Шесть с половиной ударов в минуту

В обусловленный день в Гумбар из людей никто не пришёл. Поговаривали, что на границе собралось много подозрительных личностей, но ни церковников, ни Короля среди них не было. Вортес, несмотря на договорённость, не планировал объявляться. Он больше не обращался к Сайтроми, и это, могла поспорить, нервировало бессмертного. Дочь пропала, какой-то служитель дразнит угрозами, при этом не приходит на назначенную встречу… Это крайне раздражает и заинтриговывает. Опасные противники не хвастают преимуществами каждую минуту – они втихаря плетут интриги и напрягают. А Вортес доказал, что он не глупец. Сайтроми уже не мог относиться к нему, как к пустому хвастуну.

Два дня я не покидала лишённую мебели комнату и ужасно скучала. Нервы были натянутыми струнами, а зуд, распространившийся на всё ухо, доставлял дискомфорт. Забавно, что моими мучителями на самом деле оказались не служители, а тот, кто не уставал называть моё имя. Возможно, Сайтроми надеялся, что мои способности окрепнут и я открою для себя полноценную связь на расстоянии, чтобы услышать предложения.

Следующий этап – моё обращение к отцу. Я всё больше сомневалась, что хватит выдержки врать Сайтроми. А потом обращалась к внутренней пустоте и… Всё будет только хуже, если отступить сейчас. Любой другой план предполагал выжидание: ждать, пока артефакт найдётся, ждать, пока мудрецы выдадут себя, ждать, пока разгуляются катаклизмы, чтобы в подлинность письма от Терпящей поверили… Вот как раз терять время и не желала.

– Дальше ты «сбегаешь», - инструктировал Вортес, и во мне созревал вопрос: то ли я оглупела от переживаний, то ли этот мужчина был настоящим бриллиантом в цековничьем племени. Соображал он отлично.
– Понимаешь, о чём я? Ты сквозь пространство обращаешься к Королю и говоришь, что сбежала из плена. И – это важно! – хочешь срочно увидеться с ним. Как можно скорее. Надеюсь, ты правильная девочка и умеешь добавлять слёзы в голос?

– Без толку. Отец пошлёт кого-нибудь мне на встречу. Если я объявлю, что буду ждать его возле заветного ручейка, туда прибудут Спустившиеся. А я увижусь с ним лишь в его городе.

– «Его» городе? Интересно.

Я закусила губу. Не стоит трепать информацию церковнику, особенно такому смекалистому.

– Но ты ведь понимаешь, что не должна возвращаться в «его» город? Ты должна стоять на своём. Если прибудет Спустившийся, отошли его. Накричи, вызови ужас неадекватным поведением. Скажи, что без Короля не сдвинешься и с места.

– А что потом? Если Король прибудет не один? Или вообще не придёт?

– Подождём,- терпеливо разжёвывал Вортес.
– Если он будет в окружении полчищ, служители не станут нападать. Мы отступим. А ты вернёшься с город с отцом. Конец.

Меня передёрнуло. Не верилось, что они вот так запросто бросят всё. Хотя будет ли выбор, если против десятка церковников выступит куча недругов во главе с бессмертным? Глава Апрогси следил, чтобы риск не переходил разумные границы. Нельзя было этого не уважать.

– Если Спустившихся будет не так уж много… Мы знаем, что такое «немного», не надо на меня так смотреть. Если мы потянем прибывшее количество, то атакуем. Ты будешь помогать, как и обещала.

Здорово! Если я заманиваю людей в ловушку, они сбегут, потому что умеют считать и понимают, против кого не готовы выступить. Таким образом, окажись я предателем, в лучшем случае сумела бы предупредить Короля о ловушке, но он бы всё равно взял ограниченное число слуг с собой. Если Спустившиеся покажутся Вортесу опасными – люди отступят. Если придёт слишком много врагов – люди отступят. Если на место встречи выйдет неполная группа, а часть «демонов» рассядется по кустам – люди отступят. Вряд ли они станут пренебрегать разведкой. Вортес ещё и не сообщал мне, с какой стороны подойдут служители и в каком порядке намерены атаковать. Действия церковников были скрыты от меня осторожности ради. Получается, я бы не смогла натравить на них Спустившихся, так как сама не буду знать, на какое дерево указывать пальцем.

Без преувеличений, я восхищалась лидером Апрогси.

Добавить слёзы в голос было легко. Во мне и так всё рыдало из-за боли и тоски по погибшим. Оттого воззвание к Королю вышло проникновенным. И мне стало стыдно.

