Шесть с половиной ударов в минуту

– Такое бывает. Но потерять машины - не то же самое, что отдать на растерзание отряд. Вон, посмотри туда, - Гаррел передал мне бинокль и указал направление.

Я уставилась в линзы и настроила дальность, сбившуюся из-за моего неаккуратного движения пальцем. Мне открылась картина, в которой небольшая группа людей безуспешно пыталась отступить. С одной стороны от спасения их отрезала стена белоснежного огня, которая будто разгоралась на масле и полукругом подбиралась всё ближе. С другой их теснили Спустившиеся, а сбоку по выжженной земле спешили новые «демоны». А вот к людям никто не торопился.

– Ими захотели пожертвовать, - высказался Гаррел.
– Не удивлюсь, если командиры решили, что спасать этот небольшой отряд будет сложно и затратно.

– В каком смысле «затратно»?

– Во время сражения существует лишь одна ценность: боевые ресурсы. Их стратеги могут думать так, что, посылая за ними другой отряд, они рискуют потерять ещё больше людей. Лучше отделаться меньшими потерями. Но они неправы. На месте их командиров я бы попробовал спасти эту группу.

– С каких пор тебя волнуют жизни людей?
– я с сомнением поглядела на юношу и тут же осознала, что сморозила глупость. В поверхностных мыслях Гаррела читалось, что на самом деле его интересовало другое.

– Не волнуют. Я думаю о них, как о ценном ресурсе. Лучше попытаться спасти тех, кто потом, добавившись в общую копилку боевых единиц, возможно, выиграет тебе сражение. Ценно то, что они ещё могут сделать. Но когда ты мёртв, от тебя точно нет пользы.

Я поморщилась от его рассуждений и вернула бинокль. От отряда к концу фразы Гаррела осталась пара человек, и их тоже вскоре перебьют.

Бессмертные за долгий час битвы так и не были сбиты с ног. Их фигуры, метавшиеся по полю боя, олицетворяли смертельное оружие, флаг войны, главнокомандующих Спустившихся и величайшую угрозу для людей. Поначалу Цехтуу и Сайтроми держались каждый в своём уголке, однако с течением времени они почти воссоединились, и теперь их разделяли десятки шагов. Сат’Узунд так и не нашлась, и я полагала, что она засела в церкви или одном из шатров с ранеными. Средняя сестра никогда не любила и не желала воевать, что уже давно было известно.

Поляна и впрямь расширилась, и Спустившиеся растянулись по краям окружности. Стало совсем не видно, что происходит, но мне показалось, что я уловила краткий перерыв в атаке. На несколько минут сделалось тихо, а потом нападавшие ударили с новыми силами. Армия людей старательно обволакивала территорию засевших в обороне, но всю поляну они охватить не могли, поэтому, хотя мы и стояли с краю, с нашей стороны до определённого момента никто не подходил.

– Господин Лонденол, - обратился вернувшийся разведчик.
– Они нашли лазейку.

– Через сколько они будут здесь?
– бывший старейшина вмиг посерьёзнел и метнулся к сухим стволам.

– Минут десять, господин.

Гаррел пробежал вглубь леса, отдаляясь от лагеря, и указал на точки, которые должны были занять каждый из Спустившихся. Он руководил ими, как шахматными фигурами: арбалетчик повыше и подальше от тропы, мечники за тем и тем кустами, со способностями проследуйте на ту линию… Парень махнул мне рукой и попросил вскарабкаться на серый камень, бывший в прошлом не то стеной, не то забором. С возвышенности мне будет хорошо видно идущих, при этом, если меня заметят, я смогу нырнуть под защиту камня.

– А если половина их армии решит пройтись этой дорогой?
– уточнила я.

– Вряд ли. Половина их армии сражается в другой стороне. А тут всё заросло колючими кустарниками, через которые не так уж удобно продираться. Мы можем рассчитывать на маленький или средний отряд, который попытается зайти Спустившимся в тыл, - пояснил Гаррел. – Не стоит забывать, что в моём отряде собраны лучшие из лучших: гениальный стратег, дочь короля, мастера холодного оружия, первоклассный разведчик и великолепные воины. Что может пойти не так?

