в его действиях некую дисгармонию.

— Все это я знаю, но не пойму, к чему ты клонишь.

— Отсутствие гармонии и вызывает у француза чувство гнева… Кстати, сколько ты мне заплатишь?

— А сколь много ты смог бы мне порассказать?

— Могу сообщить, например, где будут завтра ночью француз и убийца, которого он пасет.

— Десять тысяч американских долларов устроят?

— Айя!.. Еще бы!

— Ты получишь их, но только в том случае, если доставишь меня в то место.

— Это за границей!

— У меня есть виза в Шеньжень. Она действительна еще три дня.

— Виза твоя, возможно, и пригодится тебе, но на контрольно-пропускном пункте на гуандунском участке границы ее в расчет никто не примет.

— В таком случае найдем какую-нибудь лазейку. Как-никак, а речь-то идет о десяти тысячах долларов, к тому же американских!

— Я все устрою. — Связной неотрывно смотрел на деньги, которые держал американец. — Могу ли я получить то, что ваш брат, как я полагаю, называет авансом?

— Да, можешь. Но не более пяти тысяч долларов.

— Переговоры на границе обойдутся значительно дороже.

— Позвони мне, и я принесу тебе деньги.

— А куда звонить?

— Раздобудь мне номер в какой-нибудь гостинице здесь, в Макао. Я помещу деньги в ее сейф.

— В таком случае тебе надо отправиться в «Лисбоа».

— Нет, «Лисбоа» мне не подходит. В силу ряда причин я не могу там останавливаться. Поищи что-нибудь еще.

— Нет проблем! А теперь помоги мне встать на ноги… Впрочем, нет! Будет лучше, если я обойдусь без посторонней помощи — это позволит мне сохранить чувство собственного достоинства.

Кэтрин Стейплс сидела за своим столом. Посмотрев отсутствующим взглядом на все еще зажатую в руке телефонную трубку, из которой доносились гудки отбоя, она повесила ее. Только что закончившийся разговор удивил ее.

Поскольку канадская разведывательная служба в данный момент в Гонконге не действовала, сотрудники консульства обзаводились своими собственными осведомителями в рядах гонконгской полиции на тот случай, если потребуется вдруг получить достоверную информацию. Это делалось исключительно в интересах канадских граждан, как проживающих на территории колонии, так и приезжих. Спектр забот консульских работников был довольно широк. Им до всех было дело: и до тех, кого арестовали или на кого напали, и до тех, кого надули или кто сам надул кого-то. Порой возникали и более сложные вопросы, связанные с проблемой безопасности граждан Канады и защитой от происков зарубежных разведывательных служб. В связи с этим на консульство возлагались такие задачи, как обеспечение соответствующих условий для визитов в Гонконг высших правительственных чинов и борьба с попытками установления электронной слежки за консульством и выведывания секретной информации путем шантажа отдельных сотрудников этого учреждения. Все хранили молчание, но не являлось секретом, что агенты Восточного блока и фанатичных религиозных режимов Ближнего Востока вовсю используют наркотики и проституток обоих, в зависимости от предпочтений клиентов, полов в никогда не прекращающейся погоне за секретными сведениями о планах и действиях враждебного им правительства. Гонконг между тем являл собой обширный рынок, где многое можно было добыть. И именно в этой области Стейплс провела некоторые из своих лучших операций, осуществленных ею по приезде сюда. В частности, она не позволила загубить карьеру двум атташе своего консульства, стольким же — американского и трем — английского. Фотографии, запечатлевшие этих лиц во время совершения ими компрометирующих их действий, были уничтожены вместе с негативами, а вымогатели изгнаны из колонии под угрозой их разоблачения и даже физической расправы. Однажды представитель иранского консульства, вопя от негодования по телефону из своей квартиры в Гамон-Хаусе, обвинил ее во вмешательстве в дела, находящиеся вне ее компетенции, и, следовательно, в превышении ею своих полномочий. Она слушала этого осла столь долго, насколько хватило у нее терпения выносить его гнусавый выговор, а потом покончила с этим телефонным разговором коротким замечанием: «Разве вы не знали о том, что Хомейни любит маленьких мальчиков?»