Сара Фогбрайт в академии иллюзий

Мы с Персивалем уселись на полосатую кушетку у кровати, а Сэм — прямо на ковёр. Нужно было решить, что делать дальше.

— В эту комнату часто наведываются, зуб даю, — сказал Сэм. — Цветы поливать, к примеру. У него больше во всём дому ни цветочка.

— Должно быть, ещё и топят, — блеснула я знаниями. — Орхидеи любят тепло.

— Значит, граф знает, что даже в его отсутствие комната надолго не останется без присмотра, — кивнул Персиваль. — Если бы я что-то и прятал, то в таком месте.

Мы все с этим согласились. Но хотя круг поисков и сократился, очевидно было, что тайник нам не найти. Слишком уж много мест, где он мог находиться, и ведь это мы ещё не видели спальню.

Персиваль нахмурился, поправил очки и сказал:

— План такой: вынудим графа показать тайник. Нужно как-то его напугать, чтобы он сразу потянулся к самому важному, а мы подглядим.

— Пожар, — предложил Сэм. — Эх, нам бы трость, которая дымом стреляет! Ну, какие-то тряпки ему под дверь накладём да подожжём.

— А если он кинется не к тайнику, а наружу? — не согласился Персиваль. — Выскочит за порог, а там твои тряпки. Накладут нам тогда по шее! Да ещё полыхнёт, в самом деле, вот уж здорово будет…

Решив не устраивать настоящий поджог, они заговорили об иллюзиях и попеременно обсудили и отвергли потоп, снежную бурю, затем обрушение кровли, и уже добрались до нападения дракона, когда меня осенило.

— Будет вам иллюзия! — сказала я, торжествуя. — Небольшая, как раз по мне. Сэм, нарисуй-ка мне пару отпечатков ботинок — таких, знаешь, едва заметных, будто от подтаявшего снега.

Конечно, соглашаться со мной никто не спешил. Им хотелось всё придумать самим, и они настаивали на драконе, на взрыве, на чём угодно своём, но всё-таки смирились: мой вариант был надёжнее и проще. И кто вообще видел драконов в последнюю тысячу лет?

Персиваль снял ботинки, и Сэм набросал в блокноте пару отпечатков, а потом при помощи оставшегося чая местами их размыл. Вышло идеально, как будто кто-то в самом деле потоптался по листу. Потом Сэм нарисовал план кабинета и примыкающей к нему спальни, которую мы толком не разглядели. Он запомнил всё-всё, до мельчайших деталей, вплоть до бюстов на книжных шкафах.

— Как ты это делаешь? — восхитилась я. — Я ведь тоже видела, как выглядит комната, но теперь могу припомнить только камин, диван и окна. Пожалуй, ещё стол.

Сэм раздулся от гордости, но виду не подал.

— Да чего там, — сказал он. — Подумаешь, великое дело.

Мы решили, что шпионить за графом отправится именно он, как самый незаметный.

— Вот тут, у двери, есть место, — сказал Персиваль, разглядывая план, и указал пальцем на вход в спальню. — Или за дверью. По обстоятельствам решишь.

Сэм кивнул. На всякий случай я дала ему карманное зеркальце — не помешает, мало ли откуда придётся смотреть. Оставалось только продумать маскировку. Напольная ваза из Ригерина показалась нам хорошим вариантом, тем более что и здесь, в нашей комнате, стояла одна такая.

— Будь я графом, я бы толком не помнил, сколько у меня этих ваз, — сказал Персиваль. — Одной больше, одной меньше…

Иллюзию предпочтительнее было создавать на светлой основе, так что мы взяли простыню с кровати (при этом обнаружив на ней мышиный помёт). Я стала смотреть на кровать с куда меньшим восторгом. Сэм мужественно накрылся простынёй и провертел карандашом дырки для глаз, а потом, приложив небольшое усилие, с треском сделал ещё дыру — для руки, если придётся смотреть в зеркальце.

— Ripeti avedo! — воскликнула я, глядя на вазу в углу, которую мы взяли за образец.

Я боялась, ничего не выйдет, и мои опасения отчасти подтвердились: хотя форму удалось передать довольно точно, сложный узор не дался мне. Вышли просто размытые пятна и полосы — белые, синие и терракотовые.

— Чё там? — спросила иллюзорная ваза, и из стенки протянулась рука с зеркальцем.

— Жалкая подделка, — сказал Персиваль, засекая время. — Спереди какая-то мазня, а спина у тебя вся белая.

Я гневно поглядела на него, но ничего не сказала. Что тут скажешь? Ох, почему я так мало практиковалась! Мои иллюзии ещё и держатся так недолго! Я дала себе слово заняться учёбой как следует. Увы, такие обещания не работали авансом, и через шесть с половиной минут ваза опять превратилась в Сэма в простыне.

Шесть с половиной минут! Этого совершенно не хватит.

— Ничего, — подбодрил меня Сэм. — Ежели что, влезу под кровать. Или, вон, за штору встану. Да успеем мы!

Недалеко от кабинета находился чулан, где хранилась пара мётел, ведро и тряпки для пыли. Сэм должен был занять позицию там, но туда ещё требовалось дойти, по коридору и за угол, и это тоже отнимало время от наших драгоценных шести с половиной минут…

Сэм почесал в затылке, отыскал в своей сумке цветные карандаши и нарисовал в блокноте вазу, почти как ригеринскую, только узор куда проще, в самых общих чертах.

— Вот, — сказал он, вырывая лист из блокнота, и протянул мне. — Такую и легче вообразить, и вообще, сможете замагичить меня прям в чулане.

— Сэм, ты молодец! — воскликнула я.

— Да чё уж там, — скромно сказал он.

Нужно было выдвигаться, и я так разволновалась, что меня затрясло. Наверняка что-нибудь перепутаю, всё испорчу, и мы попадёмся! А тогда… Кто знает, что с нами сделают тогда? Граф точно захочет выпытать правду, и эта правда ему не понравится.

— Смелее, мисс, — сказал Сэмюэль, заталкивая простыню себе под пиджак. — Прорвёмся!

Я глубоко вдохнула, выдохнула, стиснула два листа с рисунками в дрожащей руке. Персиваль выглянул, осмотрел коридор, кивнул нам, и мы пошли.

В тесном чулане я помогла Сэму набросить и расправить простыню, а затем, изо всех сил собравшись и горячо пожелав, чтобы иллюзия продержалась хоть на две минуты дольше обычного, сосредоточилась на рисунке и прошептала, вытянув руку:

— Ripeti avedo!

Он повернулся, чтобы я наложила иллюзию и с другой стороны. Затем я прикрыла дверь чулана, тихонько, на носках добежала до ближайшего окна и поглядела на второй рисунок, едва не выронив его от волнения. Спустя ещё миг на светлой плитке под окном красовались два следа — пожалуй, чересчур больших. Рисунки я спрятала в карман.

Персиваль оставался за углом. Он должен был сидеть неслышно, однако теперь я заметила его длинный любопытный нос. Я сделала страшное лицо и махнула рукой.

Следовало уже звать графа, но я вдруг решила, что выйдет правдоподобнее, если задвижка будет открыта. Я дёрнула её. Она не поддалась. Я дёрнула сильнее, и она заскрежетала на весь дом и вылетела из паза, и окно тут же распахнулось от порыва ветра и так грохнуло, что я подумала, стекло разобьётся.