Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Столичный доктор. Том VIII
Шрифт:

Вот на кой ляд он мне тут нужен? Траву красить и на деревья листочки зеленые клеить? И в обычное время не стал бы показухой заниматься, а сейчас — и подавно. Вон, Дмитрий Иванович Менделеев когда-то наоборот поступил — всякого хлама натаскал из подвалов Палаты мер и весов, чтобы император бочком протискивался, в результате новое помещение выделили. А мы займёмся тем, чем и должны — лечением.

Вообще-то странно, что это так долго держалось в секрете. Слушки ходили, но это дело постоянное. Даже когда я наместником был, государь ожидался на пороге чуть не каждую неделю. Но время шло, и появлялись новые «самые точные» сведения. Но тут — официальное уведомление, даже без «возможного визита». Значит, кто-то готовил, но в тишине. Видимо, ждали пока фронт под Мукденом устоится

А пока поеду

в штаб. Раз цидулку про царя соорудили, и по моему вопросу найдется кому информацию дать. Мне жена важнее. А императора я уже видел, даже частично раздетого, без короны — ничего интересного.

Кашталинский вернулся из войск. Проводил совещание. Я сидел в приемной и ждал. Адъютанты и младшие штабные офицеры сновали туда и обратно, и в открывающемся дверном проеме сквозь сгущающийся табачный туман я видел, как возле большой карты появлялись всё новые лица, тыкающие указкой в разные ее части. Эта музыка будет вечной, вспомнил я полузабытую песенку. Первая колонна марширует на адском марше без конца.

Всё кончается, даже плохое. Кашталинский вышел в приемную, увидел меня, подошел, пожал руку.

— Пройдёмте, Евгений Александрович. Не хочу обсуждать это на глазах у всей канцелярии.

И он увлек меня по коридору, придерживая за локоть. Встреченные по дороге штабные замирали у стенок, пропуская нас. Мы свернули в боковое ответвление, пересекли две пустые комнаты и вошли в небольшое помещение, где стоял старенький ломберный стол и несколько разномастных стульев. На столе — самовар, чашки, даже варенье в розетке. Уюта не было, но попытка создать его — ощущалась. Не удивлюсь, если господа офицеры в минуту отдыха здесь и пулю расписывают.

— Увы, ничем пока порадовать не могу. Илья Зурабович доложил о результатах поисков. Нигде никто не видел.

Генерал разговаривал со мной каким-то совершенно не военным голосом, почти домашним. И то, что начштаба по имени-отчеству назвал, тоже вроде говорило о личном отношении к делу.

— Благодарю за заботу, — сказал я. — Мы тоже предпринимаем некоторые усилия. Увы, пока без результатов.

— Знаете… — он сделал паузу, — если позволите, скажу прямо. Отсутствие тел — это уже добрый знак. Агнесс Григорьевна некомбатант. Бурденко — тоже. Японцы, как правило, гражданских из Красного Креста не трогают. Даже при захвате. Так что если попали в плен — мы скоро узнаем. Давайте подождем.

— Еще раз огромная благодарность за помощь, — я встал, не дожидаясь намека от Кашталинского, что времени нет.

— Если бы не завтрашний приезд государя, я бы больше сил на поиски бросил, — развёл руками генерал. — Но, увы…

— Подождите. Завтра? Мне не называли даты.

— Телеграмма пришла меньше часа назад. Из Харбина он уже выехал. Секретность, понимаете. Даже я узнал последним.

Блин, вот только высочайших визитов мне не хватало. Вот теперь всё. Осталось ковровую дорожку постелить и оркестр поставить. У нас горят люди, исчезают врачи, а нам велено удостовериться, что самовар свежий, и трава ровно стрижена.

* * *

Я вернулся в госпиталь, и снова попытался занять себя работой. Но подвергся атаке со стороны единственных сотрудников, имеющих на это право. Гедройц и Михеев поймали меня в перевязочной, когда оттуда вынесли очередного пациента. Зашли и прикрыли за собой дверь.

Сбросил перчатки и начал мыть руки. Общественность молчала, и я разговор не начинал. Они пришли, им и надо. Первым не выдержал Михеев. Впрочем, я успел заметить, как Вера слегка толкнула его локтем.

— Вам надо отдохнуть, — выпалил он. — Мы настаиваем!

— С чего бы? — с долей сарказма спросил я, вешая полотенце. — Нам надо готовиться к визиту Его Императорского величества. Вы знаете, что он посетит наш госпиталь?

— С того, что вы ночь не спали, — добавила княжна. — Не упорствуйте, Евгений Александрович. Прекращайте изводить себя. Вы уже отдали все распоряжения. Всё сделано. Пойдите… просто побудьте один. Никаких сложных и срочных операций нет — на фронте затишье.

Я подумал, кивнул, и пошел в свою келью. Присел на край лежанки, и потянулся за стаканом с водой, прикрытым сверху блюдцем — чтобы насекомые не падали. Подумал, и положил рядом открытый блокнот

и карандаш. Мало ли что в голову придет.

