Шесть с половиной ударов в минуту

– Они осторожны. Приходят, когда полагают, что ситуация особенно плоха. Скольких людей нам надо убить, чтобы выманить весь их культ под солнце?

Цеткрохъев нахмурил лоб и оценивающе посмотрел на увечья, оставленные мудрецом. Хат’ндо казался мрачным, но не из-за боли, а потому как нашлось что-то, задевшее его самолюбие. Опять. Часто из трёх братьев раньше всех срывался младший, видевший слишком много оскорбительных несовершенств на верхней половине.

– Ты вроде бы лучше нас всех разбираешься в истории, - изрёк Цеткрохъев.
– Вот и скажи, скольких нам ещё надо убить, чтобы вылезли все, а не один?

– Не имеет значения. Мудрецы уже сбросили артефакт «избранному», так что война теперь - удел Lux Veritatis.

И этот мудрец был, скорее, исключением. Пропитавшимся ненавистью к демонам и воспылавшим чувством справедливости, пошёл на дуэль, хотя вообще-то геройствовать - слабость каких-нибудь служителей Риндожи.

– Вот и не распаляйся, - заключил Цеткрохъев.
– У кого артефакт?

– Он не знает, - ответила Хатпрос.
– Как и местоположение своего культа. С ним возились трое мудрецов, роль остальных скрывается. Ужасное недоверие всему и вся! Сразу видно, что эти умники готовились воевать именно с нами, а не как Lux Veritatis - со своими представлениями о нас.

– Брось преувеличивать их заслуги, - Хат’ндо сложил руки на раненой груди, которая однако не причиняла ему столько боли, сколько обожжённое лицо, с которого слезла почти вся кожа.
– Мудрецы не воюют, они хранители знаний и опыта. Угрозу представляют те, кто владеет артефактом. Все другие… как всегда. Временные.

– Верно. Но разве тебе… - сестра накрыла яркие губы пальцами, а потом раздавила грудь ставшему бесполезным мудрецу, будто это он виновен в мимолётном замешательстве или появлении той мысли, что прорезала морщинами лоб Хатпрос. Он захрипел и умер во сне.
– Разве тебе не страшно?

– Страшно?

– Да. Страшно, - повторила Королева, пробуя слово на вкус.
– Что нас сотрут со страниц истории. Вырежут скальпелем саму суть.

Хат’ндо пожал плечами. Ему не хотелось думать о том, что испокон веков считалось невозможным. Да он и при желании не мог представить ничего похожего. Гибель бессмертного? Они никогда не поднимали этой темы, потому что в том не было смысла, но сейчас… близость собранного артефакта будто отворила для них дверь, которую они считали глухой стеной.

– Разве это не интересно?
– подхватил Цеткрохъев.
– Узнать, что за границами? Куда уходит энергия душ бессмертных, если Лес закрыт?

– Ты был бы не против убить одного из нас, чтобы посмотреть, правда?
– Хатпрос растянула губы в соблазнительной улыбке.

– Не думаю, - старший из братьев помолчал.
– Не уверен.

(1) серьёзный проступок (устр.)

========== Глава 38.2 Достойно попасть в летопись ==========

Следующие шесть дней потонули в слепом и невыразительном моменте, растянувшемся на целую вечность. Какого-либо смысла не существовало: я просто что-то делала ради пустого желания или мелочных возможностей. Ходила, чтобы размять ноги, разговаривала, чтобы не казаться подозрительной. Даже с Хройте спала, дабы скорее стереть из памяти болезненные воспоминания о Рандарелле, хотя страстные ночи приносили удовольствие. Кажется, Спустившийся понимал свою роль утешителя и с покорностью и довольством подстраивался под моё настроение.

А потом вдруг беспрерывная линия бессмыслицы, похоти и беспамятства была перечёркнута волнительными новостями. Я увидела на стратегической карте отметки войск людей, и они располагались опасно близко к пунктирной линии, обозначавшей наш лагерь. Армия подступает.

