Привет, заяц

Я вдруг услыхал в сухой траве какое-то тихое шуршание, поймал глазами еле заметный шелест, заметил, как сверкнуло в этой жёлтой соломе крохотное зелёное пятнышко. И я так по-дурацки заулыбался, резко вспомнил детство, аккуратно поднял с земли свою скомканную клетчатую рубашку, намотал её на руку и зашёл в высохший бурьян, смачно захрустел им под кроссовками и крался к своей добыче. И снова это шуршание, какая-то еле слышная возня, я на секунду замер и с вытянутой рукой рухнул всей тушей в траву.

Попалась!

Витька двинулся в мою сторону, наступил ногой в шелуху от семечек, встряхнул стопу, выругался на Стаса, какой он, мол, идиот, нагрыз тут целую кучу, посмотрел на меня своим стальным тяжёлым взглядом и кивнул, мол, чего там у тебя?

— Ящерицу поймал! — я хвастливо сказал ему и заулыбался, как маленький дурачок.

— Живодёришь, да, опять? Показывай.

Я осторожно развернул смятую рубашку, и Витька увидел в моих руках блестящий чешуйчатый изумруд её маленькой головы, как он ярко блестел и переливался на солнце. А ящерка отчаянно задёргалась, глухо зашипела на меня, распахнула свою пасть и готовилась легонько цапнуть, стоило мне только сунуть ей палец. Витька хотел её погладить, а она вдруг завертела головой и следила за его рукой с разинутым ртом.

— Прикольная какая. Совсем тебе скучно здесь, да?

Я выпустил зверька в траву. Ящерка сверкнула чешуйками напоследок и исчезла в одной из своих норок.

— Да нет, не скучно. Просто музыка дурацкая.

— Не спорю. Хочешь, своё что-нибудь поставь?

Витька хлопнул меня по плечу, и мы с ним подошли к отчаянно разрывающейся хрипучим рэпом машине, схватили Олежкин телефон и стали искать какую-нибудь другую музыку.

— О, точно, — обрадовался вдруг Витька и ткнул пальцами по экрану.

Вокруг всё на мгновение смолкло, а потом вдруг зазвенела гитарная трель и заиграла песня «Весна» группы «Фактор-2».

— Нет, я не понял, а чё это такое? — возмущался Стас, вырвался на секунду из объятий своей Дашки и уже было хотел идти разбираться с Витькой, но тот его опередил.

— Лимит исчерпан, гоблин. В наушниках послушаешь.

— В натуре, Стасня, ну? Затрахал рэпчиной своей, у меня все басы так подохнут, — Олег поддержал его, засмеялся от анькиной щекотки и засосал своим ртом чуть ли не пол её лица.

— Да вы бы хоть чё-нибудь нормальное поставили! — не успокаивался Стас. — А это чё такое? «Ранетки», что ли?

— Долбаёб… — Витька негромко прыснул и посмеялся над ним, а потом заметил, что я стоял рядышком, неловко так стрельнул мне глазами и тихо сказал: — Извини.

Спустя столько времени всё не позволял себе ругаться при мне матом, по крайней мере, в привычных ему объёмах, а я ведь совсем даже и не был против, хоть ему об этом и не говорил, находил какое-то странное удовольствие наблюдать, как он так старательно отыгрывал передо мной это милое джентльменство. Он кивком головы позвал меня куда-то за собой отойти в сторонку, к старой серебристой иве в окружении пышных высоких кустов, не хотел, видимо, смущать своих друзей, хоть они всё про нас и знали и скрываться нам было незачем.

Я наступил на небольшой круглый камешек, негромко так зашипел от боли, а сам растворялся с ним в прохладной тени среди надоедливой мошкары и комаров. Витька вдруг на меня набросился, схватил своими тёплыми руками мои щёки и горячо поцеловал в губы, скользил по моим зубам своим настырным языком, вышиб меня из этого мира, заставил растаять и вцепиться в его крепкую грудь своими тонкими пальцами, ощутить россыпь мурашек и перекаты тугих мышц под его гладкой кожей.

— Ты чего это? — я спросил смешливо и куснул его легонько за нижнюю губу, игрался с ним и поддался его задору.

— Ну а чего, только им, что ли, отрываться? — он тихо ответил на выдохе. — Мои всё-таки проводы.

Всё моё тело разгорелось самой настоящей страстью, вспыхнуло, как Олежкин старый мангал, когда на него прыснули розжигом, я выгнул спину и позволил ему нежно обхватить себя, прижать покрепче, а сам томно задышал, уткнувшись носом в его лицо, а из колонок играло, «А мне так похуй, что ты скажешь, ведь сегодня я так пьян, я засуну руки в брюки и залезу на диван.»

Витька жгуче дышал на мою шею, закрыл глаза и наслаждался моментом, выдыхал на меня совсем такой лёгкий пивной перегар после одного выпитого с Олегом стакана, робко обнимал меня за грудь, живот, будто всё пытался задеть мои самые чувствительные струны наслаждения, чтобы виртуозно сыграть симфонию истинного удовольствия. Я запустил руку в его короткий спортивный ёжик, легонько укололся и пощупал эти мягкие торчащие волосы, ощущал ладошкой его пушистое тепло и глупо улыбался, будто гладил котёнка.

Он тяжело вздохнул и тихо прошептал мне:

— Как вот я год без этого всего буду? С ума сойду… Пошли со мной служить?

Сверкал своими изумрудами в мои глаза и добавил:

— В заячьи войска тебя определим. Да? Пойдёшь?

Я по-дурацки заулыбался, прижался к его лбу своим лбом и еле заметно помотал головой.

— Шучу. Ты здесь учись, ладно? Глупостями всякими не занимайся только, ты же умный у меня.