Закрыл глаза. Подышал глубоко и медленно. Почти сразу стало легче. В голове — пусто. Просто тихо. Никаких голосов, приказов, криков раненых. Будто вся вселенная ненадолго взяла паузу.

Когда открыл глаза, прошло, наверное, минут двадцать. С улицы доносились привычные звуки: кто-то ругался у приёмного, кто-то что-то тащил по гравию. Жизнь шла. Без меня не развалилась.

Посмотрел на каракули в блокноте. Интересно, раньше такого не было вроде. Это что, бензольное кольцо? А что значит эта закорюка? Азот? Тогда кольцо пиридиновое. Так, от четвертой позиции… Кислород? И тут в голове ясно и четко всплыло: гидразид изоникотиновой кислоты. Который и есть изониазид, простое и эффективное средство от туберкулеза. Это сколько же лет я вспоминал эту формулу? Страшно подумать даже. Уже брат царя успел умереть, а я все мучился… Конечно, остается вопрос синтеза, но для этого у меня есть господин Антонов, который после инсулина и крови начал потихоньку бронзоветь. Вот я его сейчас расшевелю!

Схватил листок бумаги, и приступил к раздаче ценных указаний в стиле срочных телеграмм: вещество срочно соорудить, и начать исследования по воздействию на основные группы микроорганизмов, в частности, на микобактерии, открытые Кохом двадцать с лишним лет назад.

Вот и царский визит в пользу пойдет! В свите наверняка найдется кто-то, годный на роль почтальона. Обычному пути я не доверяю. Мало ли кому захочется узнать, а что там интересного я написал.

Затопали чьи-то ботинки. В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. Михеев. Лицо перекошено, глаза по пять копеек.

— Евгений Александрович! Там… Бурденко!

Глава 18

ВОЙНА. Японскіе шпіоны у Нарвы «Нарвскій Листокъ» передаетъ, что на ст. «Везенбергъ» жел?знодорожный жандармъ встр?тилъ бродячаго шарманщика и его сотоварища съ ручной обезьянкой, од?тыхъ въ болгарскіе костюмы. Жандарму субъекты показались подозрительными, и онъ пригласилъ ихъ въ станціонную контору, гд? они предъявили паспорта на имя болгарскихъ подданныхъ. Темъ не мен?е, у нихъ былъ произведенъ обыскъ, причемъ внутри шарманки найдены планъ м?стности и дорогъ между Нарвой и Везенбергомъ, разные инструменты, съемки плановъ и т.д. Видя, что обманъ ихъ обнаруженъ, мнимые болгары сознались, что они — переод?тые японцы, причемъ шарманщикъ назвалъ себя полковникомъ генеральнаго штаба, а товарища — своимъ денщикомъ. Арестованные, они отправлены въ Петербургъ.

Поб?да Россіи. ЛОНДОНЪ. 15-го (28-го) іюня. (Отъ нашего корреспондента)

Вчера первая въ Англіи и въ то же время первая въ мир? газета, «Громовержецъ изъ Принтингъ-Сквера», какъ въ шутку называютъ «Times», напечатала статью графа Л. Н. Толстого о войн?, занявшей около 9 1/2 столбцовъ. Можно быть различныхъ мн?ній о взглядахъ великаго писателя земли русской на русско-японскую войну, въ частности, и на войну вообще, но положительно нельзя быть русскимъ и не гордиться славой и уваженіемъ, какими знаменитый старецъ изъ Ясной Поляны пользуется заграницей, а особенно въ англоговорящихъ странахъ. Уже одно то, что самая большая лондонская газета, которая по направленію стоитъ на противоположномъ полюс? отъ Толстого, сочла для себя возможнымъ и даже выгоднымъ (о появленіи статьи «Times» объявлялъ заблаговременно) отвести ему столько м?ста, показываетъ, какое огромное значеніе им?етъ его имя въ Англіи. Но еще бол?е ярко выступило это значеніе, когда вышедшіе въ тотъ же день вечернія газеты, какого бы то ни было направленія, р?шительно вс? выдвинули на своихъ уличныхъ плакатахъ, именно статью Толстого. А сегодняшніе утреннія газеты, за исключеніемъ трехъ консервативныхъ, которые по принципу никогда ничего не воспроизводятъ изъ другихъ газетъ, посвятили стать? Толстого и свои передовицы. Среди вихря лжи и лицем?рнаго бряцанія оружіемъ, среди настоящаго грохота пушекъ и д?йствительныхъ стоновъ раненыхъ и умирающихъ — раздалось в?щее слово любви и благоразумія, слово искренняго чувства и св?тлой мысли, исходящее изъ н?дръ самой Россіи — и вс?, и други и недруги ея, благогов?йно преклонили главу передъ величіемъ этого слова, Россія поб?дила!

Поделиться с друзьями: