Приходите за счастьем вчера

– Уложил её в свою постель, – догадавшись, закончила за мужа брюнетка.

Теперь всё стало на свои места. Деймон и впрямь совершил то, что не прощается – обманул доверие. Элайджа не простил ей Лондона, и Бог знает сколько лет пройдет, прежде чем простит, вероятнее всего. По крайней мере, любая другая, менее упрямая, на её месте решила бы, что это уже никогда не случится, – Кет невольно сглотнула, – а в дружбе, где нет возможности физического обладания и страсти, стало фатальной трещиной. Тем более после развода с его сестрой не осталось ничего… Она вдруг захотела сказать, возразить, что люди живые и не всегда способны противостоять сами себе, но вспомнила тот давний вечер в Йоркшире, в гостиной, вздувшиеся от напряжения жилы у него на руках, когда Элайджа отодвинулся от неё… И просто погладила сдвинутые тёмные брови. Поцеловала в макушку. Её слова не нужны. В этом была своеобразная ирония судьбы – доходивший едва ли не до садомазохизма в умении сдерживать себя человек всегда любил тех, кто обожал жизнь во всех её гранях безрассудного, не приемлющих холодных рамок ограничений и расчётов разума. Ладно, родные – Кол, Клаус, даже Керолайн – это понятно и очевидно, но Сальваторе – каким-то инстинктивным чутьём Кет поняла, что муж всё ещё скучает по этому человеку, несмотря на то, что Элайджа не допустил ни одной ностальгической нотки в своём рассказе, – Нейтленд, о котором была наслышана и, наконец, она сама…

Некоторое время они молча рассматривали ромбики на обоях, вспоминая каждый о своём, пока Кет вдруг не ощутила, что мужские пальцы ловко расстёгивают пуговки на её блузке.

– Эл, что ты…

– Тебя, – ответил на невысказанный вопрос Элайджа. – И не говори, что ты этого не предполагала.

– В этом месте, рабочем кабинете? – Она в преувеличенном изумлении вскинула брови, стараясь не слишком нетерпеливо вздрагивать, когда Элайджа касался кожи живота, поднимаясь вверх. – Не жаль осквернять святая святых?.. Это же твой modus vivendi******…

– Пока ты, вечно уткнувшись в монитор, жевала свои крекеры, – застёжка у её горла, наконец поддалась, позволив распахнуть блузку, – я ещё семь лет назад представлял тебя в таком виде, что в этом доме вообще и в кабинете в частности не осталось ничего святого…

– Фраза о секретаршах обретает смысл, – насмешливо протянула Катерина, вытянувшись как кошка на софе. С рассыпавшимися в беспорядке по плечам волосами, ещё не до конца восстановившая дыхание, она представляла собой настолько захватывающую картину, что уже одевшийся Элайджа, не торопился возвращать ей вещи. – Ты всё же не забывай, что я не всегда такая хорошая…

– Лежи и дай на себя посмотреть.

Это было своеобразное пожелание, но ему и впрямь нравилось скользить взглядом по тихой Катерине и отмечать то, как постепенно зажигается привычное лукавство на её лице.

– Ты мне такой радости не предоставил. – Одним плавным движением встав со своего ложа, она отобрала его рубашку, накинула себе на плечи и, показав кончик языка, вновь опустилась на софу – ноги не держали.

– Кто быстрее открывает глаза, тот и прав, – закинув её джинсы и блузку себе на плечо, напомнил Майклсон. – Ты не знала?

– Я учту, – в её голосе явно читалось предупреждение, что его ждёт недобрый сюрприз. – Но смотреть же необязательно с расстояния…

Кет и впрямь сейчас «подвисала» в состоянии блаженного покоя, когда из головы выветривались все мысли. Если во время занятий любовью Элайджа не думал сдерживаться, то после он становился настолько аккуратен с её телом, повидавшим всякое обращение, что у брюнетки по коже пробегали мурашки. Секс может быть разным, но такой безнадёжно счастливой она себя не ощущала больше ни в чьих руках.

– Мёрзнете, миледи?

