Штормовое предупреждение

И теперь, когда у них случились – в кои-то веки – настоящие каникулы, похожие, судя по описанию Шкипера, на пир во время чумы, потому что предыдущую миссию они позорно провалили, а новой пока не наклевывалось – теперь Прапор видел во сне Купидон почти каждую ночь. Потому что миссии там или нет, но их каникулы создали ощущение, как будто они такие же, как другая публика, и на недолгое время мир, которому отряд коммандос принадлежал, отпустил их. Они вытащили счастливый билет.

Да и вообще, если подумать – такие вещи, как Рождество, не могли придумать люди счастливые: потому что у счастливых людей праздник происходит каждый день, и поводов для него не нужно. Только те, кто живет в таком же мире, в каком живет их отряд, – только такой народ мог создать торжество, наполненное самыми светлыми, сияющими, волшебными образами. Создать из нужды хоть в какой-нибудь альтернативе суровой действительности. И для того, чтобы не стать такими же, как уже опустившиеся, утратившие веру во все доброе и светлое создания, для того, чтобы иметь, во что верить, люди создают волшебные, прекрасные вещи. И так как Рождество, увы, не каждый день, всякий ищет свои пути к хорошему самочувствию. Мирное, милое хобби, вроде коллекционирования фарфоровых наперстков, или совсем не милое пристрастие к – давайте звать вещи своими именами – наркотикам, или лунороги, чье сияющее леденцовое королевство спасает от серых будней.

И поэтому ночами ему снилась Купидон – концентрация рождественского чуда, сама будто посыпанная волшебной пылью Санты, от которой могла бы – если бы захотела – просто взлететь. И ради такого сна имело смысл ложиться спать пораньше. Видит небо, имело.

– Марлин, когда там выписывается твоя тетя?

Марлин оторвалась от вдумчивого пересыпания остатков печенья в одну общую вазу и поглядела на стоящего сбоку о нее Ковальски вопросительно.

– Не знаю, – ответила она осторожно. – Я звонила ей недавно, чтобы поздравить, но она ничего мне толком не сказала насчет того, когда собирается возвращаться. А почему ты спрашиваешь?

– Собственно, дело в том, что трубы так и остались неизолированными.

Марлин прониклась к себе в этот момент чувством глубокого и все понимающего сочувствия. Ей прямо представилось воочию, как в считанные минуты этот человек превратит уютное гнездышко тетиного дома в такую же пугающую, отталкивающую берлогу, какой они дом застали по прибытии. Опять эти мотки проводов, изолента повсюду, запах паленой резины, сквозняки от постоянной беготни в подвал и из подвала… Ее аж передернуло, до того ярким было это видение.

– Ты же все уже настроил? – безнадежно вздохнула она, по опыту отлично зная, что это бесполезно. Так и оказалось: скрупулезный собеседник добросовестно пояснил свою точку зрения.

– Видишь ли, это, скорее, полумеры, которые были приняты, чтобы праздники прошли спокойно...

– Они еще не прошли!

– Я бы настаивал.

– Тебе что, так уж хочется залезть в подвал и там навести свои порядки, Ковальски? Без работы погрязнее белый свет не мил?

– У меня очень прагматичные представления о безопасности, Марлин, – отчитался тот. – Если хочешь, я рассчитаю точное значение в микромортах

– Микро… чём?

– Микромортах, – повторил Ковальски доходчиво.

– Это маленькие-премаленькие Морты, кошмар Джулиана?

– Это единица измерения вероятности смертельного исхода. И если ты хочешь, я охотно…

– Чего я хочу, так это чтобы ты от меня отстал со своей занудной идеей, Ковальски. Мне вовсе не хочется опять оказаться посреди бивака!

– Лучше посреди развалин?

– Тьфу…

– Мне не хотелось бы думать, что из-за моего попустительства может пострадать десяток человек.

– Но тетя Роза же как-то тут прожила все эти годы… – предприняла племянница этой тети Розы последнюю попытку. И тут же об этом пожалела, потому что верный себе собеседник ее немедленно выдвинул аргумент:

– Обратимся к математике, – сказал он, – гибель одной престарелой тетушки и десяти человек – понятия не соразмеряемые…

– Ковальски! – его собеседница в сердцах швырнула остатки печеньиц прямо в пакете, из которого наполняла вазу. – Ты! И твое чувство такта! Убирайтесь в подвал вы оба!

– Я к тому и веду.

