Стигма

Он самое притягательное и загадочное существо, какое я когда-либо встречала, но исходящий от него мрачный блеск делал его похожим на ошибку Бога, создавшего идеального грешника.

Андрас снова повернул голову и впился в меня взглядом, полным дикой, первобытной силы, вторгшимся в меня так грубо и внезапно, что по моему телу пробежала судорога.

Бокал выскользнул из рук и упал – прямо мне на туфли.

Он откатился в сторону, не разбившись, и я вздрогнула, чувствуя, как тесно стало в горле. Я обернулась и обнаружила, что Андрас наклонился чуть вперед, пытаясь заглянуть за стойку и оценить масштабы бедствия. Потом он посмотрел на меня, и я испугалась, что сейчас он все поймет, догадается по ужасу в моих глазах, уловит в них отражение того, что я видела в коридоре…

– Вуаля, «В-52»!

У Андраса перед носом появился маленький стаканчик с трехцветным напитком. Джеймс очень медленно опустил коктейль на стойку, тем самым привлекая к себе внимание. Трюк сработал: Андрас оторвал взгляд от меня и теперь следил за движениями моего коллеги, который изящно поднес зажигалку к стаканчику. Чирк – и по стеклянному ободку заплясало синее пламя.

И тут на высокий стул рядом с Андрасом села девушка, надо сказать, роскошная. Ее красивое лицо обрамлял каскад блестящих каштановых кудрей. Она щелкнула языком и кивнула Джеймсу:

– Мне, пожалуйста, то же самое.

На ней было чудесное платье металлического цвета, вырез подчеркивал грудь, через боковой разрез виднелись тонкие, как у фламинго, стройные ножки. Изящные гладкие руки были обнажены до запястий, через кружевные перчатки, как карамельки, блестели покрашенные вишневым лаком ноготки.

Пока Джеймс готовил для нее «B-52», девушка плавно положила ногу на ногу, показав миру стройные лодыжки, одну из которых обвивал милый ремешок. Затем она взяла из вазочки засахаренную вишенку и, кладя ее в рот, посмотрела на Андраса.

Наблюдая, как медленно она обсасывает ягодку, я почувствовала, как у меня свело живот.

– Я не боюсь обжечься, боюсь больше не почувствовать жара огня, – произнесла она фразу, очень похожую на цитату из фильма или книги, и кивнула на пылающий напиток. Потом поиграла со стебельком вишенки, обхватив его губами.

Андрас взял стакан и подул, чтобы потушить пламя. Я наблюдала за его жестами, за тем, как его глаза встретились с ее глазами, когда он поднес стакан к губам и залпом его осушил.

Он слизал с губ влажный янтарный след от коктейля, скользя взглядом по телу, которое было бы не прочь, чтобы им овладели прямо сейчас, да хоть на этой барной стойке, и неважно, что здесь не самое лучшее для этого место, плевать на присутствующих.

Мне следовало отвернуться от них, правильнее не смотреть эту сцену из эротической драмы, которая как будто отравляла мою кровь, но по какой-то причине я не могла пошевелиться.

Он пожирал ее глазами, гладил взглядом изгибы ее идеального тела, а движения девушки были заряжены горячей чувственностью.

Я заметила, как она закусила губу, когда, уходя, он прошел мимо нее совсем близко. Я услышала, как она вдохнула мужской аромат, который тянулся за ним.

И все-таки удивительно, почему ее не отпугнули синяки и ссадины на его лице.

Когда след этого потрепанного красавца наконец простыл и на память о нем остался лишь пустой стакан, я почувствовала, как у меня в животе будто бы завязался тугой узел. Я наклонилась, чтобы вытереть лужицу на полу и заодно скрыть от чужих глаз свое нервозное состояние.

– Все нормально, не переживай, он периодически себе его заказывает.

Я взглянула на Джеймса, который сел рядом со мной на корточки с тряпкой в руке.

– Ты о чем?

– О «B-52». Обычно он здесь не пьет, но иногда позволяет себе.

Я снова опустила глаза на пол и смотрела, как быстро двигаются руки Джеймса, вытирающего капли кофейного ликера. Я чувствовала себя оглушенной, уязвимой и растерянной.

– А почему ты мне это говоришь?

– Не знаю. Мне показалось… что ты разволновалась.

Я посмотрела в его искренние ореховые глаза. И чуть не поддалась секундному искушению рассказать обо всем. Открыть рот и рассказать о том, что я видела: о бездне в сердце Андраса, полной монстров, о нашей встрече у меня в квартире.

Обо всем…

– Я в порядке. Толькo устала, – выдохнула я, не глядя на Джеймса.

Просто меня от него трясет. Просто тошнит от него.

Он как будто вылез из черного-пречерного ада и любит боль так же сильно, как любит свое безумие. Нажимает на мои больные точки, не используя рук, и улыбается чужому горю, как звукам красивой музыки. Он меня ужасает.

Джеймс кивнул, как будто понял реальные причины моего беспокойства. Он помог мне навести порядок за стойкой, а потом мы сделали коктейли для танцовщиц, которые скоро должны были начать выступление.

– Пойду отнесу.

Я взяла поднос с напитками и пошла к гримерной, аккуратно пробираясь между столиками. Добралась до боковой лестницы у сцены, нырнула за плотную штору, которая как будто перерезала за моей спиной легкую фоновую музыку зала, и оказалась в пространстве, наполненном звуками шагов, девичьими голосами и шорохом костюмов. Такой резкий переход впечатлял, словно клуб вмещал в себя два отдельных микрокосма. В этом маленьком мирке, гудящем как улей, витали запахи духов, облачка пудры, под лампами сверкали обнаженные плечи, девушки переодевались, болтали, делали макияж.

Одна танцовщица сейчас застегивала на поясе кожаную кобуру, другая смазывала бесцветным лаком поехавшую стрелку на чулке. Третья, с красивой волнистой прядью, выглядывающей из-под полицейской фуражки, с нарисованной над губой родинкой, сидела у стены на скамейке, положив ногу на ногу. Она курила и что-то читала на листке бумаги, наверное, сценарий бурлеска, – брови нахмурены, лицо сосредоточено.

Эти девушки пришли работать в Milagro’s, преследуя одну цель: выжить в большом городе. Значит, они мало чем отличались от меня, которой это заведение, как маяк, посигналило лучом во тьме – одарило спасительным светом, избавившим от страха перед неизвестностью. Нас объединяла потребность найти свой путь в жизни, преодолеть преграды и найти способ построить свое будущее.

Я поставила поднос на столик, и танцовщицы сразу окружили меня.

– А где мой? – недовольным тоном спросила девушка с длинными рыжими хвостами.

Я протянула ей бокал. Она взяла его с таким брезгливым выражением на лице, будто ей всучили дохлую мышь.

– Не тот!

– Как раз наоборот.

– А что случилось с моей двойной «Пина коладой»?

– Она стала одинарной и безалкогольной.

Девушка метнула в меня раздраженный взгляд и демонстративно вернула бокал на поднос, что не произвело на меня должного впечатления. Зора дала четкие инструкции: никакого алкоголя перед выступлениями.