– Ну, вы не настолько хороши как мой кот, милорд, – её ладошка медленно заскользила у него по груди, коснувшись тёмных волос, и спустилась к животу, – плотности шерстяного покрова не хватает, однако тоже сгодитесь на обогрев…

– Куда уж вшивой английской аристократии до раскормленных дворовых, – тяжело вздохнул Майклсон, глядя в смеющиеся глаза. – Придётся греть не за счёт шерстистости.

Она уже собиралась дать достойный ответ, когда взгляд зацепился за золотую искру на ковре.

– Подожди… – Подтянув пальцами украшение, Кет с удивлением узнала собственную цепочку. – Откуда она здесь? Я всю нашу спальню перерыла.

– Выпала из моих джинсов. – Взгляд мужчины утратил добродушие. – Нашёл утром.

– А я уже думала, что потеряла совсем. – Просияла девушка, бережно расправляя звенья. Вглядевшись в украшение, она вздохнула: – В замке отлетел язычок. Нужно сделать сегодня.

– Откуда она? – Протянув руку и подцепив тонюсенькое украшение, Элайджа посмотрел камни на свет. Огранка была замечательной, только странная оправа – кривоватая.

– Подарок, – пожала плечами Катерина, уточнив: – Это было когда-то подарком.

– Мужчины?

– Ну… – она немного смешалась.

– Не Алека, – ровно заключил Элайджа. Цепочка с тонким звуком пилы скользнула из его пальцев на стекло журнального столика. – Я тебе уже говорил, что мне не нравится, когда ты носишь украшения, подаренные другими мужчинами? Это не изменилось.

Сердито сжатые в нитку губы, внимательный колючий взгляд… Кетрин не знала смеяться или злиться такой демонстрации собственнических чувств. Как можно ревновать женщину, которую до сих пор колотит мелкой дрожью после очередного раунда стирания обивки?!

– Ты не прав, – её губ коснулась томная улыбка. – Украшение мне дорого ко всему как память.

– Если это не родственник, и ему не глубоко за семьдесят, то пусть оно будет тебе дорого в какой-нибудь дальней шкатулке или когда я буду в командировке, о’кей? – спокойно предложил Майклсон. – Но не когда я занимаюсь с тобой любовью или собираюсь это делать.

– Не за семьдесят. А родственник или нет, тут вопрос открытый… – нарочно медленно растягивая слова, она стрельнула на него взглядом из-под ресниц, встретив злой прищур. – На суде жена может не свидетельствовать против мужа как против близкого родственника. Хотя конечно общей крови у нас нет. К счастью.

– Я его тебе не дарил, и ты же всё вернула, кроме.. – Но, ещё не закончив предложение, он уже понял, откуда цепочка, и почему она такая тонкая и столь удивительная впайка камней.

– Это моё обручальное кольцо, – согласно кивнула девушка. – Странно что ты ещё не сообразил – рубины, бриллианты, белое золото… Теперь я могу говорить, что невероятно расчётливый человек, продумывающий на годы вперёд.

– Я подарю тебе столько рубинов, что ты не сможешь спуститься по лестнице, – тронув её припухшие губы лёгким поцелуем пообещал он.

– Тогда вместе с паланкином, который будут нести четыре носильщика-атлета. – Она прикрыла глаза, чувствуя пряный запах страсти, оставшийся в комнате. – Я…

Внизу раздался рёв мотора, потом пищащие голоса. Гвалт вернулся в особняк вместе с детьми. Следом тихое шипение – такой звук издавал автомобиль Форбсов.

– Наше время истекло, – с сожалением взглянув на часы, заметила брюнетка. – Праздничный обед.

Вновь опустив её на подушки, Элайджа забрал рубашку и, вернув Кет её одежду, прошёл к окну, молчаливо ожидая, когда та справится с рядом пуговок. Увидев, что она оделась, открыл фрамугу, закурил. Подойдя, Кетрин прижалась щекой к мужскому плечу – их время до ночи минимум вышло, но ей всё ещё хотелось близости, пусть даже и такой невинной.