Сара Фогбрайт в академии иллюзий

— Не могу сказать. Но я не позволил бы тебя убить, клянусь! Вот что: у меня во внутреннем кармане записывающий кристалл. Я расколол оболочку, когда граф приказывал тебя убрать. Этого хватит, чтобы причинить ему проблемы… и мне заодно. Может, удовольствуешься этим?

Мистер Харден запустил руку ему за пазуху, отыскал кристалл, подбросил на ладони и приложил к уху. Затем кивнул.

— Сойдёт, — сказал он, пряча кристалл в карман брюк.

— Так что, снимешь с меня наручники? Мы должны действовать вместе, я ради этого и пришёл! Мы союзники в этом деле, Бернард. У нас общий враг.

Мистер Харден задумался.

Когда господин Сторм привёл сыновей, он затворил дверь, так что теперь в лавке было полутемно. Тусклая жёлтая лампа, кристальный стержень в которой почти совсем выгорел, едва освещала прилавок, и мы все заметили, как в приоткрытом ящике что-то отчаянно мигает красным.

— Ох ты, — сказал господин Сторм, почёсывая в затылке, — старина Роско чё-то сигналит! Ну, беда. Или сюда двигают по меньшей мере три санитарных инспектора, или уж я и не знаю, чё стряслось!

Он собрался пойти и спросить, но в этот самый миг в лавку ворвался краснощёкий мальчишка-гном.

— Дед велел сказать, в конце улицы в экипаже звонилка трезвонит, — протараторил он на одном дыхании. — Небось экипаж комиссара. А это комиссар, вот это, да? Настоящий? Ого! Ого! А можно, я с вами пойду и покручу звонилку? Дед не разрешил. Можно? Ого, вот это трость! Чё она такая здоровущая? А чё это у ней тут за крючок?

Конечно, он потянул за крючок раньше, чем его успели остановить. Раздался страшный грохот, и лавка наполнилась дымом.

— Ого! — восторженно закричал мальчишка и подозрительно затих, только что-то загремело по ступенькам и стукнуло о порог.

— Ну всё, плакала твоя трость, — проворчал господин Сторм. — Так чё делать-то будем?

Он пробрался мимо нас, едва видимый в дыму, и, открыв дверь настежь, принялся махать руками. Хильди тоже трясла каким-то ковриком, только это ни капли не помогало.

Мистер Харден вздохнул и сказал:

— Я так полагаю, спокойно поговорить не получится, да и времени на разговоры нет. Хорошо, будем действовать вместе. Выходим. Где моё пальто?

— Я принесу! — донёсся с верхних ступеней лестницы голос госпожи Сторм.

Моя накидка тоже осталась наверху, но я сочла, что её кто-нибудь прихватит, и решила выйти на улицу. В лавке стоял густой туман, и жёлтая лампа едва-едва просвечивала сквозь него, как солнце в мареве. Я осторожно пробралась мимо полок, ощущая под рукой круглые холодные бока сырных голов, постаралась не опрокинуть горшочки с зеленью, вовремя вспомнила о трёх ступеньках, ведущих наверх, но всё-таки споткнулась о порожек.

Комиссар стоял снаружи, растирая запястья. Мистер Харден снял с него наручники и теперь, убирая их на пояс, торопливо говорил:

— Слухи не лгали, Камлингтон правда выдал чужое изобретение за своё, но доказательств у меня нет, только слова мастера. Это некий Лафайет Пинчер, гном…

Он вовсе не глядел на меня, но каким-то чутьём угадал, что я споткнулась, и подхватил под локоть, не прерывая разговора.

— Так вот, этот самый Лафайет несколько оторван от жизни. Подписал какие-то бумаги, думал, для работы, а вышло, что передал права на все настоящие и будущие изобретения графу. Этот договор и все первоначальные чертежи хранятся где-то в столичном особняке Камлингтона…

— И ты мог найти их, пока он здесь! — с упрёком сказал комиссар.

— Я мог искать их вечно. Разумеется, он не держит их в письменном столе! У меня есть мысли насчёт того, как их добыть, но графа нужно вернуть в столицу. Но прежде всего я хочу увидеться с дочерью.

Комиссар зачерпнул горсть снега и попытался оттереть пальто от муки, но стало только хуже.

— С дочерью, — хмуро сказал он. — Я вижу, тебя ничем не прошибёшь. Как думаешь добыть бумаги?

— Попрошу мастера сделать новый чертёж. Прослежу, куда граф его спрячет.

— Попробуем, — кивнул мистер Твайн. — Идём, я должен ответить на звонок! Держу пари, это граф. Меня звали присутствовать на обручении, но время в последний момент изменили, и я опоздал. Подоспел в аккурат когда они искали виновных. Та ещё была картина… Хотя могут звонить и насчёт тех двоих, что влетели в аркановоз — это тоже твои друзья, Бернард? Когда я проезжал мимо, их собирались доставить в госпиталь.

— Не совсем друзья, — ответил мистер Харден, однако ничего пояснять не стал.

— Я вообще не думал, что у тебя есть знакомства в таких кругах, — сказал комиссар, бросая выразительный взгляд на гномов.

Сэм как раз вышел, пыхтя под грузом пальто и накидок. Он прихватил и наши сумки. Госпожа Сторм пыталась всучить Шарлотте свёрток, приговаривая: «Бери, бери, детка, хучь чё пожуваешь! Усех накормили, одна ты голодная осталася». Шарлотта стояла с таким лицом, будто ей совали динамит с горящим фитилем, но всё-таки приняла свёрток и даже выдавила из себя слова благодарности.

— Я и сам не думал, что у меня есть знакомства в таких кругах, — с улыбкой ответил мистер Харден.

Было далеко за полдень. Потеплело, воздух стал сырым, и небо, рыхлое и раскисшее, нависло над тёмными крышами, напитываясь дымом из печных труб. Самое время для игры в снежки или для прогулки, но обитатели гномьего квартала, очевидно, решили и носа не казать наружу, пока комиссар не уйдёт. Лишь одинокий прохожий в котелке и потрёпанном бархатном пальто шёл в нашу сторону с таким растерянным видом, будто заблудился и не мог понять, куда его занесло.

— Добрый день! — робко приветствовал он нас. — Работает ли лавка? Уж не пожар ли случился?

— Чё сразу пожар? — пробасил господин Сторм и несколько раз взмахнул рукой у порога. Дым, разумеется, никуда не делся. — Эт нам к празднику лавку украсили, «Туман в горах» называется. Видали, какова красота? Бытовики за это содрали — страх!.. Работаем, как не работать. Вона, сам комиссар за сыром явился.

Он дружески ткнул мистера Твайна кулаком в бедро. Тот пошатнулся и поправил измятую шляпу, пытаясь не терять достоинства.