Синие звезды

— Лика!

Девушка, как будто услышав его голос, замерла в раздумье.

— Постой, постой, моя маленькая, — ласково прошептал Уил. Куда же ты? Вернись назад. Все у нас будет хорошо! Только возвращайся, — словно непослушного ребенка, решившего сбежать от родителя, стал уговаривать он.

Еле дыша, боясь спугнуть возникший перед ним мираж, который вновь ускользнув, навсегда растает во мраке, Уил украдкой приблизился к супруге.

— Пойдем со мной! — снова прошептал он. — Пойдем! Обещаю, теперь мы всегда будем вместе!

Уил попытался взять Лику за руку, но его рука проскользнула сквозь ее ладонь, схватив лишь воздух.

Он хотел прижать девушку к себе, но бледный силуэт по-прежнему остался неприступным к его объятьям. Лика была здесь, рядом, но при этом бесконечно далеко от него…

Уил поднял глаза, взглянув супруге в лицо. Но вместо привычных задорных, искрящихся жизнью зеленых глаз с мертвецки-бледного лица, застыв, куда-то вдаль смотрели два ничего не выражающих ока. В них не было жизни, не было надежд, не было теплоты, лишь пронизывающая до костей холодная пустота. И, глядя в них, Уил почувствовал, как от тоски невыносимо сжимается его сердце.

Фантом, не нарушив тишины, без единого звука незаметно выскользнул из его рук, оставив Уила одного в непроглядной тьме.

Уил обессиленно плюхнулся наземь, ощутив, как проваливается в холодную бездонную пропасть. Он навсегда остался один в бескрайнем сером мраке, который когда давно звался жизнью.

Сон оборвался.

В дверь кто-то резко стучал.

Уил открыл глаза, почувствовав, как от этого назойливого звука в его душе зарождается ярость.

— Проваливай отсюда! Нет здесь никого! Умерли все! Пусто! — с надрывом в голосе заорал он.

За дверью послышалось недовольное кряхтение, а затем старческий голос проворчал:

— Мы из Городской расправы. Немедленно открывайте, или мы будем вынуждены выломать дверь! Вы арестованы за неуплату штрафов.

Уил сплюнул и, ничего не ответив, вновь закрыл глаза.

Послышались глухие удары, от которых затряслись хлипкие стены строения. Раздался треск. Старая дверь рухнула внутрь, подняв облако пыли.

— Так, так, — презрительно фыркнув, произнес вошедший в дом служащий, рассматривая валяющегося на сваленных в углу грязных матрасах Уила. — Значит, решили оказывать неповиновение нашим законным требованиям?

Уил по-прежнему лежал с закрытыми глазами, словно не замечая ворвавшихся к нему в дом людей.

— Вы уже на месяц просрочили штраф, выписанный вам за клевету, оскорбление чести судьи, а также попытку подвести под наказание невинного человека…

Уил открыл глаза, вяло усмехнувшись:

— И как я один сумел совершить столько злодеяний…

– Будете плести чушь в другом месте, молодой человек, — бросив раздраженный взгляд на Уила, прокряхтел служащий.

— Да я только и делаю, что вру, — усмехнулся в ответ Уил.

– Я вынужден вас арестовать. Хотите вы того или нет, но отвечать в соответствии с вистфальским законом вы обязаны.

— Разумеется, видимо, я главный преступник во всей Вистфалии.

— Суд определит для вас более жесткое наказание. Раз без него ваше исправление крайне сомнительно.

Уил расхохотался.

– Жесткое? Куда еще жестче? Вы и так забрали все, что у меня было!

– Кажется, вы, молодой человек, не в себе, — проворчал служащий, выходя на улицу, пока двое стражников брали Уила под руки.

– Конечно, разве в здравом рассудке я бы смог придумать столько чуши и лжи? —усмехнулся Уил.

Он оглянулся назад на их некогда уютное с Ликой гнездышко, ставшее теперь грязной, пыльной хижиной с посеревшими от плесени углами и зияющей неровной пробойной в стене.

Подувший ветер поднял в воздух лежащую на полу пыль и, медленно кружа, понес прочь, развеяв над городом, как развеялись, превратившись в прах, мечты и планы живших в этом доме людей.

— Год общественных работ, — уставившись в бумаги, монотонно зачитал приговор судья, молодой парень, чуть постарше Уила.- Раз штрафа для вас недостаточно, займетесь общественно полезным делом. Может быть, оно изменит ваше мировоззрение.

— И научит закрывать глаза на наглое выгораживание убийцы моей семьи, — добавил Уил.

Судья оторвался от бумаг.

— Лучше бы вы научились уважать законы и других людей, — проворчал он, указывая, что заседание окончено.

– С завтрашнего дня будешь отрабатывать свое наказание, и не надейся, что Городская Расправа с тебя так легко слезет, — с радостным блеском в глазах, прокряхтел служащий, выводя Уила на улицу.

Уил вяло усмехнулся:

– Я и не надеюсь. Что-что, а содрать три шкуры вы всегда сумеете.

И он без всякого на то желания поплелся домой.

«Дом-это, прежде всего место, где тебя ждут родные», -когда-то давно в детстве говорила ему мать.

Его же более никто не ждал, ни сегодня, ни завтра, никогда.

– Смотри, куда прешь! — выругался какой-то прохожий, врезавшись с Уилом.

Уил отпрянул в сторону, давая пройти.

Люди спешили по своим делам. Десятки, сотни, тысячи незнакомых лиц попадались ему на встречу, и он, глядя на занятых повседневной рутиной людей, чувствовал себя странником, оказавшимся в чуждом ему незнакомом мире. У каждого из промелькнувших мимо лиц была своя жизнь, свои радости и заботы…

— Иди отсюда, бродяга! Не дам я тебе ничего! — крикнул один из прохожих, с которым он встретился взглядом, приняв Уила за бездомного.

— Мне ничего и не надо, — огрызнулся в ответ Уил.

— Пошли поскорее, — негромко произнесла молодая женщина идущему рядом с ней ребенку, с опаской посмотрев на заросшее, с впавшими щеками и безумным блеском в глазах лицо Уила.

— Ну почему? — прокапризничал ребенок, копошась палочкой в большой лужице, оставшейся после недавнего дождика.

— Вон, видишь, нехороший, злой дядя, -негромко произнесла мать, бросив опасливый взгляд в сторону Уила. — Пошли скорее, а то он нас обидит.

Откуда-то из-за угла вынырнул одетый в синюю форму городской стражник, и молодая женщина, приметив его, тут же сбавила темп, почувствовав себя в безопасности.

«Да, от меня надо защищать людей» -усмехнувшись, подумал Уил, глядя им в след.

— Тебе что, жить надоело? Хочешь сдохнуть? Идиот! — чертыхаясь, проорал кучер пролетевшей в нескольких шагах от Уила брички, обдавшей его ветром.

Уил отшатнулся и, не устояв на ногах, плюхнулся к дверям расположенного у дороги белоснежного храма Акилина.