Русалки. Выбор

— Как правило, — за время общения со мной полулесной успел немного разобраться в сленге и уже не спрашивал, что я имею в виду. — Но те, что вышли из состава Мерфита отличаются наибольшими психическими отклонениями. А Тринадцать в особенности. И кто же из них так тебя впечатлил? И чем, если не секрет.

Освейну я доверяла, уже даже больше, чем крестной, к моему сожалению слишком зависимой от Маргариты Николаевны и её мнения, так что назвала имя и пересказала пару особо впечатливших меня моментов вроде того, что она атлантийка. Вне контекста с родством это едва ли можно было понять правильно, но Первый Лорд схватывал все на лету, а потому с сочувствием покосился на Третьего:

— Кажется, я поспешил, когда сказал, что тебе невероятно повезло с родственниками невесты.

Анхель — видимо из-за лекарств или заклятий — соображал медленней, но намек был слишком жирным, что он не понял.

— Так это она — пассия настоятеля?!

Я кивнула. Жених застонал.

— Зато атлантийка, — похлопал его по плечу Освейн. Уже рукой, а не ветками, появившимися у него после моего опрометчиво оставленного светлячка. — Сильная кровь, сильные способности.

— И сильные отклонения, — поддакнула я.

— Главное, чтобы не наследственные, — выдал на это целитель. Серьезен он или шутит, я не поняла. — Интересно, чем мог молодой настоятель заинтересовать одну из Тринадцати?

— Две тысячи лет — это не такой уж молодой, — думая о своём, возразила я. — Хотя для атлантийки…

— Стоп. Какие две тысячи лет, Света?!

Тут я и сообразила, что ещё не сказала им главное. Да, тайна не моя, но меня она напрямую касается, а значит касается и Лордов.

Поэтому пояснила:

— Настоящий Григорий Наррейнер умер шестьдесят лет назад или около того. Его личность взял его наставник, Георг Тарриер. — Анхель закрыл глаза, кажется, считая до скольки-то. Освейн выругался. Похоже, они не знали. — Я не знаю зачем и почему, могу только предполагать. Но я видела его истинный облик там, в лесу. Уже после того как Тёмный его убил.

— Кто ещё это знает? — резко спросил жених. — Храмовики?

— Ннет. — От его напора я даже несколько растерялась. Быстро взяв себя в руки, покачала головой: — Не думаю. После того как Равенна отошла, иллюзия вернулась на место.

— Освейн, делай что хочешь, но они не должны увидеть его настоящего. Тёмный настоятель — это ещё полбеды, тем более, я так понимаю, Света просила о мести?

— Да.

— Ну вот. Значит, скоро Иолетте перестанет быть проблемой. Вряд ли он кому-то скажет, всё-таки они много лет были сторонниками. Но тело — слишком серьёзная улика. Если они найдут артефакт, на который завязана иллюзия, если увидят настоящую внешность… — Третий Лорд покачал головой.

— Благословленных Огненной обычно кремируют.

— Что не отменяет того, что артефакт, скорее всего, не сгорит.

Я вздрогнула. От этих обсуждений было жутко.

— Я подумаю, что мы можем сделать, — кивнул Первый Лорд. — Думаю, должно быть завещание. Попробую узнать насчёт него.

— Наверняка, — согласился Анхель. И вдруг спросил, серьёзно глядя на меня: — Ты в порядке?

Пожала плечами. Сказать было сложно. Отчасти наверное из-за лошадиной силы успокоительных, пусть уже и ослабевших, но ещё действующих. Отчасти потому что после того как я проснулась, все произошедшее — увиденное мамиными глазами, разговор с Маргаритой Николаевной, поиски в библиотеке, встреча с Тринадцатью — отдалилось и теперь казалось нереальным, этаким кошмарным сном. Общение с Равенной нереальности только добавило.

— Это так и бывает, — посерьёзнел Освейн, когда я, путаясь и сбиваясь, постаралась это им изложить. — И по-хорошему завязывать бы тебе с успокоительными…

— Без них я не справлюсь.

— А стоило бы. Смерть — такая же часть жизни.

