Прикосновения зла

— Согласен, — глянув на неё исподлобья, откликнулся Мэйо. — Это странно. Если погибло столько людей и тланов, должны были сохраниться хоть какие-то свидетельства расправы.

— Почему истина открылась не нам, их прямым потомкам, а безродному геллийцу?

— Нереус, ты знаешь своих предков?

Раб вытер взмокший лоб рукавом:

— Да, хозяин. Они были простыми рыбаками.

— Бесполезно, — нобиль поглядел в небо. — Вопросов больше, чем ответов.

— Давай начнём с простого, братишка. Кто такая Язмина?

— Не знаю. Когда отец приволок меня в храм, жрец сказал, что это древняя болезнь, о которой не принято говорить вне семьи. Она убивает за несколько лет. Излечение невозможно. Лекарства лишь притупят боль и дадут непродолжительное облегчение.

— Я помню, как мама обсуждала это с Рхеей.

Мэйо прищурился и сердито процедил:

— Всё, о чём говорил жрец, сбылось. Кошмары. Помешательство. Ни одна женщина не понесла от меня. Наверно, это наказание за то, что сотворили наши предки.

— Твой раб говорит, они защищались! Им не оставили выбора.

— Фактически выбор был, — возразил нобиль. — Погибнуть или прибегнуть к помощи зла. Уйти в небытие или спастись, заплатив непомерную цену.

— А если… — ахнула Виола. — Теперь это твой выбор? Умереть чистым, не пролившим ни капли крови, юношей или… откупиться чужими невинными жизнями.

Мэйо ответил не сразу:

— Выбор сделали за меня. Жрец дал отцу лекарство и строго наказал поить меня им ежедневно. Сначала я цеплялся за эту спасительную соломинку. А потом решил, что не хочу мучить ни себя, ни родных. Привкус был едва уловимым, но я научился различать его. И только делал вид, что пью. Потом был порошок в пищу. Затем новая настойка. Я выливал вино с ней в цветочный горшок и то растение вскоре погибло. Недавно Йина всучила Нереусу новую отраву, но я запретил ему подмешивать мне всякую дрянь.

— Почему ты раньше молчал?! — Виола со злостью сжала кулак.

— Это мои проблемы! О которых не хочется говорить! Наш народ уже много лет живёт в покое и процветании, не зная ни голода, ни войн. Зачем нарушать завед"eнный порядок? Что если это навлеч"eт на всех неисчислимые беды?! Я не боюсь смерти. Просто хочу умереть не в постели, а в бою. Больше мне ничего не нужно.

— Мэйо, ты — полный кретин!

— Благодарю за понимание и поддержку, сестрица.

— Тебя пытались убить. Убить! А ты делаешь вид, будто ничего не произошло!

— Не смейся над моей дружбой с Нереусом, — тихо сказал поморец. — Он спас мне жизнь. И если потребуется, спас"eт снова. Я никому не верю, кроме вас двоих.

— Когда он успел?

— Да так… Неудачно искупались. Нереус вытянул меня на берег.

— Я поняла! — закричала Виола. — Я всё поняла!

— Что именно?

— Он! — девушка указала пальцем на раба. — Спас тебе жизнь. Поэтому ему открылось сокровенное! Если ты, Мэйо, проль"eшь кровь человека, случится… Случится что-то страшное!

— Полагаешь?

— Ты должен уехать подальше из Поморья, — продолжила Виола. — Где местные жрецы не смогут дотянуться до тебя. В столицу. В Рон-Руан. Там окончить службу и остаться сановником, возиться с документами, заседать на собраниях. Ты сможешь жить спокойно, не обагрив руки кровью. Всё будет в порядке! Верь мне!

— Какой из меня заседатель?

— Господин, — осмелился подать голос Нереус. — Прислушайтесь к словам сестры.

— В столице будут драки, дуэли… Вы хотите, чтобы я прослыл мямлей и трусом?!

— Сделай это ради меня, — напористо сказала Виола. — Дай слово, Мэйо.

— Хорошо.

— Дай слово!

— Даю слово.

Избежать наказания не получилось. Виола потребовала возмещения за опороченную служанку и Мэйо пришлось согласиться на выдвинутые сестрой условия.

С полудня и до заката Нереус переходил в полное распоряжение молодой госпожи.

— Мне жаль, — сказал нобиль, прощаясь с рабом. — Прими эту муку стойко, как тебя учили.

Сердито глянув на сестру, он добавил:

— Желаю хорошо повеселиться.

— И ты не скучай, братик! — ехидно ответила Виола.

Ровно в полдень отмытый, перекусивший и переодетый в чистое геллиец подошёл ко входу на женскую половину дома.

Невольника встретили четыре юные, хихикающие служанки. Девчонки со смехом и шутками потащили его через несколько богато украшенных комнат.

Островитянин понадеялся, что всё обойдётся какой-нибудь игрой или плясками, но не тут-то было.

Его завели в полут"eмное помещение с завешенными окнами…

На полках, столах и накрытых тканью постаментах лежали всевозможные олисбы.

У Нереуса округлились глаза от такого разнообразия форм, цветов и размеров искусственных фаллосов.

Баубоны были длинные и короткие, гладкие и шершавые, тонкие и шириной с кулак, прямые и витые, как бараньи рога, с рукоятками и без… Из кости, дерева, камня и металла… Белее мрамора и чернее эбонита, медные, бронзовые, золоченые…

Геллиец сглотнул и покраснел так густо, как никогда прежде. Ему хотелось закрыть глаза ладонями и поскорее сбежать из этого жуткого царства женского разврата.

— Раздевайся! Приказ госпожи! — наперебой застрекотали рабыни. — Начн"eм примерку!

Нереус очень медленно снял тунику, оставшись в сандалиях и набедренной повязке.

Мысли крутились разные, но в основном — тревожные.

О какой примерке ид"eт речь?

Можно ли отказаться?

Ему на плечи набросили зелёную полупрозрачную паллу, обернули вокруг талии, скрепив край с помощью короткой цепочки.

— Вытяни руки! — рассмеялись девчонки.

Геллиец послушно исполнил их требование. Красотки сновали вокруг него, как яркие рыбки.

От запаха духов и благовоний начала кружиться голова.

Рабыни повесили на его запястья тонкие, звенящие браслеты, украсили шею ожерельем из полудрагоценных камней.

— Такая красавица! — восхитились невольницы, поглаживая островитянина. — Госпожа будет в восторге.

Лихтиец счёл комплимент сомнительным, но прикосновения множества женских пальчиков были приятными и возбуждающими.

Разгоряч"eнная кровь прилила к паху.

Сгорая от стыда, раб подумал, что болтливые шалуньи вот-вот заметят, как единственный в этой комнате настоящий член взвился в полной готовности к действию.