Синие звезды

— Бездельник! Хоть бы Акилина постыдился! Алкаш проклятый! Вон ноги не держат! Покарает тебя Акилин. Ох, покарает! — взглянув в сторону Уила, зло прошипела вышедшая из храма старуха, брезгливо переступая через него, — И куда только городские стражники смотрят? — продолжила она ворчать себе под нос.

— Всемогущий Акилин видит сердце и помыслы каждого и воздает людям по заслугам! Зло никогда не сумеет победить добро в сотворенном Им мире, весь сотворенный Им миропорядок стремится к справедливости…- донесся до Уила голос жреца, читающего в храме проповедь.

Уил поднял голову.

Сверху, маня своей чистотой, на него глядело лазурное, без единого облачка, такое безупречное и прекрасное небо.

«Более лицемерную сволочь, чем ты, Акилин, трудно себе и представить!» — с холодной ненавистью подумал Уил — «Лживая дрянь! Смейся, веселись, если, конечно, ты смотришь на такие мелочи, как искалеченные судьбы простых людей. Твори „справедливость“, покрывай врунов! Раз за это тебя почитают. Хотя за тот мир, что ты сотворил, каждый человек имеет полное право набить твою самодовольную морду!»

Уил смачно сплюнул.

— Как не стыдно! Это же храм, святое место! Акилин все видит!
– прошипела вышедшая из храма женщина.

Уил истерически расхохотался:

– Пусть смотрит! Пусть! Может быть, увидит что-нибудь новое для себя. Или эту лицемерную тварь можно только восхвалять?

Женщина бросила испуганный взгляд в сторону Уила и, достав из-под одежды синие камушки, зашептала молитву, стараясь как можно скорее удалиться с этого места, словно только что повстречала нечистого.

Под недовольное шиканье выходящих из храма людей Уил встал и поплелся дальше.

Его внимание привлек небольшой белый цветок, росший у обочины дороги. Светло-зеленый стебелек прилагал неимоверные усилия, расталкивая своим жиденьким тельцем булыжники мостовой, прорывался к свету, несмотря на твердость почвы и висящий в воздухе ядовитый дым. Он рвался к жизни, вопреки всему.

— Ты что ослеп? — проорал кучер пролетевшей рядом с Уилом брички, заставившей отскочить его в сторону.

Цветок, раздавленный проехавшим по нему колесом, превратился в безжизненное месиво. И уже через несколько минут оказался втоптан в грязь прошедшими по дороге пешеходами.

«С людьми точно также», — горько усмехнувшись, подумал Уил. «Судьба не знает жалости».

Но иногда и у судьбы просыпалось чувство юмора…

Уил свернул в переулок и замер, словно вкопанный. Ему стало трудно дышать, и рефлекторно сжались, задрожав от напряжения, кулаки.

Рядом со сломанной бричкой со скучающим видом, осматривая жалкий пейзаж вокруг себя, стоял лорд де Янов младший. За прошедший месяц нахальное лицо молодого красавчика стало только еще высокомернее и наглее. Лорд изредка тяжко вздыхал и, как будто нехотя, отряхивал оседающую на него аквоморовую пыль, не желая, чтобы что-то подпортило его великолепный прикид.

Тем временем кучер, пыхтя от напряжения, пытался приладить отлетевшее у брички колесо.

Мимо прошла молодая девушка-простолюдинка. Она, повернув голову, с интересом рассматривала статного блондина в дорогом бархатном фраке. Засмотревшись в его полные кроткой нежности и печали бездонные зеленые глаза, девушка не заметила неровный выступ на дороге и, споткнувшись, полетела кубарем прямо в объятия лорда.

Де Янов младший отпрянул назад.

Девушка шлепнулась на камни мостовой, разбив в кровь руки. Поднявшись, она, стыдливо опустив голову, поплелась прочь.

— Вот и ты, больной! — трясясь от ярости, прорычал Уил, подскакивая к лорду.

От неожиданности лорд вздрогнул, а затем, взглянув в безумное лицо бродяги, вытряхнул содержимое кармана брюк. Несколько мелких монеток, звякнув, разлетелись по тротуару.

— Вот, возьми и убирайся отсюда, — с тенью испуга в голосе прокричал де Янов младший, не желая вступать в конфликт с безумцем.

Уил истерически расхохотался.

— Какая неожиданная встреча! — сквозь приступы безудержного смеха прокричал он.

— Вам должно быть не хорошо, — отступая к своей бричке, промямлил лорд.

— Чтобы ты сдох! Чтобы. — бессвязный поток брани вырвался у Уила изо рта, а на глазах выступили слезы.

Он хотел, что есть сил врезать по этой самодовольной физиономии, но, ослабленный за дни бессонных ночей, размахнувшись, вместо удара шлепнулся, растянувшись на земле.

— Господин, все готово, — обращаясь к лорду, произнес кучер.

Лорд, бросив брезгливый взгляд на бьющегося в конвульсиях бродягу, сел в свою бричку.

На вечерних улицах было тихо, лишь изредка слышался скрип закрывающихся на ночь ставень домов.

Уил, словно в тумане, двигался вперед. Сейчас у него была всего лишь одна мысль, одно желание. Он знал, его жизнь закончилась, но сегодня она закончится не только у него.

Спрятанный в рукаве плаща кухонный нож легонько колол кожу, оставляя на ней кровавую полоску. Но он не чувствовал боли. По правде сказать, сейчас он не чувствовал ничего.

Дом лордов де Яновых располагался в центре Лиции в окружении других особняков, освещенных светом висящих у дороги фонарей.

За резным забором, во дворе своего дома, согнувшись в три погибели, стоял одетый в разодранный и перепачканный белый фрак лорд де Янов младший. Как показалось Уилу, лорд блевал.

«Видать, перебрал лишнего, леча Синюю чахотку» — пронеслась в его голове вялая мысль, а на лице промелькнула кривая усмешка.

Уил перебрался через забор. Вытащенный из рукава нож тихонько задрожал в его руках.

Уил кинулся, схватив лорда за грудки, собираясь нанести удар.

Послышался крик.

— Пожалуйста, не надо, пожалуйста, отпустите. Я ни в чем не виноват. Пожалуйста, — испуганно заверещал одетый в старый лордов костюм садовник. А на его морщинистом лице застыла гримаса ужаса.

Это был не лорд де Янов младший, перед ним был совершенно незнакомый ему человек.

Уил, выпустив садовника, обессиленно плюхнулся на землю. А прибежавшие на крики люди выбили из его рук нож.

Он, подняв глаза, еще раз взглянул на бледное вистфальское небо, и его снова накрыл приступ истерического смеха.