Шесть с половиной ударов в минуту

Марево могло доставлять людям дискомфорт и даже неприятности, особенно когда урожай желтел и выгорал на беспощадном пекле. Подобное случалось редко, но всё же не без капризов природы. Зато тем, в чьих венах тёк огонь, жара не доставляла неудобств. Они шествовали под лазурным куполом мимо работавших людей, поселений, повседневных забот незаинтересованными миражами. Редкие взгляды ловили их фигуры, а когда такое случалось, люди протирали глаза и читали молитву Терпящей, если удавалось её вспомнить.

Нет, всё же в людях был толк, пусть они и занимали земли, не предназначавшиеся им от рождения. Смахивать их с этих пейзажей - значит, нарушать установившийся на материке порядок. Ролуангэ шло быть Королевством гончарных мастеров, родиной нескольких великих умов и выдающихся деятелей искусства и науки. Уже этим люди заслужили то, что рогатые леди всего лишь виделись уставшим юношам в мимолётном бреду, а посевы выгорали на солнце, а не настоящем огне.

Как скоро эти зацикленные на своих проблемах маленькие мирки, рождающие смыслы, будут потрясены извне новостями о гибели религиозных орденов? Сильно ли пошатнутся их устои? Запоют ли траурные песни, полетят ли гневные письма в столицу с требованием разобраться, найти и наказать? Отловить демонов… Есть шанс, что хотя бы тогда, в этих запоздалых волнениях, разовьётся опасность быть пойманными, изгнанными, сосланными вниз. Или же нет, и великаны просто исчезнут на равнинах, письма потеряются, а песни не станут востребованными.

А ведь они не могут прятаться и убегать - в силу своей природы. После того, как площадка будет окончательно расчищена от гнойников религии, бессмертные займут самое выгодное и в то же время привычное для себя место - на троне. Проведут подмену и незаметно или в открытую отравят сердце Королевства собой, как уже начали делать это. В природе ничего не изменится: виноградники всё ещё будут расти, а горы тянуться к небу; персики наливаться цветом, а плантации шириться и процветать. Изменится настроение людей. И это самое сложное. Бессмертные пришли воевать и никогда особо не думали, как будут ладить с местным народом. Потому что ладить с ним и не учились, но могли бы попытаться подстроиться под изменчивую ситуацию. Могли бы, но разве хотели?

И оттого, наверное, призрачные сновидения для задремавшего юноши не были такими уж приятными. Он судьбой был проклят проснуться в холодном поту, хотя солнце палило нещадно, раз за разом вспоминая насмешливую ухмылку рогатой девицы. Она бы ему даже понравилась, если бы от неё не веяло каким-то старым и врождённым неприятием к роду людскому. А старики не дрожали бы от суеверного ужаса после того, как им примерещится в полдень, что у вежливого, но скупого на симпатии господина с отколотым рогом возникнет к ним вопрос о расположении того или иного поселения. Слишком холодный голос, пробирающий до мурашек. Они недружелюбны, эти загадочные великаны, и не спешат добиться чужой любви. Посему изменения в настроение человеческого общества неизбежны.

Да и бессмертные недолго удержат терпение на поводке. Всё равно, с чего бы они ни начинали, к каким бы выводам ни приходили о важности или бесполезности местного народа, итог будет один. Раздумья намешаются в чаше решений и приведут к пожарищам. Ролуангэ будет гореть, пускай и не сразу. Может пройти довольно много времени, и мирному люду череда дней покажется самой обыденной и не предвещавшей беды, но в конце яда скопится так много, что костры взметнутся к небесам. Бессмертные знают, что не сумеют быть добренькими, они пробовали.

