Римлянин. Финал

— Я знаю, что это сильно облегчит организацию понтонной переправы, — перебил её Таргус. — Можешь не объяснять мне прописные истины.

— Это содержится в рапорте, Ваше Императорское Величество, — сказала на это герцогиня.

— Хорошо, — кивнул Таргус. — Извини. Настроение ни к Орку.

Поводов для плохого настроения у него хватает.

Англосаксы с франкским душком смогли, каким-то образом, получить пудлинговую сталь. Неизвестно, где именно выработали способ, в «Промзоне» Нью-Ганновера или где-то ещё, но факт остаётся фактом — островной пудлинг поступает на европейский рынок и на него есть покупатели.

У франкского промышленного кластера, что в городе Э, дела с этим обстоят отвратительно — массовой и дешёвой стали там нет, поэтому король Людовик XV вынужден закупать терезианскую сталь в Шлезвиге, а Таргус и рад продавать её.

Зато франки смогли достаточно точно скопировать винтовку Штокмар модель.3 и даже наладить серийное производство. Нарезной ствол, казённое заряжание, бумажный патрон и капсюль — всё не хуже, чем в Шлезвиге.

Но сразу стало понятно, что король сильно надорвал казну и теперь ему нужно очень много денег — он продаёт минимум половину производимых винтовок.

У османов, давным-давно построивших отдалённый аналог Промзоны под Анкирой, дела тоже идут относительно неплохо, но лишь относительно — у них есть собственная разработка казнозарядной винтовки, лишь слегка не дотягивающая до винтовки Штокмар модель.2, что вызывает некоторое уважение, если помнить, что франки просто скопировали последнюю модель, а не создали что-то новое.

Винтовка Харбийе Типи 4 тоже капсюльная, но османские капсюли содержат другой состав — бертолетова соль, сера и порошок сурьмы. Это не так надёжно, быстро портит стволы, но зато османы производят капсюли сами и не зависят ни от кого.

— Кстати… — вспомнил Таргус. — Каков статус венской «Промзоны»?

Покойный кайзер Карл VI организовал свою «Промзону» в Клостернойбурге, куда были свезены сотни учёных почти со всей «Священной Римской» империи. При этом он проявил чудеса деспотии, напрочь задушив либеральные коррупционные поползновения собственных чиновников, поэтому ему удалось обеспечить достойную секретность и добиться какого-то результата в некоторых исследованиях.

После воцарения Таргуса, всё это досталось ему, а он решил разделить учёных и оборудование между Швецией, где возводится Промзона III, и Россией, где уже возведена Промзона II.

Особого смысла возводить Промзону к юго-востоку от Стокгольма не было, всё-таки, она географически близко к Великому Новгороду, где стоит Промзона II, но Таргус дал обещание Сенату Швеции, что Промзона будет — и она уже почти готова.

— Она практически ликвидирована, — сообщила Зозим. — Лагерь для военнопленных получился отличным.

Появление трёх научно-промышленных центров, потенциально, могло бы создать конкуренцию между ними, поэтому Таргус решил выделить каждой Промзоне специализацию.

Шлезвигская Промзона теперь занимается исключительно металлургией, химией, взрывчаткой и иными военными технологиями, а всё остальное теперь распределено между двумя новыми промышленными кластерами.

Стокгольмской Промзоне достались военно-морские технологии, биотехнологии, медицина и сельское хозяйство.

А Новгородская Промзона занимается машиностроением, железными дорогами, логистикой и строительными технологиями.

Специализация не жёсткая, всё в рамках здравого смысла — цеха и отделы будут создаваться по мере насущной необходимости. Всё-таки, логистика, пока что, развита не настолько хорошо, чтобы без проблем и дёшево возить миллионы тонн грузов туда-сюда…

С сырьём, как и всегда, есть проблемы: это только Промзоны являются гипериндустриальными кластерами, а всё остальное пространство насквозь аграрное.

А ещё у Таргуса слишком мало населения, чтобы говорить о настоящей индустриализации. Он думал, что будет проблемой оснастить всех крестьян Российской империи стальным сельскохозяйственным инструментом…

Но оказалось, что проблемы никакой нет и уже сейчас около 43% крестьянских дворов оснащено инструментом из пудлинговой стали, а с освоением терезианской стали скоро можно рассчитывать на 100% покрытие всех потребностей крестьян. Это, по прогнозам статистической службы, обеспечит общий рост производительности крестьянского труда в 2–3 раза, а в южных губерниях в 6–7 раз.

Всё дело в том, что Таргус сильно переоценил численность населения России. Он предполагал, что данные переписей неверны, потому что исторически русские крестьяне прятались, чтобы не платить непосильные налоги, но потом была проведена нормальная перепись, занявшая целых полгода, и она показала, что во всей Российской империи проживает 24 миллиона человек.

Он ожидал, что будет примерно 30–35 миллионов, но оказалось, что людей лишь на полтора миллиона больше, чем по данным переписи за 1740 год. Это было странно, но объяснение нашлось — в ходе новой Смуты, устроенной аф Лингреном и местными заговорщиками, было убито или продано в османское рабство около миллиона человек обоих полов и всех возрастов.

Потрясение было недолгим, но все участники чувствовали это и действовали очень быстро, чтобы точно успеть…

На короткой дистанции, османы выиграли от этого, но на длинной — летально проиграли. Это казус белли — угон доброго православного населения в полон. Когда придёт время, Таргус обязательно использует его для обоснования новой войны против Османской империи. И это весьма благовидный повод, который одобрит население.

Несмотря на всю автократию, устроенную Таргусом, ему нужно одобрение его войн населением. Всё-таки, все эти люди пойдут умирать в них и их жизнь, несомненно, ухудшится от режима военного времени. Поэтому-то он и ищет всегда хорошие казус белли, чтобы его действия были обоснованы какими-то надёжными и благовидными предлогами. Когда гражданин спросит себя «Почему?», он сразу же должен быстро найти для себя «А, вот почему…» — в этом вся суть пропаганды.

Казус белли — это не оправдание, не морализация, а полезный инструмент для достижения хоть какой-то видимости солидарности общества.

Солидарность общества в его государстве — это практически отсутствующее явление, потому что никому не нравится политика романизации, особенно принудительная её часть, но иллюзия солидарности очень важна и он работает в этом направлении.

— Сколько у нас пленных на балансе? — уточнил Таргус.

— Восемьдесят четыре тысячи триста тринадцать, — ответила Зозим. — Возможно, уже чуть меньше.

На самом деле, это не совсем лагерь для военнопленных. Скорее, это «лагерь для перевоспитания».

Таргус решил, что просто убить всех этих мятежников — это нерационально. Гораздо лучше будет осудить их на очень длительные сроки и устроить программу по сокращению срока за подтверждённые достижения.

Например, за полноценное овладение имперской латынью можно сократить срок на пять лет, а за чистую классическую латынь можно сократить срок ещё на семь лет. Освоение профессии из перечня — минус пять лет. Получение шестой категории — ещё минус пять лет. То есть, можно выйти из лагеря для военнопленных не просто потратившим три-четыре года, а с нужными для дальнейшей жизни знаниями.