Привет, заяц

На кухне холодно, дрожь спину лупила. Пряный чай с лимоном чуть-чуть согревал. Я вскочил со стула и полез в сумку проверить документы. Тесты по английскому, анкеты, выписки с оценками из школы – всё на месте. Нашёл тоже из-за чего переживать, весь день же вчера собирался, раз пять всё перепроверил.

Решил никому не рассказывать об этой своей затее со Стэнфордом. А то ещё не получится и начнётся, «ну вот, Артём, мы уж думали, ты поедешь, магнитиков нам с Калифорнией привезёшь». Слышать этот скрытый яд злорадства в их голосе, когда у меня в очередной раз что-то не получится… А с этим поступлением шансов у меня вообще почти не было, так просто, впустую пробовал свои силы ради интереса. Пусть лучше узнают, когда всё получится. Если получится.

Сам-то даже не верю.

— Артём, — бабушка окликнула меня в коридоре.

Не успел даже ботинки надеть. Хотел под шумок смыться.

— Да, чего? — я ответил ей.

— Всё, что ли взял? Бумажки никакие не забыл?

— Не забыл.

Рука машинально потянулась к сумке с документами.

— Давай тогда, с богом, ладно, сынок?

Я подошёл к двери и схватился за ручку.

— Только вот летом приехал, опять уезжаешь, — тихо сказала бабушка. — С дедом что без тебя делать будем?

Громкий беспомощный вздох. Моя рука схватилась за деревянный дверной косяк.

— Никто ещё никуда не уезжает, бабуль, — я ответил. — Я просто пробую. Пожалуйста. Хватит про это.

***

Верхнекамские улицы холодно просыпались и зевали морозом. Ноги барахтались в снежном болоте, пушистые белые звёздочки надоедливо липли к лицу.

Семьдесят седьмая школа.

С бумажками я быстро расправился, занёс документы организаторам программы обмена, ещё раз перед этим разок всё проверил, перекрестился на всякий случай.

— Мурзин? — тётенька в очках спросила меня и взяла папку с бумагами.

— Да, Мурзин, — я ответил ей и громко шмыгнул.

— В какой раз уже участвуете?

Странно так. Не вопрос задала, а будто по башке меня чем-то шарахнула.

— Не понял? — переспросил я.

— Ты ведь уже в прошлом году ездил куда-то?

Я тяжело вздохнул.

— Это другая программа была. Для школьников. Для восьмых, девятых, десятых классов. А эта уже для студентов. Или для будущих студентов.

— Ладно, спасибо, — она пробежалась пальцами по стопке моих бумажек. — Анкету мы вашу приняли. До свидания.

— До свидания.

Не услышала. Дверью передо мной хлопнула. Хорошо, что не она решения принимает, хорошо, что остальные учителя из её кодлы ничего сделать не могут. Список финалистов составляется неподкупно, составляется не здесь, не у нас, а в Вашингтоне. Проверяющие даже не знают, чью анкету они читают, когда засчитывают количество баллов. Никаких взяток, панибратства, никаких связей и прочего постсоветского колдовства.

Всё по-настоящему. Как и моё желание победить.

***

— Мурзин, ты где? — в наушниках раздался голос какого-то паренька. — Где ты, говорю, мы тебя только ждём?

Я отлип от окошка и прильнул к экрану компьютера.

— Здесь я, тут, — я ответил и громко зевнул.

— Здесь где?

— В Златоземье ошиваюсь. Щас прибегу.

Самый обычный домашний вечер. Уют моей комнаты, зима за окном, ситком по телевизору и Варкрафт на компьютере.

Счастье.

В коридоре зазвенел домофон. Я глянул на часы и поморщился. Девять вечера. Кто там ещё?

— Это к тебе, что ли, Артём? — бабушка спросила меня и выглянула в коридор.

— Не знаю я. Сиди, отвечу.

Ответил. Пластиковая трубка обожгла ладонь вечерним холодом.

Раздался знакомый голос:

— Курить со мной выйдешь?

Витька пришёл.

Так поздно. Ещё и в дверь внаглую позвонил, а если бы у меня дома все спали? Не надо было ему номер квартиры говорить. Ещё и курить меня звал, знал ведь, что я не курю, что буду глупо стоять рядом и хлопать глазами.

— Ты там у подъезда стоишь, что ли? — я спросил его.

— Нет, едрить, из дома тебе звоню! Выходи давай, чего там гасишься?

Я накинул куртку, надел ботинки, спустился на первый этаж и выскочил из подъезда. Витька стоял и ждал меня в свете лампы под козырьком. Красивый такой, статный, в камуфляжном тёмно-зелёном наряде, в пушистой чёрной шапке. Значит, домой после школы ещё не заходил, иначе бы переоделся. Неужто по улице всё это время шатался?

Руку мне пожал. Непонятно только перед кем разыгрывал спектакль о двух друзьях. Нет вокруг никого, не перед кем кривляться.

— Ты чего так поздно? — я сердито набросился на него.

Он глянул на экран телефона и сказал:

— Девять часов. Поздно? Ты чего это?

— Ничего. Что хотел?

Витька замялся, чуть потоптался на скрипучем снегу и спросил: