Сердце ведьмы

Его ладонь вплотную прижималась к моей коже через тонкую ткань рубахи. Прошло несколько мгновений, и мы оба почувствовали глухой удар в грудной клетке. Каменное сердце содрогнулось, чтобы снова замереть.

– Процесс превращения в каргу еще не завершился, – слабо запротестовала я.

– Ты тратишь магию каждый день на глупости вроде заговоров, – тихо сказал Кресс, – думая, что скоро она закончится и ты умрешь?

В его черных глазах сверкнуло раздражение. Он едва сдерживался. Отдернув ладонь от моей груди, Кресс резко выдохнул. Он отвернулся к дому, приводя мысли в порядок. Я не трогала его. Во мне тоже закипало бешенство. В таком состоянии мы не договоримся, а просто поубиваем друг друга.

– Дура, – буркнул Кресс.

– Придурок, – не осталась в долгу я.

Мы начали разбирать сумки, старательно избегая друг друга. Но я не собиралась оставлять все по-прежнему. Мне нужно было выяснить, что Кресс знает о ведьмах, раз уж он первый об этом заговорил. Моя жизнь лишилась смысла со смертью семьи и любимого, но кто помешает мне снова его найти? Я собиралась ухватиться за призрачную надежду, что Истле милует своих детей, ведьм, даже после мести. Мне хотелось заслужить прощение богини и всего мира.

Глава 16

От раны Кресса остался лишь тонкий шрам на боку, в том месте, где царапина была глубже. Это меня и радовало, и бесило. Мне не доставляли удовольствия утренние и вечерние перевязки. Каждый раз Кресс со страдальческим видом стягивал рубашку и подставлял мне бок. Хоть я и старалась лишний раз его не касаться, он постоянно выгибался, будто не терпящая прикосновения чужаков кошка, которую пытаешься погладить.

Мне не нравилось заниматься его раной, но у нее были свои плюсы: она ослабляла Кресса. Из-за нее он на какое-то время стал вялым, более человечным и слегка сонным. Однако симптомы прошли, и Кресс с новым рвением кинулся исполнять свои обязанности инквизитора.

К нему на пояс уже перекочевали ножны, каждый вечер посвящался полировке и без того идеальной стали. Кресс ходил за мной везде. Он не отпускал меня одну на сбор трав, в деревню, да даже в баню провожал и терпеливо ждал на улице, пока я там парилась.

Как только пришло время идти на ярмарку, Кресс надел свою парадную рубашку – такую же черную и простую, как все остальные – и подхватил мою корзинку с наливками.

– Огненная ягода, – заметил он. – Зачем тебе это?

– Слезы Девы, – сказала я. – Мы идем разоблачать злодеек. И веселиться.

– Странно слышать подобное от ведьмы.

– Уж поверь, в мире есть люди, которые в сто раз хуже любой карги. Не вся магия злая, и не все зло происходит от колдовства.

Кресс молча отвернулся.

– Ты не идешь, – продолжила я, – Гленна пригласила меня. Инквизиция будет лишней на этом празднике жизни. Но если захотят кого-то казнить, я тебя обязательно позову.

– Ведьма, – сквозь зубы произнес Кресс. – Я присматриваю за тобой. А если ты решишь сбежать?

– Говори прямо, – фыркнула я. – Ты просто не хочешь, чтобы на большой ярмарке меня придушил кто-то другой.

Его горящий взгляд опустился с моего лица куда-то вниз, в область шеи. Дразнясь, я откинула волосы, стекающие багряной волной по плечам, и медленно обвела коготком линию ключиц. Кресс тяжело сглотнул. Кажется, примеривался, как лучше меня прибить: топором, мечом или голыми руками.

– Клянусь, я не дамся никому в лапы, – пропела я. – Ни разбойникам, ни зверью. Если меня кто-то и убьет, то только ты.

– Ведьма… – угрожающе протянул Кресс.

– Хотя, конечно, у Ру тоже есть шанс. Ах, эти алые глаза! Так символично, что они будут последним, что я увижу в своей жизни. Яркие, как кровь, на фоне седых волос. Как-то так я и представляла смерть.

– Последним, кого ты увидишь перед смертью, буду я, – отчеканил Кресс. – Я и только я.

Он угрожающе шагнул ко мне. А в меня будто Чернобожья тварь вселилась. Я не отступила и лишь гордо выпятила грудь. Инквизитор возвышался надо мной мрачной горой. Мне бы испугаться: где он с его литыми мышцами и где я со своими изнеженными руками травницы?

Мы никогда не были равными. Он инквизитор, я – ведьма. У нас были разные способности и разные судьбы. Прямое столкновение могло закончиться лишь смертью одного из нас. Я прекрасно понимала, что не стоит доводить Кресса до ручки, но все равно шагнула вперед, почти прильнув к груди инквизитора.

– Какой ты собственник, – прошептала я. – Тогда смотри в оба. Потому что когда вернется Ру с подмогой, желающих свернуть мне шею станет в несколько раз больше.

Поединок взглядов продолжался несколько мгновений. Кресс отвернулся.

– Проваливай, ведьма, – сказал он. – Надеюсь, тебя утащат к Чернобогу, и мне не придется больше терпеть твое присутствие у себя в доме.

– Взаимно, инквизитор. Взаимно…

Кресс действительно не пошел за мной. Он только помог оседлать лошадь и кратко объяснил, как выехать из Чащи. Попав за ворота, я обернулась. Кресс уже скрылся в доме, не став меня провожать. Ну и ладно. Пусть обижается, сколько влезет, мне-то что. Но на душе все равно было неспокойно. Я постаралась выкинуть лишние мысли из головы и, весело насвистывая, отправилась на ярмарку.

В Злейске гуляния начинались с самого утра. Я могла бы поучаствовать в забавах с поеданием караваев на скорость, бегах за деревянным кругом и поиске выпечки в саду, но не захотела. Гленне стоило поблагодарить меня, что я вообще согласилась выбраться в люди. Мне не нравились шумные сборища, особенно те, которые не приносили денег.

Ярмарочные гуляния сулили неприятности. Наверняка найдется пара мальчишек, которые попытаются стянуть кошель. Пришлые торговцы из Плавиццы могли обдурить, продав дрянной товар. И, конечно, на Ярмарке все будут пить. Йозеф выставлял на гуляния пять бочек медовухи. Пять! Сколько выдвинет староста и представить было страшно. Все деревенские под конец вечера будут в стельку. И если Гленна не спасет своего Якова, то тоже напьется. Кому-то придется эту пьянь растаскивать по домам. Женам и мне, видимо.

Хоть к празднеству я относилась с предубеждением, на въезде в Злейск ощутила приятное волнение. Сердце забилось в груди, захотелось пришпорить кобылку, чтобы поскорее оказаться у дома Йозефа, где меня ждала Гленна. Может, тому виной огромная толпа людей, снующая по улицам? Знакомые старушки сегодня вышли из дома в нарядных красных платках и причудливо вышитых жилетках. Их щеки розовели: то ли от праздничного веселья, то ли от медовухи, то ли от весеннего свежего воздуха. Женщины выплясывали прямо у прилавков, кружась в пышных многоярусных юбках. На углах выступали приезжие артисты.

Пару раз меня дергали за подол молодые парни, с лихо задвинутыми набок меховыми шапками. Вот у них краснеющие щеки точно были результатом потребления медовухи. Удивительно, но я не хотела отталкивать наглых молодчиков, только выдергивала подол из цепких пальцев и ехала дальше.

Гленна ждала меня на крыльце. На ней был яркий красный сарафан с золотой вышивкой по подолу, а на голове небольшой кокошник. Гленна покрутилась, показывая мне хитросплетение кос у себя на затылке. Йозеф курил в сторонке, усмехаясь в бороду.