Пучина скорби

Мощная сила толкнула в грудь, отшвырнула Вадима обратно, как тряпку, пригвоздила к полу. Он зарычал и попытался подняться, но не смог, так и остался стоять на коленях. Лавров и его прихвостни, включая Олесю, пренебрежительно смотрели сверху вниз.

— Не делай так больше. Все равно ты не можешь причинить мне вред.

— Ненавижу, — выплюнул Вадим, — тебя и твоих красноглазых холуев.

— Стать жрецом — великая честь. Олеся оказалась прозорлива, сумела оценить перспективы.

— И чем заслужила право пополнить ряды, кроме слежки за мной? — Вадим неприязненно глянул на ту, кому прежде доверял. — Инициацию прошла?

— Вроде того, — спокойно ответила она, сузив глаза.

— Кровь — ключ ко всему. Мать этого сосунка Сережи сказала тебе, что я ему говорил: мы кровью повязаны, — вымолвил Лавров.

Вадим в ужасе смотрел на Олесю.

— Что ты сделала?

— То, что и было велено. И доказала свою преданность.

Догадка пронзила мозг. Словно раскаленная спица в висок воткнулась; глазам стало горячо и больно.

— Денис Сергеевич… — Вадим не смог договорить.

— Трухлявый пень возжаждал справедливости, разболтался и готов был выболтать еще больше: ему взбрело в голову поделиться знаниями. Путался под ногами, мог доставить проблемы, — сказал Лавров. — Вел бы себя тихо, прожил бы отпущенный ему срок. У него сердце было, как дырявая тряпка, в любой момент мог копыта отбросить. Но пришлось помочь.

— Олеся! Как же…

— Оставь это, — повелительно сказал «бог». — Пришел за ответами, так изволь слушать.

— Какие претензии? Вместо одного помощника у тебя появился другой. — Олеся гадко усмехнулась. — Я могла тебе и еще кое в чем помочь, если бы ты не был таким щепетильным.

Вадима замутило.

— Красная метка. Ее ведь не было.

— Старик все время был внизу, пока ты метался по городу, как ищейка, потерявшая нюх. Я делала все, зачем меня приставили к тебе, а в нужный момент написала записку и ушла. Меня забрали, и я завершила работу: Денис Сергеевич дождался своего часа. После этого появился знак.

В голосе Олеси звучали сознание собственной правоты и гордость за содеянное.

«Все это время она знала, где Денис Сергеевич, готовилась вскоре убить его. Делала вид, что переживает, нервничает. Выслушивала мои откровения. В школу со мной пошла, обсуждала дальнейшие шаги, делала вид, что преодолевает страх.

Разыгрывала мужественную девушку в беде, убитую горем сестру, верного друга… Почему я был так слеп?»

— Скверный старик сам виноват. — Лавров покачал головой. Глаза его напоминали кусочки льда. — Жители Верхних Вязов кое-что знают, еще о большем догадываются. Мы не препятствовали тем, кто изначально захотел уехать: они рассеялись по стране и помалкивали. Да и кто стал бы им верить, слушать байки про оживших мертвецов, вылезающих из провала, бродящих ночами по городу? Остались те, кому некуда и незачем было уезжать. Их никто не трогал, пока они не представляли опасности.

— Заложники, — сказал Вадим.

— Твоя склонность к драматизму неистребима. Люди приезжают сюда редко. Разве что полоумные экстремалы, желающие поглазеть на провалы. Да и они появляются все реже. Приехали — уехали, какие проблемы.

— Врешь! А «Виатор»? — воскликнул Вадим. — Несчастный парень, блогер, снявший видео, по которому я вас и нашел! Его зовут Василий, что вы с ним сделали?

Повисла пауза. Затем стоящий слева блондин хмыкнул и проговорил:

— «Несчастный парень»? Себя пожалей! Я гадал, узнаешь или нет? Ты сказал Олесе, что пытался меня найти, профиль мой в соцсети видел.