На его месте я бы не была столь оптимистична. Самоуверенность Гаррела меня встревожила, и невольно мелькнула шальная мысль, что с таким настроем обязательно что-то пойдёт не так: Спустившиеся уверуют в свою непобедимость, расслабятся, не учтут чего-нибудь… Тут же взыграла паранойя, что, раз Созерцатели узнавали заранее о передвижениях людей, то и разведчики последних могли прознать о нашей засаде.

– Сосредоточься, - велел мне бывший старейшина перед тем, как занять свою позицию. Ту самую, откуда ему, полагаю, было бы удобно отдавать распоряжения, если план полетит в бездну. И откуда он мог бы без угроз для жизни просматривать тропу.

Где-то в отдалении трещали деревья. Битва шла не так уж далеко от нас. На чьей стороне сейчас преимущество? Я надеялась, что мы не вернёмся в разгромленный лагерь.

Моё каменное укрытие было облеплено мхом и напоминало памятник какому-то древнему событию, о чём ни в одной книге, конечно же, не написано. Не считая насекомых, в лесу не наблюдалось ни одной живности: все сбежали подальше от огня и шума. Приготовившиеся к холодам деревья выглядели серыми, хотя листья сбросили далеко не все. Расстояние между соседними стволами было в тройку шагов, зато земля, куда ни глянь, вся поросла травой и кустарниками – какие с шипами, какие с дикими ягодами. На одиноком пне слева топорщились грибы, и я пару раз невольно царапнула по ним взглядом. Так не вовремя отвлекаюсь!

Я не разделяла энтузиазма Гаррела в отношении этой маленькой миссии. Даже если мы вырежем вереницу людей, скрытно пробирающихся в тыл, что это даст? Другой отряд может в то же самое время красться другой дорогой. Подобное было бы логично. Преуспев в своей миссии, бывший старейшина не перевесит чашу весов в сторону Спустившихся. Наши действия - мизер, который может вообще ни на что не повлиять. Или я чего-то не знала о нашем положении? Гаррел, похоже, считал, что даже самые незаметные поступки, но совершённые вовремя, могут подарить преимущество. Важен каждый воин, пока он делает хоть что-то ради победы. Что ж, посмотрим, кто был прав: мой скептицизм или его уверенность.

Диверсионный отряд вскоре показался среди растительности. Одёргивая ветки, с десяток людей пробирались в сторону лагеря. Среди них нашлось немало церковников, о чём свидетельствовали одежды с гербами орденов. Лезть к ним в голову было опасно: я не сомневалась, что все посланные на войну служители так или иначе умели блокировать внешнее воздействие на сознание. Может, с внушениями Хатпрос или Глядящего в Душу они бы не справились, но спутывание мыслей для них не угроза.

Всё, что от меня требовалось, так это подстраховывать Спустившихся. Если кто-то окажется ранен, я должна буду вмешаться и своими способностями выиграть время, дабы пострадавший ушёл в укрытие. Или спасти кого-то от участи быть порубленным на куски. Поэтому я внимательно следила за людьми и выжидала, когда подчинённые Гаррела выскочат из укрытий. Эта же сосредоточенность едва не стоила мне жизни. Лишь колокольчик интуиции в последний момент прозвенел, что творится неладное, и, всполошившись, я приметила угрозу. На подъёме к моему укрытию замер служитель, и он доделывал свои приготовления. На какую там внезапность рассчитывал фаворит Цехтуу? Едва я успела произнести про себя ругательства в адрес хватких противников, как мужчина выбросил вперёд кисти и что-то выкрикнул. И тут же попытался ретиво отпрыгнуть назад, однако моё настойчивое желание уже настигло его, и служитель отправился в продолжительный полёт, ударился о ствол и потерял сознание.

Я откатилась в сторону, рассчитывая увернуться от того, что он запустил в меня. Ни разноцветных всполохов, ни золотых цепей, ни пёстрых сфер в меня не летело, вот только невидимая сила по мне попала. Перед глазами всё слилось, и в желудке поднялась недовольная волна. Я прижала колени к груди, и тошнота пропала так же внезапно, как и началась. А вот неясность зрения нет. Природа сливалась в зелёно-бурые пятна. Тереть веки и жмуриться было бесполезно, и после нескольких безуспешных попыток я осознала, что не могу снять наложенный эффект. Пересаженный глаз видел лучше родного, но оба они показывали лишь контуры предметов и цвета.