Привет, заяц

Не бывает такого.

Выдумка.

Сказка.

***

Утро.

Давно не просыпался в такой приятности. И ведь всё это был не сон. Не сон ведь? Точно не сон.

И в школу собиралось как-то легко и особенно спокойно, ни волнения, ни суеты бестолковой. Погода рыдала слезами сотен сосулек, а всё равно так сладко грела своей безмятежностью. И колючий ветер будто стороной меня обходил, и слякотное месиво грязи и снега расступалось передо мной, как Красное море перед Моисеем.

Ближе к вечеру я забежал на киностудию. По улице шлось так легко и спокойно. Будто не шёл, а парил на невидимых крыльях под сказочными сводами пушистых снежных веток.

Чушь какая.

Нет, не чушь.

Вокруг девятиэтажные серые замки, залитые розовым светом. Голова петляла в их ледяной сущности, а глаза ориентировались по созвездиям уличных огоньков над головой. Столько смысла вдруг обрелось. Везде. Во всём.

Жёлтые огрызки сомнительных объявлений на столбах. Осмысленные.

Здоровенные кристаллы сосулек под балконами и рыхлый снежный пепел крошился под ногами. Крошился осмысленно.

Холодное и одинокое крыльцо нашей студии. Ледяные ржавые перила и бесконечная пустыня заводской промзоны на километры вокруг. Сам не заметил, как подошёл к двери и так невзначай сделал глубокий вдох, втянул носом этот мокрый воздух, такой безжизненный и пустой без горького табачного смрада. И в павильоне внутри хоть и залито всё было ослепительным светом мощных приборов, так было пусто и тоскливо, и никакой смех ребят в монтажной комнате не помогал.

День никогда ещё так быстро не проносился. Он для меня закончился на крыльце, закончился холодным и мокрым ноябрьским воздухом, закончился сумерками заводской промзоны.

Кто-то стоял и ждал меня на парковке. Да ну, быть не может.

Витька.

Чёрная бархатная шинель с погонами. Фуражка со звездой и красным кантом. Морда его хулиганистая.

Шаурму мне принёс. Раскрыл передо мной прозрачный полиэтиленовый пакетик с двумя горяченькими свёртками в сияющей фольге. Стоял и светился от непонятной радости, утопая в этом терпком чесночном аромате. Чего, думаю, светится? Нет, чтобы домой пойти после всей этой учёбы, беготни по полосе препятствий, отжиманий, сборки автомата на время, или что они там ещё делают?

Нет. Стоит, лыбится, сверкает зелёными глазками и будто совсем ничего не ожидает в ответ.

— Сегодня как, погуляем? — Витька спросил меня аккуратно.

— Очень бы хотелось, — ответил я. — Но я вчера так задубел. И немножко сегодня на студии замотался. Извини.

— Тогда домой тебя провожу? — он робко спросил меня.

— Проводи.

Всю дорогу домой он плыл со мной в этом снежном море среди бетонных кораблей и освещал мне дорогу своей улыбкой. До самого дома меня довёл и даже ни разу не закурил. Неужто заметил, как я вчера корчился от его дыма?

Витька всё стоял и неловко молчал. Глядел на меня в тусклом бархатном свете под гнилым козырьком моего подъезда.

Я спросил его:

— Зайдёшь как-нибудь на днях?

— Если приглашаешь, то зайду.

— Да. Приглашаю.

Жил бы один, позвал бы его к себе прямо сейчас. Дома ведь бабушка с дедушкой, надо будет выкручиваться, объяснять, чего это я с каким-то новым другом притащился в семь вечера.

Скрежет расставания на сердце, привкус неприятной горечи от его прощального взгляда. Витька запрыгнул в автобус, сверкнул мне рукой в окошке и уехал далеко-далеко к себе домой на другой конец города.

***

Натановский переулок.

Зарёкся сюда приходить, а всё равно наведался после школы. Нырнул в очаровательную тишину, в море городского зимнего умиротворения. Неспешно шагал по узеньким уютным тропинкам. Слышал за высоченным ржавым забором как прапорщик грозно лаял на кадетов, как звонкое эхо его криков разливалось по всему плацу.

— Равняйсь!

Тишина. Эхо. Шум ветра.

— Смирно!

И опять всё утихло.

Ровная шеренга красно-чёрных кителей, сосредоточенные суровые взгляды, отточенные механические движения. Такие все одинаковые, похожие друг на друга. Где же Витька? Не разобрать.

Вон там, ближе к концу. Стоит, выше всех нос задирает. Видит меня оттуда? Непонятно.

Не важно.

Главное, что я мог стоять здесь и издалека любоваться им с гордостью в глазах за что-то такое своё. Родное. А может, он и сам глянет в мою сторону и увидит, как к холодному забору прильнула моя довольная морда.

Сверкнёт мне взглядом, улыбнётся и скажет:

— Вон он, пришёл, мой этот, как его…

Ушастый бандит.

Глава 3. "Всю ночь"

III

Всю ночь

Огненный танец одинокого синего пламени на газовой конфорке и запах только что затушенной спички. Какой-то несчастный в доме напротив, как и я, вскочил в пять утра и зажёг свет на кухне. Мерцал в окошке туда-сюда своим сонным силуэтом. Дворник впустую скрёб рыхлый снег старой лопатой, через час опять наметёт, к чему старания?