Синие звезды

— Главное, ваше величество, что вы сумели эти преступления прекратить, — ответил главный ляонджа, а в его ярко-синих глазах промелькнула легкая усмешка.

Недолгое, полное драматических событий и искалеченных судеб правление Карла II Жестокого было названо современниками «зловещим маскарадом». Королевский дворец не знал тишины: музыка и танцы не затихали ни на минуту, заставляя плясать до изнеможения являющихся сюда в карнавальных масках аристократов.

В то время как сам Карл разгуливал среди танцующих в отделанной черными перьями маске коршуна, мрачно смотря исподлобья на подданных, словно зловещая птица, высматривающая свою жертву.

И стоило только показаться мнительному монарху, что кто-то перешептывается, говоря гадости за его спиной, незавидная участь ждала этого человека. Стражники Карла бесшумно, словно тени, выхватывали нужного им аристократа, чтобы замучить его до смерти в подземельях дворца. А тем временем наверху, заглушая стоны умирающих, продолжалось веселье.

Отрезанные языки несчастных вывешивались над дворцовыми воротами, напоминая каждому, что бывает с тем, кто сквернословит в адрес короля. Эта ужасная участь постигла многих, ни в чем неповинных людей, в том числе и старого лорда де Пантеля, чье тело, как позже говорили современники, было настолько изуродовано людьми монарха, что его не могли опознать даже те, кто был знаком с ним всю жизнь…

Какой-то человек в сверкающей от горящих в зале свечей золотой маске льва, возник на пути короля, преградив ему дорогу.

— Я не буду шептать гадости за твоей спиной, я скажу тебе в лицо, Карл, ты трус и подлец! Только такое ничтожество, как ты, могло замучить до смерти ни в чем не повинного старика! — прокричал Николо, сдернув с короля маску коршуна, оголив побледневшее от испуга лицо монарха.

Не прекращавшая играть ни на секунду музыка внезапно стихла, и замершие в оцепенении аристократы с интересом наблюдали эту сцену.

Грозный Карл, словно ребенок, что-то невразумительно промямлил себе под нос, все еще стоя с белым восковым лицом.

Подоспевшие стражники скрутили, поставив на колени Николо, который сплюнув, рассмеялся:

— И каждый находящийся в этом зале знает твою истинную сущность, сколько ни замучай и ни убей невинных людей!

— Держите, предателя! — промямлил, переходя на шепот, король, пытаясь унять задрожавшую челюсть.

Раздался чей-то короткий смешок. Карл кинул полный злобы взгляд на смотрящих на него аристократов. Многим из присутствующих здесь еще будет суждено поплатиться жизнями за то, чтоони увидели позор короля.

Тем временем Карлу, старающемуся сохранить остатки чести перед подданными, наконец, удалось унять трясущуюся челюсть.

– Я ценю смелость, — стараясь как можно увереннее, произнес монарх.
– И потому сохраню тебе жизнь…

— Мне твоя милость ни к чему, — усмехнувшись, перебил Николо.

— Ты отправишься в Аквоморий и сам будешь умолять убить тебя, — договорил король и, истерически захохотав, добавил: — Никто не сможет создать пытки сильнее, чем создал их сам Акилин!

— Не дождешься, — сплюнул Николо, — лучше в Аквомории, чем на твоем кровавом маскараде.

И Карл действительно не дождался: лорд де Пантель выжил, вопреки всему.

Прохладный влажный ветер продувал старый камзол Никоса, заставляя его, морщась, еще сильнее закутываться в свисающую с плеч толстую меховую накидку.

— Черти что с миром происходит, — прокряхтел себе под нос король.

Его недовольный взгляд скользил по проносящимся за окном кареты жалким пейзажам столицы: изъеденным аквомором домикам, да высохшим черным деревьям, чьи голые стволы, словно надгробные камни, поднимались к подходящему им под стать закрытому тучами пасмурному небу.

Нарушая тишину, со всех сторон слышался сиплый, сухой, изнуряющий кашель, как будто в Лиции кашляло все, даже стены домов.

— Мир меняется, ваше величество, и не всегда в лучшую сторону, — произнес сидящий напротив главный ляонджа, у которого от кружившейся в воздухе аквоморовой пыли в ярко-ярко-синих глазах появился холодный блеск.

Никос еще сильнее закутался в свою теплую меховую накидку, стараясь согреться, в то время как на его побелевших от холода руках проступила гусиная кожа.

— Вот помню в наше время лето было, как лето не то, что сейчас. Тьфу —сплюнув монарх. — И как только ты не мерзнешь Герман? — глядя на румяное лицо своего собеседника, проворчал Никос.

Главный ляонджа улыбнулся:

— Привычен к холоду, ваше величество, в детстве и не такое бывало.

Король усмехнулся:

— Не знай, я тебя, Герман, всю жизнь, подумал бы, что ты, что ни на есть настоящий бессмертный энергетический вампир.

Граф засмеялся, в то время как в его ярко-ярко синих глазах заиграла ледяная ненависть.

— Альбертова роща, — с нотками грусти проворчал монарх, глядя в окно, за которым за грудой аквоморового мусора, грустно смотря на проезжающие мимо экипажи, возвышалось несколько покосившихся черных стволов. — Помню, Герман, как прогуляв уроки, мы прятались в ней с Шарлем от ищущего нас наставника… — и, помрачнев, добавил, обращаясь к своему собеседнику: — Как там поживает этот предатель?

— Под нашей строжайшей охраной, как вы и приказывали, ваше величество.

Никос замялся, желая спросить что-нибудь еще о жизни старого друга, но в итоге переборол себя, вновь хмуро уставившись в окно кареты.

На одной из улиц король приметил собирающего милостыню беспризорника. Это был мальчуган с темно-русыми волосами и ярко зелеными глазами, неестественно выделявшимися на его бледном лице.

Никос встретился с беспризорником взглядом. И эти изможденные, но в тоже время полные надежд и решимости зеленые глаза напомнили королю что-то знакомое, много лет томящееся в его душе, заставив екнуть давно очерствевшее сердце монарха.

— Остановите карету, — прокряхтел Никос.

– Но, ваше величество, — с тенью испуга в голосе попытался отговорить главный ляонджа, — это может быть не безопасно на улице много людей. Мы уже и так скоро приедем.

Никос отмахнулся от предостережений графа рукой и, что-то проворчав себе под нос, вылез наружу.

— Как звать то тебя? — прокряхтел король, обращаясь к беспризорнику.

Мальчик, видя перед собой богатого господина, испуганно плюхнулся на колени.

— Францеск, господин, — промямлил он себе под нос.

Никос тихонько вздохнул, взглянув на небо.

— Говори, «ваше величество», — шикнул на беспризорника один из стражников.

— Где твои родители, Францеск? –снова прокряхтел Никос.