Римлянин. Финал

Только вот ничего с этим не поделать, пока не будут проложены железные дороги. Таргус ускоряет этот процесс, как может, но существуют естественные ограничения, включающие как скорость изготовления рельс, так и скорость строительства дорог.

Классическими методами легионы снабжать будет слишком дорого, поэтому реальная власть Таргуса, проводимая его легионами, простирается не так далеко, как всем кажется…

Решением проблемы виделась организация логистического центра в Екатеринбурге. Сравнительно недавно, в 1745 году, рядом с Екатеринбургом обнаружилось рудное золото, поэтому Таргусу резко стал очень интересен этот регион и он, в любом случае, собирался вкладываться в него, потому что золото — это кровь экономики и его никогда не бывает слишком много.

Там есть Екатеринбургский железоделательный завод, который необходимо расширить и модернизировать. Ресурсов там много: медь, железо, золото…

«Возможно, имеет смысл создать там Промзону IV», — подумал Таргус. — «Но только после того, как будет установлена и доказана лояльность региона».

Каждая Промзона — это, потенциально, центр сепаратизма. Раскол возможен по национальному признаку, поэтому очень важно экстренно романизировать все эти массы людей, пока их сравнительно немного.

Суммарное население всех подконтрольных Таргусу стран — 56 миллионов человек. Для хорошо отлаженного механизма романизации, если вынести за скобки почти непрерывно вспыхивающие мятежи, это работёнка лет на двадцать. С мятежами и прочим — лет на тридцать-сорок.

Но численность населения будет стремительно расти, потому что Таргус, вольно или невольно, повышает уровень жизни подконтрольного населения. Он не может не делать этого, потому что уровень жизни граждан напрямую связан с их платёжеспособностью, а это непосредственно связано с налогами и иными доходами казны. С нищего населения много налогов не соберёшь, поэтому ему выгодно, чтобы население богатело.

Он мог бы пойти по пути наименьшего сопротивления, то есть, позволить всем средствам концентрироваться в руках отдельных персоналий, которых бы потом можно было грабить несправедливыми поборами, как это происходит у англосаксов и франков. Но это нерационально, потому что со всего населения, разделяющего между собой, условно, 80% всего общественного благосостояния, можно содрать гораздо больше, чем с группы сверхбогатых лиц. К тому же, эти сверхбогатые лица будут организовываться и сопротивляться поборам, что, потенциально, опасно для государства. А большинство контролировать гораздо легче и людям, имеющим небольшое состояние, психологически легче расстаться с его будто бы незначительной частью, тогда как сверхбогатое меньшинство будет драться даже за сущие крошки.

Но самое «жирное» в этой модели: средний класс, к формированию которого Таргус стремится изо всех сил и даже добивается в этом ощутимых успехов, меньше всех остальных классов стремится к переменам. Представители среднего класса хотят, чтобы «всё оставалось как сейчас», потому что сейчас, объективно, хорошо, а любые изменения — это, потенциально, социально-экономические потрясения, в ходе которых можно потерять эту лелеемую стабильность, что повлечёт роковые последствия.

Средний класс — это социальный амортизатор, который не позволит высшему и низшему классам раскачивать лодку. Первые обязательно, рано или поздно, захотят больше власти, а вторые обязательно, рано или поздно, окажутся неспособны дальше терпеть свой катастрофически низкий уровень жизни.

В итоге, сильный средний класс — это залог политической стабильности, незыблемости власти автократа, то есть, Таргуса, а также фундамент для неслыханного экономического роста, потому что он одновременно и потребитель, и производитель, и налогоплательщик, и инноватор.

— Какие ещё регионы уже назрели? — спросил он.

— В Венгрии что-то намечается, — не очень уверенно ответила Зозим. — Зафиксированы смутные разговоры, но, пока что, ничего серьёзного. Я уже дала поручение сфокусироваться на детальном исследовании ситуации в Пеште — население недовольно, как и везде.

— Для их блага стараюсь… — поморщился Таргус.

— Когда-нибудь они поймут, — грустно улыбнулась Зозим, а затем вспомнила что-то. — Ваше Императорское Величество, у вас время с семьёй.

— Точно, — кивнул император. — Занимайся Венгрией — мы не можем позволить себе ни одного провала. На кону наша репутация — она хранит этот мир.

Он покинул свой кабинет и поднялся на четвёртый этаж дворца.

Мария Терезия уже находится в положении. Установить пол будущего ребёнка не представляется возможным, но Таргус надеялся, что это будет сын — нужен ещё один наследник, чтобы упрочнить положение династии.

Карл Петер, его сын, ненадолго стал императором Карлом Петером II, а также императором Петром IV, но теперь он лишь пфальцграф Рейна — ему «пришлось» уступить престол, когда Таргус вернулся. Маленькому Карлу Петеру тогда было три года, поэтому он не сильно переживал на этот счёт.

Стратегия Таргуса заключается в передаче всех курфюршеств своим сыновьям, поэтому ему нужно ещё минимум три сына. Каждый из них займёт свой курфюрстский трон — Майнц, Трир, Кёльн. Но при условии, что в этот раз у Марии Терезии родится сын. Пока что, у них три дочери — Мария Аурелия, Мария Каролина и Мария Елизавета.

Майнц, Трир и Кёльн — это духовные курфюршества, официально именуемые архиепископствами. Реформа секуляризации скоро упразднит их и объявит светскими курфюршествами, поэтому религиозных проблем его сыновья испытывать не будут.

Когда у Таргуса будет опора на всех курфюрстов, он сможет законодательно вернуть рейхстаг и принимать на нём все угодные ему имперские законы.

А до этого он, пользуясь любыми благовидными предлогами, будет отнимать у курфюрстов их земли и титулы.

Курфюршество Ганновер, например, уже принадлежит ему — он поднял его мечом, в не таком уж далёком 1743 году. Его ставленник — курфюрст Карл Альбрехт I, являющийся его «братом».

Курфюршество Ютландия, образованное в границах континентальной Дании, принадлежит курфюрсту Карлу Фридриху I, ещё одному «брату» Таргуса.

Курфюршество Бавария, по условиям мирного договора, отошло Иосифу I, сыну Марии Терезии от первого брака. Ему восемь лет, но он уже курфюрст — образование он получает в Эгиде, под присмотром лучших воспитателей и учителей Шлезвига. Он уже свободно говорит на латыни, проникся римской культурой и ценностями, а также грезит стать полководцем, как Юлий Цезарь. В лояльности его можно не сомневаться.

К шестнадцати годам, то есть, к окончанию номинального регентства Марии Терезии, он будет ровно таким курфюрстом, который нужен Таргусу — лояльным, исполнительным и компетентным.

Курфюршество Шлезвиг изначально принадлежит Таргусу, он купил его у Карла VI за очень большие деньги — за шесть с половиной миллионов рейхсталеров. Это безумная сумма, даже не снившаяся абсолютному большинству аристократов, но Таргус заплатил её и его «отец» стал курфюрстом, а потом и он…

Без «правильного правителя» остаётся курфюршество Саксония. Его просто так отнять не получится, потому что статус у курфюршества номинальный — курфюрст Фридрих Август II также является Августом III, королём Польши и великим князем Литовским.