Русалки. Выбор

— Много позже, когда я уже занялась поставками для Храма. Я увела у него один выгодный контракт. И нет, Свет, ничего кроме этого соперничества у нас с твоим женихом не было.

— Это радует.

— Все-таки влюбилась? — хитро усмехнулась мама.

Я возмущенно замахала руками, отрицая столь нелепое предположение. Но, кажется, не смогла её убедить. Может, и к лучшему. Пусть лучше считает, что я влюблена, чем переживает из-за брака по расчету.

Больше ничего серьёзного обсуждать не стали. Мне хотелось просто провести время вместе. Без обсуждения политики магического мира, сложностей семейных отношений и тому подобного. И мама как-то это поняла, потому что сменила тему на более нейтральную.

Уже когда мы переместились на кухню к чайнику и печенькам, из прихожей появился дедушка. В кои-то веки он был без балахона. Обычные рубашка и брюки смотрелись на нем чужеродно.

— Поговорили?

— Ты рубашку когда менял? — вместо ответа поинтересовалась мама.

— Не помню. А это на что-то влияет?

— Да. Иди в душ. Полотенце я сейчас принесу.

Как ни странно настоятель подчинился. А мама действительно направилась в спальню.

— Ты куда? — я поспешила за ней.

— За полотенцем, сказала же. А ты пока бытовые заклятья вспомни. Стирать балахон он строго запретил.

Балахон обнаружился на диване. Самый обычный, не парадный, без скрытых чар, так что причин дедушкиного неприятия стирки я не поняла. Провела рукой, одновременно творя простенькое безстихийное заклятье очистки.

— Почистила? Отлично, — мама вернулась в комнату с полотенцем. — Сейчас рубашку принесу, — и скрылась в ванной.

— Свете не давай, она её сожжет! — послышался голос деда.

— Балахон не сожгла, значит и её не сожжешь, — заметила на это мама, повесила рубашку на плечики и положила на диван.

Я скептически уставилась на чернильное пятно на рукаве. Пятновыводительное заклятье я благодаря крайней в том необходимости и помощи прабабушки освоила, но единственным моим объектом для практики была любимая амазонка, а ткань там значительно отличалась. Вряд ли дед будет рад, если я продырявлю ему рубашку.

— Чего задумалась?

— Решаю экспериментировать с пятном или не стоит.

— Пусть сам выводит. Просто почисти.

Сказано — сделано.

Из ванной вышел до ненормального нормальный настоятель в незнакомом, видимо, перенесенном порталом халате в полоску. И с мокрыми волосами. Я отшатнулась.

— Да вытер я их, — обиженно заметил на это родственник. — И вообще больно мне хочется твой хвост лицезреть!

— А мне хочется, — встрепенулась вдруг мама и исчезла на кухне, чтобы появится со стаканом воды. Я попятилась. Происходящее всё больше напоминало сон или ещё одно испытание — слишком не вязалось оно что со сложившимся у меня образом деда, что с увиденным с помощью артефакта.

— Свет, ну я же никогда его не видела! — попыталась она надавить на совесть. Я, усиленно вспоминая, зачарованная на мне одежда или нет, отступила ещё на шаг. — Ну, Свеета… — я выставила щит от воды.

— Валя, она щит поставила.

— Я вижу. — Похоже, у мамы был какой-то артефакт, позволяющий видеть заклятья. — Свет, ну тебе что, так сложно?

— А тебе сложно подождать, пока я пойду мыться? — вопросом на вопрос ответила я. — У меня, может, одежда не зачарована! Ищи потом новую!

— У тебя этой одежды целый шкаф, — мама наступала.

— Она мне мала.

От такой новости она даже замерла. Как оказалось, только для того, чтобы возмутиться:

— А ещё попозже ты об этом мне сказать не могла?

— Да как-то к слову не приходилось.

— Свет, сядь уже и покажи Вале хвост, — практически потребовал дед. — Если б твоя амазонка была не зачарована, ты бы давно уже осталась без неё.

Я помотала головой.

Настоятель устало вздохнул, отобрал у мамы стакан, но вместо того, чтобы поставить его на столик, резким движением выплеснул меня. Как исчез щит, я даже не поняла. Просто раз и нету. Отскочить я успела, но брызгами меня всё равно достало. Хотя большая часть воды, конечно же, досталась ковру. Прежде чем я с ним повстречалась, дед подхватил меня левитацией и сгрузил на диван.

— Так нечестно!

— А честно ты отказалась, — усмехнулся родственник. Его происходящее, кажется, забавляло. Впрочем, я и сама больше дурачилась, чем обижалась. — А я, между прочим, тебя с хвостом тоже ни разу не видел.

— Как раз у тебя такая возможность имелась ещё в ту ночь с магической грозой, когда мы ели торт у Лилии Николаевны, — я перекатилась так, чтобы лечь поудобнее. И что важнее, чтобы мама мне на плавники не уселась.

Впрочем, садиться ни она, ни дед пока, кажется, не собирались.

— Тогда я ещё надеялся на то, что ты сумеешь остаться вне политических интриг.

— Это-то тут при чём?

— А ты помнишь, что я тебе тогда сказал?

Забудешь тут, как же!

— Что благо Храма важнее. Только каким образом это относится к ингтригам?

— Тебя могли попытаться заманить в Храм. Я сделал так, чтобы ты сразу понимала, что тебя там ждёт. Для настоящего храмовика благо Храма действительно превыше всего.

— Но не для тебя? — я взглядом указала на разглядывающую мой хвост маму.

Дед чуть качнул головой. Но тут она, казалось бы, наш разговор не слушающая, подняла взгляд:

— Молчишь?

Настоятель вздохнул:

— Смысл отрицать уже очевидное? — И резко перевёл тему обратно на мой хвост: — Валь, если его потрогать, он сменит цвет.

Разумеется, мама тут же поспешила проверить. Чешуя послушно сменила цвет под её ладонью.

— Как интересно! А это всегда так?

— У меня, да. Я же хамелеон. Так что хвост подстраиватся под то, что вокруг него. — Вдаваться в подробности я не стала. — Но так-то чешуя у меня золотистая. Анастасия как-то показывала, как это выглядит без маскировки.

Разумеется, это только породило новые вопросы, так что следующие полчаса, если не больше, меня пытали разными их вариантами на тему, а что, а как… Я уже успела высохнуть, с радостью обнаружив, что одежда всё же была зачарована, а вопросы у мамы всё не кончались.

— Валь, хватит уже её мучить, — прервал этот поток любопытства дед. — Тем более ночь на дворе. Нам всем давно стоило бы отдыхать. И Свете в первую очередь.

После его слов я поняла, что действительно безумно устала.

— Он прав, мам. День был длинным. Ты даже не представляешь, насколько.