— Это не значит, что к ней нужно привыкать, — неожиданно встал на мою сторону жених. — Наложи на неё успокоительное.

— Она крепко на них подсела, — полулесной явно сомневался.

— Поставь себя на её место. Вспомни свою первую потерю, — возразил на это Третий Лорд. И было что-то такое в его голосе, что я во все глаза уставилась на него. — Ты бы хотел справляться сам, если бы мог как-то смягчить эмоции?

— Ладно, — проворчал, отводя взгляд, целитель. Но я видела, что слова Анхеля его задели. Кажется, в прошлом римлянина хватало смертей. Впрочем, учитывая, какие тогда были времена и то, что вырос он среди людей, оно, наверное, и неудивительно. — Но на этот раз более слабое.

— Хотя бы так, — кивнул Третий Лорд. И, глядя на меня, вздохнул: — Пусть его перерождение будет лучше.

Я сглотнула комок в горле, кивнула и повторила традиционную фразу. Потом Освейн сотворил успокоительное и стало чуть легче. Силы тому явно не хватало, но хотя бы частично эмоции оно приглушило.

— Что такого в том, что дед оказался Георгом? — наконец поняла я, что меня смущало в их разговоре. — Лорды Подводного ветра переглянулись. Они явно что-то знали и теперь решали, стоит ли говорить. — Это такая страшная тайна?

— Нет. Но то, что мы знаем о той «его» смерти, вызывает слишком много вопросов. Сказать, что там произошло наверняка, сложно. У нас есть, образно говоря, далеко не все кусочки головоломки, — постарался объяснить причины их обеспокоенности Первый Лорд. — Однозначно имело место быть покушение на Георга. Однозначно была мерфитка в откате. Однозначно погиб один из храмовиков. То, что это оказался Георг, кое-что объясняет, но далеко не все.

— Например, то, кто и почему на него покушался? — догадалась я.

— В том числе, — согласился жених. — Хотя на самом деле там все ещё запутанее. Например, каким образом мерфитка первого ранга в откате оказалась в Храме? Была ли она уже в откате, когда там оказалась? И в любом случае, что она там делала? Обычно мерфитки своих откатных отлавливают и изолируют.

Вопрос был интересный. И я понимала, что их смущало. Впрочем, я знала ещё одну деталь этого паззла.

— Равенна ответила сегодня на некоторые мои вопросы, — начала я. Сначала я сомневаясь, стоит ли говорить об этом, но потом решила, что раз уж просьбу Тринадцати я использовала так, и никуда мне от Лордов не деться, нет смысла играть в тайны. Может, вместе мы сможем понять, что же такого произошло тогда такого, что дед занял место собственного ученика. — Маме около шестидесяти. И она человек из-за того, что ей мать, мерфитка, была в откате. Возможно, конечно, это совпадение, но как-то слабо верится.

— Хочешь сказать, она была в Храме из-за того, что ждала ребенка от Георга? — медленно произнёс целитель. Я кивнула. — Откат усиливает связь с Бездной. Странно, что в этом случае твоя мать вообще родилась. Хотя если срок был большой… — Полулесной задумался. — Нет, всё равно не сходится. Мерфитки обычно сначала умирают, а потом оказываются в откате. Плод в этом случае бы погиб следом за мерфиткой, в лучшем случае у того, кто рядом, было бы несколько минут, чтобы его вытащить.

— Значит, возможно, в откат она упала из-за покушения, а не до? — предположил Анхель.

— Это как раз понятно. Непонятно, как ребенок вообще выжил, если мать-мерфитка, сильная мерфитка, одна из Тринадцати, была в откате. Ты же помнишь, какими они в нём становятся.

— Какими? — заинтересовалась я.

— Жуткими. Как… — древний римлянин задумался, явно подбирая подходящее слово.

— Живая машина для убийства, — подсказал жених мрачно.

— Да. Пожалуй, это описывает их лучше всего, — кивнул Освейн. — Причём «живая» в их случае верно только в контексте того, что движущаяся. Они обычно в откате очень даже мёртвые. Ни убить, ни ранить, ни обездвижить. Часть самой их беспощадной Бездны заключенной в теле мерфитки.