Табельный наган с серебряными пулями

Почему шаман назвал эту школу?

Навряд ли он имел в виду, что неразменные пятаки клепают дети на уроках арифметики. Ну, чтоб задачки доходчивее были. Тем более что уже начались летние каникулы, и детей в школе все равно нет. Так что, скорее всего, шаман говорил не именно о школе, а использовал ее, как ориентир.

Где-то тут должна быть подсказка… Какая-то.

Я оглянулся, но с подсказками вокруг было небогато. Играло радио из открытого окна, дворник таскал толстую резиновую кишку, прибивая водой тротуарную пыль, цокали копытами лошади извозчиков, бежали мальчишки, провожая потрепанный грузовичок «Фиат» — по слухам, на АМО собирались начать выпуск, но пока что все ограничивалось слухами — прошел суровый пресвитер, видимо, здешний, участковый, торговал петушками вразнос лоточник…

Стой. Лоточник.

С пятаком за серьезной покупкой не пойдешь, горсть медяков не высыплешь. А вот купить петушка на палочке — очень даже можно. Особенно, для проверки, а точно ли пятак у тебя неразменный.

Я подошел к торговцу.

— Покупайте леденцы, гражданин прохожий! — расцвел тот в улыбке, — Сахарные, настоящие, как живые, того и гляди, закукарекают! Ваш ребенок будет счастлив до самых ушей!

— Так у меня нет ребенка.

— Себе купить, вспомните детство!

Детство мне воспоминать не хотелось, мне в нем таких петушков доставалось мало, поэтому я сразу перешел к делу, отвернув лацкан куртки и показав жетон:

— МУР.

Взгляд лоточника скользнул в сторону тем характерным образом, который яснее ясного показывал, что совесть у него нечиста. Может, сахар, их которого он леденцы варил, что называется, «ночной» — в том смысле, что его ночами добывают — а может, он супругу свою извел и закопал тело ночной порой в сквере под липой. Но мне выяснять его грехи сейчас недосуг, у меня другой вопрос.

— Скажите, гражданин…

— Пилипенко.

— Гражданин Пилипенко, а у вас были случаи недостачи в конце дня?

Торговец хохотнул:

— Откуда, товарищ милиционер? Я ж сам на себя работаю, кустарь без мотора, нешто сам себя обманывать бу…

И тут он осекся.

— Подождите… Товарищ милиционер, а это что-то важное?

— Возможно, это след преступления, — насторожился я. Он вспомнил, он явно что-то вспомнил!

— Знаете… — лоточник Пилипенко отвлекся на минуту, протягивая петушка подбежавшему мальчишке, — Был у меня случай, пару месяцев назад, такой… непонятный…

9

У лоточника начали пропадать деньги. Понемногу, копеек пятнадцать-двадцать, но почти каждый день. Он-то всегда точно мог подсчитать, сколько у него в мошне денег к концу дня будет — подсчитал утром петушков да на цену умножил — а тут — недостача. Поначалу подумал — обсчитался, бывает. На следующий день вроде бы внимательным был — опять нехватка. Погрешил бы на воров — да кто из карманников ради нескольких медяков мараться будет? Внимательно присматривался к покупателям — никто и не приближался к кошелю. А вечером — опять не хватает! Лоточник не знал уже, что и думать, подозревал, что его кто-то заколдовывает, но опять-таки, все идеи разбивались о незначительность суммы. А потом таинственные пропажи прекратились.

То, что было тайной для Пилипенко — не являлось тайной для меня. Все понятно — таинственный Продавец на нем проверял, действительно ли пятаки неразменные. А потом то ли нашел другой объект для проверки, то ли уверился в своих силах и перестал проверять вовсе. Нужно будет как следует опросить лоточника — основными-то покупателями леденцов были дети и мамы, то есть мужчину он должен запомнить, тем более — покупавшего несколько раз. А там уже и на след выйдем. Понятное дело, что вспомнить такие вещи лучше не посреди улицы, поэтому я пригласил Пилипенко в МУР. Осознав, что его ни в чем не обвиняют, а напротив — объяснят, что ж тогда происходило с деньгами, тот повеселел и с удовольствием согласился. А я намеренно не сказал ему, в чем было дело. Пусть будет для него лишний повод прийти в МУР.

Попрощавшись с лоточником, я побрел дальше по переулку, задумчиво оглядываясь, нет ли тут других зацепок…

— Товарищ Соколов! Товарищ Соколов!

Поначалу я не обратил внимания на девчоночий голос, кого-то зовущий, но потом сообразил, что голос приближается ко мне, а я тоже, в некотором роде, «Соколов». Обернулся — ну точно, ко мне бегут.

Девочка, лет четырнадцати, в легком летнем платье, с косичками и смутно знакомым лицом.

— Я не Соколов, я Кречетов, — улыбнулся я.

— Ой, — девочка покраснела и смущенно затеребила кончик кос, — Я… Я тогда плохо вашу фамилию запомнила…

— Таня Ершова, — вспомнил я ее. Дочка инженера, пострадавшая от оборотня-белогвардейца.

— Ой, вы меня помните, — Таня засмущалась еще больше и захлопала огромными ресницами.

— Конечно, — чуточку приврал я. Но она, кажется, восприняла мои слова в каком-то девчоночьем смысле, потому что, продолжая теребить косу, лукаво посмотрела на меня сквозь ресницы.

— А я тут гуляю! А это школа моя, я здесь учусь, а сейчас гуляю и тут вижу — вы идете…

И опять этот взгляд… Не будь ей четырнадцать — подумал бы, что она… кокетничает со мной? Да нет, не может быть — школьница, пионерка? Да нет… Будь повзрослее — я бы разобрался, но вот в девочках я совершенно не разбираюсь. Да и в детях вообще — для меня они какие-то странные и непонятные существа, с которыми не знаешь, как себя вести.

А Таня продолжала щебетать, рассказывая про самоуправление в своей школе, про то, как они выбирают предметы, про всеобщее увлечение химией… Ох уж эти дети… Думают, что…

Дети.

Дети.

А ведь, если подумать — какой человек в качестве неразменной монеты выберет пятак, а не рубль? Тот, у кого рубля нет. А у кого в кармане чаще всего только мелочь?

У детей.

Кто, получив неразменный пятак, первым делом побежит покупать сладости?

Дети.

И шаман… Он ведь прямо сказал «В школе ищи». Это я от себя додумал, что он выразился иносказательно, мол, рядом со школой тебя ждет подсказка. А что если речь шла именно о школе? А школа — это…

Дети.

Неразменные пятаки делает ребенок?!

10

А дальше моя мысль заработала.

Ребенок.

Рядом — школа.

Рядом со мной — девочка из этой школы.

Таня Ершова, тем временем, вдохновившись моим молчанием, которое она приняла за интерес к своим рассказам, с азартом рассказывала о том, как они что-то там делают на уроках химии. Начало я прослушал, поэтому не мог понять — то ли что-то, защищающее от химического оружия, то ли какое-то новое химическое оружие. Надеюсь, все же первое — дети в своем энтузиазме могут такое изобрести, что пол-Москвы придется эвакуировать.