Выражение «потерять дар речи» всегда казалось Вадиму не только банальным, но и избыточным, он никогда не употреблял его в книгах. Однако сейчас понял, что бывают ситуации, в которых не можешь ни сказать, ни даже подумать о чем-то. Слова Василия вогнали его в ступор.

— Я приехал, потому что хотел хоть чего-то добиться. Был неудачником: унылая работа, копеечная зарплата, ноль шансов на продвижение, социальный лифт, карьеру. Девушка бросила, поняла, что со мной ловить нечего. Никакого якоря, чтобы зацепиться, а в петлю или вены перерезать — страшно. Одна надежда: продвинуть канал, прославиться. Я в кредит влез: ноут взял, камеру дорогую… Но в глубине души знал: все фигня, не выйдет ничего. — Василий облизнул губы и прищурился. — Приехать в Вязы было единственным умным поступком в моей никчемной жизни. Результат: я получил все и даже больше.

— А Римма? Твоя сестра? — выговорил-таки Вадим. — Она страдает, ждет, я говорил с ней.

Василий закатил глаза.

— Ждет? Пускай. Будь она умнее, храбрее, приехала бы, и я уговорил бы ее присоединиться. Но у сестрицы кишка тонка. Будет сидеть, трястись, держаться за свои привычки и принципы.

— Довольно досужих разговоров. Я знаю, зачем ты здесь. Олеся, Василий, Денис Сергеевич — чепуха. Ты приехал за дочерью — перейдем же к делу.

Вадим снова посмотрел на сияющее облако.

— Ирочка мертва.

Стоило огромного труда выговорить это, но больше не было смысла врать себе и прятаться от правды.

— Убей меня. Таким, как эти, — Вадим мотнул головой в сторону стоявших рядом Олеси и Василия, — я все равно не стану.

— Ты прав, Ирочки нет. Но в моей власти вернуть ее тебе.

Вадим подумал, что ослышался.

— Да-да. Я — бог, ты забыл? Дочь вернется, если выполнишь мои условия.

Внутренности Вадима будто скрутили в узел, намотали на кулак. Мысли разбегались.

— Встань с колен, — прозвучал приказ. — Не сомневайся, ты получишь своего ребенка назад. Если согласишься и будешь послушен. Твоя жизнь станет гораздо лучше — спроси у Олеси и Василия. Я чувствую, когда человек доведен до отчаяния, не имеет будущего, находится на грани, — и протягиваю руку помощи. Дарю смысл жизни, если угодно. Разумеется, я жду верности в ответ и награждаю за преданность.

Вадим попробовал подняться, на сей раз получилось. Жрецы окружили его, сверля холодными рыбьими глазами.

— На что я должен согласиться?

— Время расширять территории влияния. Мне нужны новые адепты.

— Воровать для тебя детей не…

— У каждого свои обязанности. Не все мои слуги — охотники, и далеко не всех ты видишь здесь. — Слово «охотники» резануло, Вадим сморщился, как от зубной боли. — Найдется достойное применение и твоим талантам. Итак, я возвращаю тебе дочь, ты отвозишь ее к жене. Убедишься, что Ирочка в безопасности, — и назад. Неважно, что скажешь Вере: говори что угодно, кроме правды.

— А если я не вернусь? — спросил Вадим.

— Вернешься, поверь, — прозвучало в ответ. — Не будет шанса ускользнуть.

Вадим вспомнил рассказ Марины Ивановны.

— Поставишь точку мне в глаз и будешь контролировать? Но я-то кровью не повязан и не собираюсь никого убивать!

Послышался издевательский смех.

— Не зарекайся, глупец. Есть человек, которого ты убил бы с радостью. Того, кто умертвил твою дочь, принес в жертву мне. Скажешь, нет?

— Он действовал по твоей указке, — услышал Вадим свой голос.