Прикосновения зла

Нереус не издал ни звука, стерпев боль.

Вода прибывала. Её плеск сводил с ума.

Геллиец понял, что оказался в ловушке. Оставалось совсем немного времени на то, чтобы высвободить руку и стрелой вылететь из затопленной спальни.

— Мэйо, — шепотом позвал островитянин.

Он сидел неподвижно, не отводя глаз от лица нобиля.

Вокруг них бушевали две стихии. Пламя дышало жаром в затылок Нереуса. От холодной воды у парня немели ноги.

Вскоре она укрыла Мэйо с головой.

Поморец будто не заметил этого.

Нереуса била крупная дрожь. Вода почти добралась до его плеч.

Геллиец задрал голову, чтобы подольше тянуть носом сухой, обжигающий лёгкие воздух.

Хватка Мэйо ослабла. Он словно дал невольнику последнюю возможность спастись, уплыть из этого ожившего кошмара.

Вода холодила нижнюю губу Нереуса. Сделав последний глубокий вдох, лихтиец нырнул и закрыл глаза.

Время остановилось.

Жгучая боль разрывала грудь.

Не выдержав, раб приоткрыл рот и солёная вода хлынула внутрь.

Нереус услышал свой собственный немой крик. Его окутала кромешная тьма. И наступило безмолвие…

Мэйо проснулся на рассвете. Поглядел на пустую лавку и сглотнул комок горечи.

Поморец не держал зла на сбежавшего раба. То, что страх прогнал его, было понятным и логичным.

Нобиль вздохнул. Как теперь они станут смотреть друг другу в глаза? Как можно дружить с напугавшим тебя до икоты монстром?

— Нереус! — позвал Мэйо.

Ответа не последовало.

Нобиль закрыл лицо руками:

— Почему ты не послушал меня, кретин? Почему я не выкинул тебя отсюда за шкирку? Ведь знал, что ничем хорошим это не кончится!

Выговорившись, поморец сел и свесил ноги.

Пару мгновений он в недоумении глядел на распластанное на полу тело.

Раб лежал неподвижно, с м"eртвенно-белым лицом и синими губами.

— Нереус! — заорал Мэйо, кинувшись к нему.

Поморец дёрнул невольника за одежду, попробовал растормошить, хлопая по щекам.

— Нереус! Ты что? Дыши! Дыши давай!

Мэйо приподнял его голову:

— Дыши, пожалуйста!

Страх и растерянность делали движения нобиля суетливыми и неловкими.

— Дыши! — он обхватил Нереуса, прижал к себе.

Раб закашлялся, жадно глотнул воздух.

— Ты жив! — радостно закричал поморец. — Жив, скотина!

— Я видел… — прохрипел островитянин.

— Что ты видел?

— Как вс"e было… на самом деле…

— Что было?

Нереус грустно посмотрел на Мэйо:

— Тланы… День Исхода…

— Тебе приснился плохой сон. Кошмар. Как и мне.

— Нет. Я видел их.

— Кого?

— Чудовищ.

Глава десятая

По лестнице поднялась процессия, возглавляемая смотрителем дома. За мужчиной послушно следовали рабы.

Отвл"eкшись на незванных гостей, Мэйо поднялся в полный рост.

— Да воссияет над вами солнце, любимый господин, — поздоровался смотритель.

— Уже воссияло, — грубо ответил нобиль. — Что вам надо?

— Мне доложили о ночном беспорядке, учин"eнном пьяным геллийцем, который бесцеремонно вторгся в ваши покои…

— Короче! — потребовал Мэйо. — Я рад, что вы так своевременно озаботились этой проблемой.

— Любимый господин, он ссильничал рабыню по имени Йина, избил двух рабов Эмеку и Мунаша, а сверх прочего — расколол зелёную вазу, подарок вашей матери.

— Плевать, я никогда её не любил.

— Вашу прекрасную мать?! — ахнул смотритель.

— Нет, поимей тебя Турос! Уродливую вазу! Отложим все церемонии на час. Уходите.

— Любимый господин, мы незамедлительно удалимся, только скажите, какое наказание вы назначите геллийцу. Что нам подготовить?

— Я… — Мэйо глянул через плечо на съ"eжившегося, ещё не отошедшего от потрясения невольника. — Решу позже.

— Разумеется, любимый господин.

— Ступайте вон. И побыстрее!

Слушая удаляющиеся шаги смотрителя и его сопровождающих, нобиль подошёл к столу, наполнил кубок вином и присел возле островитянина:

— Выпей. Оно с целебными травами, помогает успокоиться.

Нереус взял кубок, но сделать глоток получилось не сразу. Зубы стучали о посеребр"eнный край посудины.

— Никто… — с болью в голосе сказал Нереус. — Даже родные… Так обо мне не заботились. Им было плевать. Мой брат… Я написал ему в Лихт. И знаешь, что получил в ответ? Он не желает иметь ничего общего с пиратом.

— Посмотрим, как он заговорит, когда ты вернёшься с набитыми золотом сундуками.

— Я не хочу туда возвращаться. Меня убеждали, что грабить и убивать рыболюдов — не преступление… Также считали много лет назад, в день Исхода.

— На сколько мне известно, — улыбнулся Мэйо. — Все записи о том дне были утрачены. Кто и как считал — доподлинно неизвестно.

— Ты ничего не знаешь?

— Знаю легенду. Её передают уже много поколений из уст в уста. Под водой проснулся вулкан. Уничтожил города моих предков. Они вышли на сушу. Поселились здесь. Всё. Конец истории.

Нереус прижал ко рту руку, сдерживая стон:

— Я видел, как было на самом деле. Это… это страшно.

— Ну, давай. Рассказывай.

Геллиец отставил пустой кубок:

— Сложно описать. Море волновалось. Небо стало низким, свинцовым. Тланы… Немногие выжившие, израненные и обожж"eнные, выбрасывались на берег. Они едва могли дышать. Люди пришли с палками и копьями. Стали убивать без разбора. Не щадя никого. Тланы протягивали к ним руки, а их кололи, ломали кости, пробивали головы.

— Ты правда это видел? — нахмурился поморец.

— Да.

— Продолжай.

— Под водой жили монстры. Звери, не похожие на земных. Жуткие т"eмные сущности. Жрецы тланов знали слова, чтобы призвать их и заставить служить себе. Но это было запрещённое колдовство. Монстров нельзя убить, нельзя подчинить до конца. Они — зло и ожившая тьма. Кровожадные безымянные твари.

— Возможно. Что-то похожее преследовало меня в кошмарах.

— Пять жрецов подняли демонов из глубин. Твари накинулись на людей, разрывая в клочья. Началась паника. Звери опустошили все прибрежные поселения, пока жрецы искали заклятье, чтобы их утихомирить.