Когда к разрушенному городку вместо Сайтроми принёсся подосланный слуга, во мне всё заполыхало от злости. Почему. Ему. Просто. Не. Приковылять. Уже. На. Место. Встречи?!

Потому что опасается артефакта, глупая – кричало сознание.

Однако я всё равно наорала на ошалевшего Спустившегося и велела провалить.

– Мне нужен Сайтроми. Ты просто… нужен мне, - закрывая заплаканные глаза, причитала я. В голове была каша. Уже не соображала, творила я глупость, спасала или гробила своим руками…

У меня ехала крыша. Было очень страшно, потому что масштаб происходящей трагедии ужасал. И никто не мог ничего сделать. Почему бессмертные, созданные для поддержания баланса, не заступаются за себя, за целостность мира?

Я упрямо ждала Сайтроми недалеко от разрушенного поселения. То более не была земля людей: выжившие бежали из города, вернее, его руин. И территорией Спустившихся этот выжженный кусок тоже нельзя назвать. Промежуток, которые не спешил занять никто из воющих. Я ночевала в полупустой деревеньке неподалёку и возвращалась к разрушенным стенам, чтобы поприветствовать там рогатого великана. Он не появлялся.

Не обращались ко мне и союзники. На таком расстоянии от капкана Вортес не осмелился бы выйти со мной на контакт, опасаясь, что лазутчики Спустившихся прочёсывают окрестности в поисках неприятелей. Однако я чувствовала внимание церковников, или мне мерещилось. Еды в деревне почти не осталось, и питалась завядшей морковью и разваренной свеклой. Хорошо, что с возрастом зависимость от голода становилось менее напрягающей. Не знаю, откуда мой организм черпал энергию, но пища будто перестала быть единственным её источником для тела.

После того, как я прогнала Спустившегося, прошли ещё девять невыносимо тягучих суток. Во мне произрастало болезненное нетерпение, и пустота уплотнилась и зашевелилась. Я не называла Сайтроми, словно боялась, что имя разрушит реальность. Язык немел, когда думала о нём.

Ещё немного и, увидев меня, Король решит, что его дочь и впрямь пытали. Я почти не спала и не находила спокойного уголка. И когда на десятый день пришла к развалинам, во мне ослабло всё: воля, надежда, эмоции, даже страхи. И в эту пору притупившейся искры души среди осыпавшегося камня и раскрошенного известняка возник великан. Я заприметила его даже раньше, чем вертлявый Спустившийся подскочил и велел проследовать за ним. Со странным впечатлением, будто я всего лишь сторонний наблюдатель сцены, а не её участник, приблизилась к Сайтроми и остановилась в пяти шагах от него. Он выглядел… обычно, разве что в уголки глаз и губ закралось недовольство. Почти привычное, надо сказать, так как отец явно смирился с необходимостью разделять мои горести и волнения.

Спустившиеся засуетились, закричали, и сразу стало ясно, что пятачок окружён. Высыпали служители, и их было больше семи-восьми добровольцев, показавшихся у ратуши. Вортес среди них не обнаружился: мужчина предупреждал, что он теоретик и стратег, который не суётся в передряги.

До меня дошло, что мой ступор неуместен, когда четверо церковников растворились в белом пламени. Я обещала подавлять огонь, приказывать ему утихнуть, а вместо этого пялилась на беготню вокруг. Первая неудача отрезвила. Я попятилась, воспользовавшись отвлечением, и сосредоточилась на задаче. Задела плечом какого-то Спустившегося, ещё не знавшего, что я не с ними. Не видел этого и Сайтроми. Что бы ни предсказала его сестра, такого исхода дня они точно не ожидали. Неужели получилось отвлечь их от моей миссии, смешать впечатления от предвидения? Ведь иначе, зная о моём намерении, отец не пришёл бы на встречу.

Церковники схлестнулись с противниками, взяв слуг и их Короля в плотное кольцо. Некоторые служители атаковали Сайтроми. Бессмертный секунду оценивал их силы, а затем поджёг землю под ногами людей, не защищённых щитами из света. Я напомнила себе про успех в лагере служителей, когда защищала Сат’Узунд, и приказала белым языкам угомониться. Моя воля вступила в конфликт с желанием Сайтроми, и пламя заметалось на месте. Оно не гасло, но и не набрасывалось на жертв.

Король моргнул, повернулся, порыскал в развалинах и с немым вопросом воззрился на меня. И в это мгновение ему в спину прилетело золотое копьё. А затем ещё одно.