Хат’ндо искренне верил, что серьёзных противников на Ролуангэ вовек не сыскать. Религиозные ищейки, которые давным-давно прибыли на материк просвещать людей и прививать им любовь к Терпящей, выродились. Их потомки любят Её, берегут веру, но им не хватает хищности и фанатизма, которым болеют главы Lux Veritatis. И что ещё печальнее, выродились не только они. Те немногочисленные Спустившиеся, которых бессмертные нашли на Ролуангэ, были иными. Священники местных орденов, конечно, были неправы или кривили душой, говоря, что демонов на их материке нет. Они водились, но в значительно меньшем количестве, чем, как ни странно, на Хатостро с его озлобленным Lux Veritatis. Местные Спустившиеся оказывались боязливыми, отстранёнными, какими-то потерянными, что неприятно удивляло Хат’ндо. Они были изумлены узреть на своей земле настоящих рогатых, будто те являли собой ожившие мифы, и не всегда правильно вспоминали имена бессмертных. Это было так же ошеломляюще, как если бы святоша забыл имена действующих богов.

О нет, рогатые существуют! Сколько поколений Спустившиеся сменилось на Ролуангэ, что растеряли все свои корни? Название материка всё чаще вырывалось из уст в качестве проклятия. Красивые пейзажи, но скверная оторванность от остального мира. Словно Ролуангэ находился в ином измерении, где историческая значимость явлений и событий теряла вес, а сама история обращалась в сказки.

Кто или что тут могло представлять опасность для тех, у кого борьба за право обладать большим срослась с сущностью?

И всё же такие нашлись. Сумерки быстро сгущались над перепаханными грядками, готовыми вобрать в себя семена. На горизонте спереди и по левую руку высились зубья гор, сзади дорога ныряла с холма на равнину. Огород принадлежал обитателю небольшого домишки, но свет внутри не горел, так что местность казалась заброшенной. Такие одиночки иногда попадались на пути, и Хат’ндо не задержал бы на очередном невзрачном владении пытливой мысли, если бы не случилось неожиданного. Пока Король топтался возле низенького заборчика и размышлял, где отстали его родственники, в воздухе разлился знакомый запах, от которого щипало ноздри и слезилось в глазах. Запах церковной магии, только в этот раз с новыми примесями. В нём был сладковатый аромат каких-то незнакомых цветов, щёлкавший по обонянию, и если бы Хат’ндо требовалась еда, его желудок уже скрутило бы от тошнотворной резкости.

Стоило Королю повернуться в направлении, откуда принесло эту гадость, как в лицо ему выплеснулась волна золотистого света. Хат’ндо закрыл пострадавшую часть рукой и попятился, шипя от боли. Ему выжгло кожу и глаза, так что он остался в темноте ещё до наступления ночи. Магия была настолько мощной, что покалечила лицо за секунды. Работа профессионала. Королю подготовили действенную ловушку. Не меньшим сюрпризом была цепь, обвившаяся вокруг руки бессмертного, которой он не прикрывал повреждения, так что от дорогого рукава сиюминутно пошёл пар. Неужели золотая?

– Значит, опытные служители всё же живут на этом острове-переростке, - Хат’ндо теперь мог ориентироваться лишь по звукам, но даже в таком состоянии был опасным противником. Он терпеливо ждал, когда владелец цепей заговорит.

– Так и есть, Король. Везде есть защитники, но не всегда судьба велит нам выступать против зла первыми.

Хат’ндо дёрнул рукой с цепью, однако та не ослабла. Её магия уже причиняла боль сквозь одежду, и колючие искорки срезающими силы лезвиями расползались по телу. За лицо младший из братьев не беспокоился: оно очень скоро вернёт прежнюю красоту. А вот продержится ли он сам на Верхнем этаже?

– Это радостная весть, - Хат’ндо, в самом деле, воспрянул духом. Скука была застрелена на месте появлением этого неизвестного служителя. Для Ролуангэ не всё потеряно.
– Уважительно склоняю голову перед твоим орденом под названием…

– Я не состою в ордене.

– Вот как? Это ещё интереснее… - смутился Король. И не особо поверил, так как подобного уровня церковной магии достигали лишь талантливые служители. Не вступавших в орден таким трюкам не учили. А то, что человек перед ним был незаурядным, кричала ещё и провальная попытка развести костёр под его стопами, ориентируясь по голосу.