Ему действительно не давал покоя этот подвал. Ковальски любил делать работу так, чтобы после него никто не мог ее переделывать. Иногда это играло с ним злые шутки, но обычно он имел шанс в конце истории произнести свое коронное «я же говорил».

И от этого подвального начинания, несомненно, была польза — а как же. Единственный минус такой полезной и необходимой процедуры — это то, что после возни в этом подвале, который наверняка бы приглянулся мистеру Баусману для его новой части «Пилы», лейтенант осознал, что сравнение между ним и трубочистом будет отнюдь не в его пользу. Ну а что поделать-то — подвал. Спасибо хоть Блоухола не просил ему в этот раз подсвечивать, не то уже выслушивал бы его новый топ острот… Пришлось применить профессиональные навыки передвижения по занятой противником территории, чтобы остаться ни для кого незамеченным. Не то чтобы Ковальски угнетала перспектива показаться на глаза в таком виде пристойному обществу (как будто оное его никогда не лицезрело в подобном!), но все же изрядно неприятно. Да и ковер после чистить придется втрое усерднее, Марлин будет стоять у него над душой и взывать к совести и прочим спорным закоулкам лейтенантской души.

А у самой двери ванной его поймал Рико. Пиратская его физиономия просияла искренней счастливой улыбкой, и Ковальски, привыкший всегда во всех изысканиях, связанных с умственной работой, полагаться на себя одного, ощутил укол совести. Рико искал его. Обшарил, небось, весь дом, в подвал только не догадался заглянуть. Перенервничал, как пить дать, думал, что самое страшное все же произошло, что Ковальски таки исчез из его жизни. А теперь радовался, что ошибся. Никто в жизни ему так не радовался, как Рико теперь… И за это-то и было совестно. Мог бы и пошевелить своими хвалеными мозгами, предупредить, а то и с собой позвать. Рико бы ему в помощи не отказал…

Вот же история. А ведь когда его недавно отчитывала Ева, он не испытывал ничего подобного. Легкое недовольство, да и то — потому что он не мог пояснить причины исчезновения прямо. В то, что Ева волновалась о его судьбе, верилось с трудом, и даже какого-нибудь легкого смущения по этому поводу он не испытывал, подтверждая свою репутацию «эмоционального бревна».

А теперь вот ему счастливо просиял изуродованным шрамом лицом Рико. Не корил, не винил ни в чем — просто радовался встрече, и это-то и допекало до самых печенок.

Подрывник распахнул объятия, кажется, попросту не заметив, что кому-то тут не помешает немного воды и мыла. Ну ладно, много.

– Не вздумай! – Ковальски торопливо уперся ладонью в мощную грудь, удерживая напарника на расстоянии. Тот зарычал — но не недовольно, а лукаво, почти что игриво. Чего стоит подобное сопротивление он уже успел опробовать, остался весьма доволен и явно не прочь был повторить.

– Не сходи с ума, – вздохнул старший по званию. – Не то стирки будет больше!

Подрывник оценивающе окинул его взглядом, как будто осознавая масштабы грядущего приведения в порядок. Лейтенант уже решил, было, что вопрос замяли, но, едва дверь в ванную была открыта, его напарник, не моргнув глазом, сунулся туда же следом за Ковальски.

– Жди снаружи, – велел ему лейтенант. Рико задрал вверх одну бровь несомненно-узнаваемым движением — точно так же делал сам ученый, выражавший иронию без помощи слов. Как будто подрывник тут кого-то спрашивает...

– Жди, я говорю...

Но Рико ждать не стал. Не то чтобы не послушался – скорее, просто проигнорировал. Снаружи! Такое еще выдумает, а еще умный… Как вообще в голову могло прийти какое-то там еретическое «снаружи»?

Осознав тщетность своих попыток, ученый махнул на Рико рукой, отвернулся и принялся избавляться от одежды, оставляя ее валяться прямо на полу: хуже, чем есть, уже не будет. А вот кафель потом придется помыть… Рико безо всякой задней мысли ему помог — просто потому что был сейчас рядом. И, не ограничиваясь простым фактом проникновения в ванную комнату, он и под душ сунулся, не утруждая себя такими хлопотами, как раздевание – вошел следом, и внутри небольшой душевой кабины немедленно стало тесно. Выгнать Рико оттуда, где он облюбовал себе место, получалось не всегда и у Шкипера, а Ковальски и пытаться не стал. В конце концов, что в этом будет такого особенного? Это не первый раз, когда ему помогут отскрестись, и не последний.