Привет, заяц

Я к нему подошёл и спросил:

— Холодно уже. Я ни в коем случае не тороплю, но… ты нож-то нашёл?

А он уже доставал из кошелька тысячерублёвую купюру и протягивал продавцу.

— Да, вот как раз.

Повертел в руках блестящий чёрный ножик, подбросил его парочку раз, ловко поймал за рукоять, свернул его и спрятал себе во внутренний карман куртки. И кто ещё из нас бандит?

— И для чего он тебе?

— В хозяйстве пригодится. Бечёвку разрезать, верёвку там, да ещё чего. На зимней рыбалке вещь незаменимая. Всё время у Стасяна его нож стреляю.

— Зимой рыбачишь? Серьёзно?

— Да. У нас там недалеко, на Зелёном Озере. Хочешь, пошли со мной как-нибудь? Пока ещё рано, мороз ещё пару деньков схватится, и можно будет.

Я помотал головой и вежливо отказался. На рыбалке я был всего раз в жизни, мне тогда было лет восемь. Поехали с дедом на Каму прямо в центр города. Даже и не вспомню сейчас, поймали мы тогда чего или нет, помню только, что тогда смерть как скучал и не мог дождаться, когда приеду домой, включу сегу и залипну на весь день в Приключения мультяшек: Сокровища Бастера.

Странный такой день. Так нелепо начался с этой нашей неловкой встречи. Глупый день, непонятный. Но так тяжко отпускать весь этот уют. Откуда он вообще взялся? Когда успел на душе поселиться?

Наверно тогда, когда язык взорвался чесночным привкусом горячей шаурмы на птичьем рынке. Наверно тогда, когда увиделся блеск его зелёных глаз в ноябрьском холоде.

А на крыле самолёта он как подтягивался? Так ведь не каждый сможет. Я точно не смогу. Даже до крыла не допрыгну.

Я сжимал в кармане обледенелый кулак, а сам кончиками пальцев будто до сих пор ощущал бархат его белого свитера. Мягкое жгучее тепло. Словно прикасался я не к чужому человеку, не к какому-то там едва ли знакомому мне мальчишке, а к чему-то близкому и своему.

Нет, глупости какие. Чушь.

А сам всё шёл и косился на Витьку.

Он шагал рядом с угрюмым видом, держал руки в карманах, смотрел под ноги, и ничего мне не говорил. Задумчиво так иногда играл скулами, а может, и не играл, просто зубами скрипел на морозе. И о чём он думал в тот момент, было для меня самой большой загадкой на свете. Может где-то там был я в этих его мыслях в короткостриженой голове? Было там место для меня? Может, и было.

Ушастый бандит.

Никто меня так в жизни не называл. А у него это звучало так по-доброму, так тепло и по-домашнему. Будто и не обзывательство вовсе, а милая такая кличка для близкого человека.

Вот только совсем недавно он был так далёк, когда во дворе проходил мимо меня со своими друзьями, плечом меня задевал, а в тот раз даже заступился перед своим дурным приятелем. Перед этим его гоблином, перед Стасяном, или как там его звать? Неужто тогда уже чего-то насчёт меня планировал? Чёрт его знает, этого Витьку.

Как вот его к себе пригласить, поиграть в Мортал Комбат, посмотреть Все псы попадают в рай? Аккуратно бы так намекнуть, чтобы он всё понял, но, и чтобы самому не утонуть в бурлящей пучине стыда и гнусного навязывания.

Столько раз уже на этом обжигался.

***

Его видный силуэт застыл на фоне убегающих за горизонт шёлковых линий трамвайных путей в нежном жёлтом свете только что загоревшихся фонарных столбов. Прогуляли мы с ним целый день, а я даже и не заметил. Он мечтательно смотрел куда-то вдаль и выдувал синие клубы дыма, будто не трамвая ждал, а драгоценного подарка судьбы.

Глянул в мою сторону, улыбчиво кивнул, мол, чего уставился, морда ушастая? А позади него под сотрясающий землю гул из белого тумана выплывала железная бежевая туша, искрила своими рогами и звенела на всю округу.

Он крепко сжал мою ладонь, выкинул бычок и сказал:

— Ладно, давай, Тёмыч. Спасибо, что выбрался со мной.

— Тебе спасибо, — ответил я.

Он похлопал меня по плечу и рванул в сторону трамвая, аппетитно похрустывая снегом под ногами.

— Подожди! — я крикнул ему.

Витька остановился. Я покосился на водителя, что сидел в своём тёплом кресле и таращился на нас. Ждал, когда мы закончим. Добрый какой.

— Заходи как-нибудь, — сказал я. — В сегу поиграем.

— Понял. На созвоне!

Он запрыгнул в трамвай, водитель что-то недовольно пробубнил, и этот металлический ржавый корабль исчез вдали среди разноцветных лабиринтов одноэтажных домиков. Растворился во вкусном древесном запахе растопленных бань. И остался в этом воздухе лишь мороз, шелест рассыпчатого снега на ветру и едва уловимый аромат его сигарет на кончике носа.

***

Я пришёл домой, скинул на пол рюкзак и развалился на диване в своей комнате в тусклом свете телевизора. Какой день был долгий, какой насыщенный. Жалко только, что уже заканчивался. Следующий день ведь таким не будет?

Так приятно было, так тепло и пушисто. Разве бывает так? Это откуда вообще такие ощущения взялись? Раньше вот не было никогда, а тут раз, и на тебе.

Из рюкзака робко выглядывал краешек видеокассеты.

Все псы попадают в рай.

Витька сказал, что смотрел. Все, наверно, смотрели, кто с нами одного возраста. Столько всего упряталось сегодня в этой кассете. Столько всего незримого, неуловимого, невесомого и неясного. Тёплая жгучесть домашнего уюта.

Откуда? В кассете?

Чушь какая.

Видик жалобно заскрипел старыми китайскими деталями, раскрыл пластиковый рот и проглотил видеокассету с мультфильмом. Задумчиво закряхтел и начал прокручивать десятки метров потёртой киноплёнки. Экран загорелся сочными цветами магии Дона Блута. Комната наполнилась добрым родным сиянием.

Какое странное сияние. Так приятно жгло сердце детской радостью в тумане непонятной тоски. Так сладко грело морозным ноябрьским вечером в каменных холодных стенах родной пятиэтажки.