Доспехи зашуршали по всему лагерю, тела задвигались. Мы все чувствовали перемены, что подстегали немедленно действовать. Я спросила у Сайтроми, какие у королей планы.

– Строгать полдень.

Откуда бы ни пошла эта странная поговорка, она явно означала агрессивный ответ на угрозу. Именно это читалось во взглядах и действиях Спустившихся.

Войска делились на три большие группы, и сейчас эти разноцветные кучки занимали отведённые им позиции. Воины в тяжёлых кирасах с красными перчатками, бордовыми наколенниками и наголенниками точили мечи и примеряли шлемы. В их отряде попадались Спустившиеся в лиловых одеждах, как у Хройте, и они не были вооружены до зубов. Несмотря на тот факт, что выходцы с Нижнего этажа обладали различиями во внешнем виде, облачившись в обмундирование с единым стилем, они казались многочисленными копиями игровых фигур, подогнанных под единый стандарт. Должно быть, форма помогала сплотить их. Отряд с вызывающими кровавыми расцветками представлял собой пехоту, и командовал ею, как несложно догадаться, Сайтроми. Конечно, если в пылу сражения приказ отдаст одна из Королев, воины обязаны подчиниться. Желание любого владыки на войне было законом, однако отряд всё равно, так или иначе, прикреплялся к моему отцу и следовал за ним.

Я думала, что Цехтуу тоже поведёт войска в битву, расставив их с флангов или отправив взять удар первыми. Мне верилось, что Королева сама всегда рвётся в бой, особенно если вспомнить ходившие о её характере и нравах слухи. Какого же было удивление услышать, что отряд Цехтуу занимает оборонительные позиции. Фиолетовые плащи растеклись по краям поляны, заняли позиции возле массивных и неповоротливых орудий. Деревянные метательные машины с рычагами и торсионами поставили дальше от краёв поляны. Однако другие изобретения, названия которых я так и не разобрала, прикатили почти вплотную к деревьям. Они походили на неуклюжих каракатиц с вытянутыми из боков лапками-лезвиями. Их установили так близко друг к другу, что эти машины сгодились в качестве шипастого забора, непреодолимого заграждения на пути неприятеля.

Сат’Узунд привела Созерцателей, что бестелесными тенями скользили по лесу. Они занимались разведкой, хотя я помнила, что эти создания были способны на молниеносные и жестокие убийства. Осмелевших людей ждал серьёзный противник. Также на стороне безглазой Королевы выступали целители, компетентные настолько, что могли быстро поставить раненых на ноги. Говорили, что людям приходилось тщательно следить за тем, добивают ли они Спустившихся. Если последние выживали и их быстро находили целители, это гарантировало, что за короткий срок они вновь вернутся в строй, независимо от тяжести повреждений.

Меня удивило, что им вообще понадобились разведчики. Думала, что присутствие безглазой провидицы само разрешит половину проблем. Похоже, я чего-то не понимала, и Сат’Узунд не могла предвидеть исход сражения и подсмотреть основные ходы противника. Что-то она, определённо, видела, и бессмертные основывали свою стратегию на вероятном будущем. Однако никто не способен заменить быстрых и натасканных в деле Созерцателей, что занимались разведкой.

Я ждала распоряжений, что делать мне, но их не поступало. Тогда обратилась к Сайтроми с прямым вопросом.

– Не ты ли говорила, что война не для тебя? Оставайся в стороне, - великодушно разрешил отец, хотя я ждала, что из-за статуса почти бессмертной меня будут впрягать в любое дело.
– Если мы потерпим неудачу, уходи с выжившими.

Я собиралась засесть в церкви, однако Сайтроми предупредил, что она слишком приметная. Если люди привезут с собой машины, то могут обстрелять её.

– Вряд ли. Они не разрушат церковь. Это же священное место, - я закатила глаза.

– Осквернённую церковь. Она теперь наша, и её в первую очередь попытаются разрушить или захватить.