Стигма

Я опустила руки и застыла в нерешительности, глядя ей в глаза. Потом, не совсем понимая, что она хочет делать, кивнула.

Руби аккуратно собрала мои волосы, касаясь этой густой массы нежными руками. Я сделала над собой усилие, чтобы не отшатнуться от столь ласкового жеста. Руби продолжала деликатно разглаживать волосы, и ее бережное прикосновение убедило меня, что сопротивляться не стоит. Легкими движениями она начала заплетать косу.

– У тебя потрясающие волосы, – сказала она с улыбкой в голосе, – длинные и блестящие. Вот бы и мне такие.

Я молчала, позволяя ей делать все, что она хотела.

– Знаешь, я рассказала о тебе Оуэну.

Я обернулась.

– Обо мне?

– Да, – ответила она, – рассказала ему, что ты новенькая, совсем недавно приехала в наш город и справляешься со всеми трудностями одна.

Руби практически ничего обо мне не знала, но она уже поняла, что я скрытная и не люблю, когда обо мне говорят.

– И зачем ты это сделала? – поинтересовалась я.

– Хотела, чтобы Оуэн побольше узнал о тебе.

– И зачем? – уточнила я более жестким тоном.

Руки ее задрожали, она слегка напряглась.

– Потому что ты мне нравишься, – пробормотала Руби, и ее фраза повисла в тишине, а движения сделались неуверенными. Однако она старалась сделать так, чтобы я этого не заметила.

Я могла бы загнать ее в угол упреками, заставить ее почувствовать себя неловко, но я этого не сделала.

Непонятно, почему она стремилась сблизиться, старалась быть вежливой со мной, если хватает нескольких моих слов, чтобы ее пальцы задрожали. Руби могла бы укладывать волосы Камилле или какой-нибудь другой девушке, а она тратила время на меня – существо с колючим характером.

Казалось, она не понимает, что я не способна на ласку и добрые слова, обычно скрепляющие союз подруг. Когда-то в моей жизни была дружба, но я разочаровалась в ней до такой степени, что больше в нее не верила.

– Ну вот, готово, – выдохнула Руби.

Я подняла руку и пропустила сквозь пальцы тугой жгут косы.

В глубине глаз Руби я заметила искорку восхищения.

– Тебе очень идет, – сказала она и поправила прядки у меня на висках.

Потом она поднялась. Я смотрела на ее напряженную спину, на то, как она разгладила свой фартук официантки.

Руби собиралась что-то сказать, когда несколько девушек ввалились в гардеробную. Среди них я узнала Стеллу, коллегу Руби, блондинку с гладкими обесцвеченными волосами и едва уловимыми восточными чертами лица, усыпанного веснушками.

Запыхавшаяся Стелла посмотрела на нас и обратилась к Руби.

– Вот ты где! – воскликнула она.

– Что случилось?

– Там какие-то проблемы на входе.

В ее словах слышался яркий оттенок возбуждения, как будто речь шла о каком-то скандале.

Девушки обменялись многозначительными взглядами. Одна казалась обеспокоенной, другая скорее заинтересованной.

– Значит, это нас не касается? – вмешалась я.

Все повернулись ко мне.

В этом и заключалась проблема нашего заведения. Как только происходило что-нибудь, выходящее за рамки обыденности, все превращались в любопытных насекомых – роились и кишели, готовые наброситься на скандал, как на огрызок яблока. От их присутствия «на месте происшествия» толку не было никакого, ведь они не пытались исправить ситуацию и вели себя как голодная саранча.

– Тогда оставайся здесь.

Стелла снова посмотрела на Руби, исключив меня из компании. Потом кивнула в сторону двери, приглашая ее идти за остальными.

Руби повернулась и растерянно посмотрела на меня, прежде чем послушно пошла за девушками.

Глядя им вслед, я спрашивала себя, что же там случилось, если все так всполошились. Я приехала из маленького городка, где люди любили почесать языками, но даже в наших краях не было такого интереса к скандалам и сплетням.

Я вышла из гардеробной и пошла в зал, но вынуждена была посторониться, потому что на меня наскочили два парня и побежали по направлению к выходу. Они тихо о чем-то переговаривались, и, как ни странно, я решила пойти за ними.

Мне стало понятно: чтобы проникнуть в тайную жизнь Milagro’s, я должна следить за всеми событиями, подмечать и анализировать детали происходящего. Чтобы пройти этот лабиринт, следовало изучить его механизм и начертить у себя в голове схему.

Если я хотела вызнать секреты, извлечь их на свет и держать в своих руках, я тоже должна стать саранчой, влиться в рой.

Я свернула со своего маршрута и подошла ко входу. Там, за большими дверями зала, откуда коридор тянулся к наружной двери, я всех и увидела.

Кто-то подслушивал, спрятавшись за створками, кто-то, более активный, заглядывал в коридор через щель в двери, многочисленные головы высовывались из-за тяжелых дверей зала.

Тут я увидела, что происходило у входной двери.

Зора стояла за стойкой ресепшен. По сторонам от нее располагались Сергей и другой парень-охранник. Перед ними, прямо посреди коридора, стоял господин, которого раньше я здесь не видела.

Мужчина пятидесяти – пятидесяти пяти лет с горделивой осанкой в жемчужно-сером костюме-тройке по фигуре, густые с проседью волосы аккуратно зачесаны назад, массивную челюсть обрисовывала короткая борода. Странно, но было что-то притягательное в его жестких, острых, как осколки, глазах. В набалдашнике трости сверкал огромный изумруд. Судя по тому, что он на нее почти не опирался, трость ему нужна как символ богатства.

Кто он?

Я посмотрела на того, кто стоял рядом с ним, и мой интерес только усилился. По правую руку от господина стоял человек, который, казалось, был вырублен из каменной глыбы. Квадратный лоб, выступающие низкие брови, сквозь бобрик на голове просвечивал уходящий за ухо шрам; из-под ворота рубашки, как и на запястьях, выглядывающих из-под рукавов бомбера, виднелась вязь татуировки, лицо и руки потемневшие, как дубленая кожа. Нетрудно было предположить, какую роль он играл при господине в костюме.

– Вот как ты встречаешь дорогого гостя? – Голос этого человека прозвучал как эхо в пещере: низкий, глубокий, глухой, замогильный.

Смущенные, мы все слушали его, притихнув.

– Ты здесь нежеланный гость.

Зора стояла, олицетворяя собой несгибаемость, о чем говорило ее тело, застывшее в непреклонно прямой позе. Она источала суровость, которую только такая женщина и способна источать. Однако гость, казалось, перед ней совсем не робел.

– Но, в конце концов, существует же какая-никакая вежливость, – пробормотал он насмешливо, в то время как его глаза бегали по Зоре, а потом мужчина посмотрел ей за спину.