Семейный портрет с колдуном

Он положил вилку и смотрел на меня в упор, ожидая, что я еще скажу.

– Вы воспользовались тем, что я была околдована, - продолжала я, стараясь держаться уверенно, хотя под этим взглядом меня трясло, как осиновый листочек, - и совершили… то, что совершили. Это недопустимо.

– Недопустимо целовать вас? – спросил он.

От звука его голоса меня бросило в жар и одновременно затрясло еще сильнее.

Но эта дрожь была не от страха, нет. Признайся, Эмили, ты дрожишь совсем по другой причине. Я переставила молочник, чтобы скрыть, как трясутся у меня руки.

– Прошу вас больше такого не делать, - сказала я.

– Не беспокойтесь, - криво усмехается Вирджиль. – Здесь вам никто и ничто не угрожает, леди Эмилия. Я не буду настаивать на исполнении супружеских обязанностей, вам предоставляется полная свобода…

Я с надеждой встрепенулась, но колдун прихлопнул мою надежду, как бабочку ладонью:

– … в пределах этого замка, - закончил он фразу.
– В лабиринт заходить не советую. Вы потеряетесь, и нам с Томасом придется искать вас, как сбежавшую собачонку.

– Очень лестное сравнение, спасибо, - ледяным тоном сказала я.

Колдун помрачнел ещё больше, но не извинился.

– Напишите список, что вам нужно, - произнес он.
– Я сегодня же распоряжусь, чтобы всё было доставлено.

– Свобода в этот список не входит? – поинтересовалась я.

– Нет, - отрезал он и бросил салфетку и встал.

– Куда это вы? – возмутилась Летиция.

– Наелся. Сыт по горло, - ответил Вирджиль Майсгрейв, тяжело посмотрел на меня и вышел.

У меня тоже пропал аппетит, но я заставила себя съесть пару гренок и сделала глоток чая.

– Что это вы едите, как птичка, - тут же заворчала служанка.

– В тюрьме у меня обычно пропадает аппетит, - ответила я. – Но всё было очень вкусно.

Я тоже поднялась из-за стола. Летиция посмотрела на меня с неодобрением, покачала головой и начала убирать посуду.

– Мне хотелось бы осмотреть тюрьму… то есть замок, - сказала я. – Кто-нибудь может меня проводить?

Сэр Томас тут же развернулся и отправился следом за своим хозяином, а Летиция демонстративно взялась за поднос, заставленный чашками и тарелками. Судя по всему, устраивать ознакомительную прогулку по Мэйзи-холлу для меня никто не собирался.

– Очень любезно с вашей стороны, - сказала я, с трудом удерживаясь от упреков.

– Из слуг здесь только я и сэр Томас, - ответила Летиция, не глядя на меня. – Мне надо заняться обедом и уборкой, а у сэра Томаса болит поясница. Хотите прогуляться – попросите хозяина проводить вас, или идите одна.

– Благодарю за помощь и участие, - язвительно сказала я. – Передайте вашему хозяину, что если он опять не найдет меня ночью, то это не значит, что я сбежала. Это значит, что я заблудилась.

– Он вас непременно найдет, не переживайте, - не осталась она в долгу.

Вернувшись в свою комнату, я написала список из трехсот пунктов – раз уж граф решил платить за свои выходки, пусть платит сполна. Мне совсем не нужны были думные подушечки и пяльцы с нитками семнадцати цветов, но я внесла их в список из вредности.

Было всего десять утра, и хотя солнце поднялось уже высоко, туман по-прежнему закрывал сад Мэйзи-холла. Птицы стайками проносились мимо моего окна, рассекая седые клубы и радостно распевая на сотни голосов.

Делать мне было совершенно нечего, и я отправилась исследовать замок самостоятельно. Кто знает – вдруг мне удастся обнаружить какой-нибудь потайной ход и сбежать? Конечно, я понимала, что шансы на побег ничтожны, тем более, что и особых поводов для побега не было – если граф сдержит слово и не станет предъявлять на меня права мужа, но… но зачем всё это? Зачем эта свадьба, которой никто не хотел? Да ещё такая скоропалительная, в присутствии королевы… Зачем приказ королевы, что я должна подчиниться всем желаниям графа, в то время как граф убеждает меня, что наш брак будет лишь формальностью? Где здесь правда, где ложь? И я не поговорила с Вирджилем Майсгрефвом даже о десятой части того, что меня интересовало…

Вопреки моим страхам, я не заблудилась в замке, хотя это было какое-то невероятное строение – грандиозное, с бесконечными лестницами и коридорами. И неожиданно – словно кто-то привел меня, вышла во внутренний двор Мэйзи-холла. Открыв тяжелую дверь, я оказалась на лужайке, над которой сияло солнце и небо было синим-синим, без единого облачка. Тумана не было и в помине, и цветущие сирень и боярышник пахли, как в райском саду.

В центре рос огромный старый бук, и к одной из его веток крепились на цепях качели. Мне стало смешно, когда я их увидела. Кто качается здесь на качелях? Колдун? Или его престарелые слуги?

Я села на гладко оструганную деревяшку и, обняв цепи и сомкнув кисти рук, задумчиво разглядывала окна замка, выходившие во внутренний двор. Ни на одном не было решеток. Значит, Вирджиль Майсгрейв постарался только для меня. И значит, в замке не часто бывают пленницы. Иначе меня поселили бы в комнату с решетками уже вчера.

Вспомнив прошедшую ночь, я не сдержала усмешки. Очень забавно было наблюдать, как колдун носился по комнате, решив, что я сбежала. Не такой уж он и догадливый, как пытается показать…

Я вспомнила, как граф крадучись вошел в комнату – словно не хотел беспокоить меня, а потом… Только ли запертая дверь остановила его, когда я заперлась изнутри?..

Но я запретила себе думать о колдуне хорошо. Он ничего хорошего для меня не сделал. Не считая организации побега с маскарада. Только если так хотел от меня избавиться – почему не сделать это сейчас? Я подпишу документы о разводе, граф отпустит меня на все четыре стороны, и я уеду…

Ветер играл гроздьями сирени, птицы заливались над моей головой, солнце ласково припекало, и я поймала себя на мысли, что чувствую себя очень спокойно. И это странно – потому что в тюрьме не может быть спокойно.

Подняв голову, я заметила в окне третьего этажа Вирджиля Майсгрейва. Отодвинув в сторону штору, он смотрел на меня, а когда взгляды наши встретились – тут же отступил вглубь комнаты.

Штора упала, колыхнулась и замерла, а моему спокойствию сразу наступил конец.

Замок – тюрьма, и главный тюремщик не спускает с меня глаз.

Мне захотелось убежать немедленно, но я пересилила себя и какое-то время сидела на качелях, чтобы колдун не подумал, что я его боюсь.

Солнце поднялось к полудню, стало жарко, и я вернулась в замок, поднявшись на третий этаж по другой лестнице – не по той, которой спускалась.