Прыжок с кульбитом и валидолом

– Я не умею колоть!

– Умеешь. Подумай сам - я всю жизнь ему колол, так что и ты приноровишься. Ничего такого особенного. Бах! И все. Ягодица большая, там целиться не надо.

У киоска очереди не наблюдалось, только из окошка торчала Люськина голова. Пушкой главного калибра она медленно вращалась во все стороны.

– Здравствуй, солнце мое, - вежливо поздоровался Антон.

Я вовсю пялился на Люсин бюст. Забыл уже эту красоту, теперь увидел снова: пятый размер цвета белее снега, и практически полностью выставленный на обозрение.

– Привет, Антон!
– обрадовалась она.

– Ты умеешь забивать гвозди?

Вопрос был задан с таким придыханием, что сразу стало понятно, какие 'гвозди' имелись в виду.

Антон кивнул.

– Заходи сзади, я щас открою!
– она захлопнула окошко, походя навесив табличку 'ушла на базу'.

Пока Антон прибивал календарик и правил упавшую полку, Люська умудрилась два раза прижать его к стене своей мощной грудью. Крепко, как делают это в кузнечнопрессовом цехе. На лицо Люся была страшненькая, ноги кривоватые, и в свои двадцать лет она уже успела побывать замужем. Теперь, видимо, Люся находилась в поиске своего очередного единственного.

Мне даже жарко стало от мысли, что сейчас она захочет вбить гвоздь еще куда-нибудь. Поэтому, опасаясь изнасилования, мы быстренько удрали на улицу, чтобы снова встать перед окошком.

– Извини, Люся, спешу, - прерывистым голосом сообщил Антон.
– Мне кирпичик черного, батон, соль, кило сахара и еще сосисок.

– Сколько?
– вопросила Люся, передавая хлеб и кулек с сахаром. Применяя передовые методы торговли, она заранее развешивала сахар. С обманом, конечно.

– А они свежие?
– влез я.

– С утра привезли, - тон у нее был удивленный.
– Это как, по-твоему, свежие? Так сколько сосисок вешать?

– Люсенька, там в подсобке у тебя стоит ящик 'Рижского', - медовым голосом запел я, выкладывая на прилавок трешку.
– Дашь четыре бутылки? А на остальное сосисок.

– Пива нет, - отрезала она.
– И вообще, тебе еще рано. Кстати, чего сигареты не берешь? 'Наша марка' вот, твой сорт, сегодня завезли.

– Бросил, - небрежно сообщил Антон.- Уже пару недель как.

– Как, сам бросил курить?
– изумилась она.
– Не может быть!

– Мне девушка сказала, что целоваться с пепельницей не станет, - честно признался Антон.
– Так что бросил, но не сам.

– Отличный способ!
– засмеялась она.
– Надо запомнить. Ладно, три пива выделю. Давай сумку сюда. И смотри, чтоб никто не видел!

Она так ловко вылезла в окошко посмотреть по сторонам, что заставила сердце ёкнуть - шикарный бюст едва не черканул по носу.

– За гвозди положила бутылочку 'пепси колы', - шпионским шепотом сообщила она.
– Забирай свою сумку.

В это время бутылочное пиво считалось страшной редкостью. Еще один пивзавод, 'Новая заря', только строился, а первый производил в основном пиво разливное, 'жигулевское'. Купить его можно было из бочки у 'Рыбкоопа', выстояв приличную очередь. И то если повезет, народ сюда прибегал с ведрами и бидонами. Срок годности у напитка был никакой, употребить его следовало без раздумий - иначе оно мутнело и давало осадок.

Дома я немедленно наладил на огонь кастрюлю с водой. Сосиски! Это же лакомство невероятное! Да еще с настоящим пивом... В другой кастрюле поставил вариться картошку. Масло есть, молоко еще осталось, заболтаем к банкету пюре.

– Дед, - возмутился Антон.
– Ты чего меня спаиваешь с утра? А заниматься физикой кто потом будет?

– Ты не представляешь, как я люблю учить физику после пива с сосисками!
– признался я.
– Буду дегустировать пиво, а ты свое пепси дурацкое пей.

– Не, пепси не буду, с Веркой поделюсь, - решил парень.
– А почему ты не хочешь пойти домой, и там налиться пивом? У вас же сто сортов, сам говорил.

– Эх, Антон, там и колбасы сто сортов, и сто видов пива... А настоящее одно, вот это: 'Рижское' ленинградского пивзавода, с сосисками без названия.

Дегустация сосисок с пивом прошла как в тумане - никаких эмоций, кроме волн наслаждения. Потом я предложил Антону почитать физику лежа, потому что сидеть возможности не было, живот перевешивал.

Солнце кольнуло в глаз, и я подскочил как ужаленный.

Ёшкин кот, мне же кучу анализов сдавать! Я попрыгал на месте, а потом, энергично помахав руками, начал приседать. А это здорово, что здесь нет будильника, подумал отстраненно. Повезло ему, одну крикливую жизнь сегодня удалось сохранить.

Сосед по палате, древний дедок, повернулся на бок.

– Какая, говоришь, у тебя болезнь?
– кряхтя, дедушка с трудом принял вертикальное положение.

– Током ударило, - я пыхтел, отжимаясь от пола.

– И где, интересно?
– прищурился дед.

– На кухне, в раковину полез со стаканом, - честно признался я.

– Хочу купить этот стакан, эту раковину, и эту кухню!

Утренние процедуры и анализы пробежал быстро, потом отправился на завтрак.

Кушать не хотелось совершенно. Нет, икряной бутербродик употребил бы, но вот это... С отвращением ковырнул вилкой манную кашу. Блин, ну как можно так испоганить блюдо, состоящее всего из двух ингредиентов: манной крупы и молока?

Лысый доктор с возрастающим интересом листал мою распухшую (за один день) историю болезни, удивленно хмыкая.

– Раздевайтесь, Антон Михайлович.

Я послушно выполнил команду.

– Скажите, вы загорали или, может быть, посещали солярий?

Я опустил взгляд: плавки вчера провели четкую границу загорелого и белого тела. М-да... О том, что на Дон ходил не я, а Антон, рассказывать не стал. Упекут-с...

– Понимаете, доктор, у меня солнечная квартира. Да вы же у меня были!

– И что?

– По квартире я хожу в трусах. На балкон постоянно выхожу.

– Ах вот как... Понятно. Ложитесь на кушетку.

Доктор облепил меня датчиками, посмотрел в экран компьютера и задумался.

– Электрокардиограмма хорошая... Давление в норме... Хрипов нет, сердце как у космонавта... Так не бывает, - лысый доктор недоверчиво вертел рулончик бумаги, вылезший из принтера.

– Все плохо?

– Все слишком хорошо, - вздохнул он.
– И это меня удивляет. Результаты обследования разнятся не то чтобы сильно, а очень сильно. Тут где-то ошибка, придется переделать. Вы уж извините, вот новые направления.