Служу России!

Потом обязательно укажу ей на это. В данный момент я был слишком признателен и благодарен девушке за её заботу и переживания, чтобы первыми моими словами после пробуждения были упрёки.

Я лежал и пока не подавал признаков того, что пришёл в сознание. Нужно было немного обдумать своё положение, привести мысли в порядок. И понять, что мне делать.

Непреложный факт — нужно отвечать на покушение. Причём, жёстко и недвусмысленно. Кому именно? Я уже почти знал ответ на этот вопрос. Сработал метод, который сам для себя я называю «конспект под подушкой». Это когда студент часть ночи учит какой-то предмет перед экзаменом, напрягает все свое сознание разделом науки. А потом кладёт конспект под подушку, засыпает. На утро, словно бы и не спал, а учил. Знания, как будто сами влезли в голову, и студент вполне готов к испытанию.

Во всем виновато подсознание, которое, напрягается, если человек обдумывает важную задачу. И когда сознание не может уловить какие-то факты, за дело берется подсознание. Можно считать, что это интуиция, чуйка. И ничего сверхъестественного в явлении нет. Я в это даже не верю, я знаю. Я был в отключке, спал, но даже во сне обдумывал ситуацию.

Единственный, кто мог бы послать человека меня устранить, сделать это топорно, на эмоциональном порыве — это Иоганн Герман, или Арман, как он предпочитает называться, медик Лесток.

Однако, из тех, кто еще мог бы посчитать, что я перехожу дорогу в неположенном месте, могли быть и другие. Те же Шуваловы. Но они, если бы поставили перед собой цель меня убить, то отталкивались в своих планах от дуэли. Вполне было бы достаточно того, чтобы эта дуэль состоялась, так как Александр Иванович Шувалов видел моё состояние и прекрасно понимал, что это была бы не дуэль, а самое что ни на есть убийство меня.

Бестужев-Рюмин так и вовсе планировал бы акцию ни один, и ни два дня. Он мне показался и сейчас человеком основательным и осторожным, и в истории, что я знал, Алексея Петровича нельзя было обвинить в безрассудстве.

Мавра Егоровна и Елизавета Петровна также мне брались мной в расчет. Да они способны на поступок, правда, только при посредничестве мужчин и с их подсказок.

А ещё мне вспомнилось выражение лица медика, когда я говорил, что выступаю категорически за то, чтобы никакие внешние силы не вмешивались в русские дела. Лестока скривило. Он уже давно и глубоко должен был погрязнуть в шпионской деятельности в пользу Франции.

— Вы очнулись, я же вижу! — радостно сказала Марта только через минут пятнадцать, когда я действительно пробудился.

Я резко открыл глаза. Девушка отвернулась, начиная поправлять растрёпанные волосы, вытирать мокрые глаза. Раньше не могла этого сделать? Было мило видеть ее растерянность и желание предстать передо мной в наиболее приглядном виде.

— А я уж подумал, что в раю, и надо мной склонился ангел, — сказал я, между тем, продолжая прислушиваться к своим ощущениям.

Не сразу понял, что всё-таки плечо тянет, но боль тупая, вполне переносимая без напряжения сил и воли. Ощутил я и напичканную чем-то повязку. Такое ощущение, что там приложен сложный компресс. Какие-то мази?

— Ты меня лечила и обихаживала? — спросил я.

— Ганс Шульман… Он… — девушка замялась, и выражение лица её стало виноватым.

Она стала прятать глаза, поджимать губки. Будто бы в чем-то виновата. Я даже сперва грешным делом подумал, что Марта… Чтобы оплатить мое лечение… Но нет, всякое может быть на белом свете, но вряд ли…

— Тебя просили ему в жёны? — спросил я, резкому изменению настроения Марты понял, что угадал.

Она удивилась, но и обрадовалась чему-то. Может тому, что я говорил спокойно, не стал отчитывать Марту за то, что кто-то в нее влюблен. Молодая еще она, многое не понимает и не видит. Хотя, какой эмоциональный юнец мог бы даже и по этому поводу закатить сцену ревности. Юность — она такая, эмоциональная и далеко не всегда разумная.

— Он признавался мне в любви… но я, господин Норов, я вся ваша! — скороговоркой выпалила девушка, оправдываясь.

— Сколько времени я пролежал? — мне всё-таки было интереснее задать именно этот вопрос.

— Больше дня вы приходили в себя. В бреду были. Такие странности говорили… — глаза Марты в удивлённом порыве расширились.

Вообще, она девушка очень фотогеничная. Если показывает эмоцию, то настолько очевидно и красочно, что хоть Оскара давай за актерское мастерство. Не скажу, что в будущем Марта имела бы шанс стать великой актрисой. Она девушка красивая, но несколько неформатная для стандартов красоты будущего.

— Следующий вопрос, — не унимался я. — Кто из важных господ меня спрашивал?

— Господин Норов, если надо, я вас спасу. Если хотите, мы можем уехать в Шлезвиг. Там у меня есть родственники, они нас примут… — заговорщицки, шёпотом, стала говорить Марта.

— Что? Из Тайной канцелярии приходили? — догадался я.

Девушка энергично закивала головой, боясь подтверждать мою догадку в голос. Я улыбнулся. Одновременно приподнялся в кровати, смог даже самостоятельно подложить себе под спину подушку и сесть. Вполне нормально. По крайней мере, встать с кровати, чтобы справить нужду в горшок, смогу. И… сделал это, попросив Марту все же выйти на две минутки. Хотя чего там было стесняться? И все же…

— Ты ни о чём не беспокойся. Это даже хорошо. Это правильно. Я ожидал, что придут из Тайной канцелярии. И не думай ничего скрывать обо мне. Своей скрытностью или ложью ты только вызовешь больше подозрений, — наставлял я Марту, когда она вернулась, а я оправился.

Так что, получается, что «Андрей Иванович» — это всё-таки Тайная канцелярия? Это он, а не Остерман, установил за мной слежку?

— И кормить меня будут? — решил я направить девичью энергию в более полезное русло, а не занимать свою головку проблемами и тревогами.

Через полчаса я уже с большим аппетитом поедал что-то вроде куриного бульона, заправленного лапшой. Подумал о том, что тут не хватает картошки.

Я человек, который немного увлекался кулинарией, пусть не изысканной, а той, что мог себе позволить и продукты к которой свободно продавались в небольшом магазинчике прямо в моем доме. Но был грешок… Во все супы я всегда добавлял картофель. Даже во французский бульон с гренками, который из-за добавленного ингредиента переставал быть французским.

Я ел, а Марта рассказывала, кто приходил ко мне и просил сразу же сообщить, как я очнусь. Трактирщик на этом уже заработал рубль с полтиной. Так что два брата Марты побежали по адресам и мне скоро предстоит проводить встречи.

В том, что моим самочувствием интересовались в том числе и офицеры полка, сомнений не было. Думаю, что приходила компания во главе с Саватеевым. А ещё…

— Сие вам передали и просили доложить, как очнетесь, все ли с вами в порядке! — кривясь, явно нехотя Марта вручила записку или даже письмо, запечатанное восковой печатью.