Табельный наган с серебряными пулями

— Нет у меня невесты… — буркнул пресвитер.

— А чтоб тебе спокойнее было, то скажу тебе, что, скорее всего, нам все кладбище обыскивать не надо. Примерно вон тот участок, — взмахнул я рукой, очерчивая площадь работ.

— Это чего это не всё? — все тем же недовольным голосом, но уже с явным интересом спросил Шленов.

— Призраки от своих могил слишком далеко отходить не могут. Раз он смог за ограду выйти — значит, неподалеку от ограды и похоронен. При удаче — совсем немного могил придется обследовать, пару сотен, не больше.

— При удаче — это если мы с первой же попытки угадаем, — вздохнул пресвитер и, тяжело топая, двинулся к входу на кладбище, мимо торговки, с натугой потащившей свою тележку в более сухое место.

Я шагнул было за ним, но что-то меня остановило. Какое-то соображение… Я посмотрел в спину пресвитера. Который шел…

Топая…

Топая…

Топая.

Попрыгунчик — не призрак!

5

— Не призрак, говоришь? — потер подбородок Чеглок, когда я в отделе высказал ему свои соображения. Сначала я подождал, пока Шленов вышел, а то если наш пресвитер узнает, что я, осознав перед кладбищем, что наш попрыгунчик — все же не призрак, все равно заставил его прочесать сотню могил, то он же меня живьем съест. Он и так злой как волк, а тут выяснится, что работа изначально была вхолостую. Но я ж не безгрешный, тоже могу ошибиться, так что версию с попрыгунчиком-призраком все ж таки надо было отработать.

— Нет, товарищ Чеглок. Призраки не издают звуков, кроме голоса, а этот прыгал с явным стуком сапог. Да и Григорьев тоже слышал топот. Это не призрак, кто-то телесный.

— Человек?

— И не человек тоже, товарищ Чеглок, вот в чем загвоздка.

Во-первых, я, когда остыл от осознания ошибки насчет призрака, начал подробно вспоминать поведение попрыгунчика, увиденного мною у Новодевичьего. Не мог человек так скакать, хоть он пружины на ноги привяжи, хоть что. Не в человеческих это возможностях. Да и пружин, если вдуматься, я у него на ногах не видел. Во-вторых же — могильный холод. Не убивают люди могильным холодом, только призраки. А если какой ловкий колдун и научился бы такому трюку — то уж явно не стал бы его использовать, чтобы убивать прохожих девчонок, нашел бы применение посерьезее.

— Человек, но не человек, говоришь… И мыслей нет?

— Нет, товарищ Чеглок. Не призрак, не упырь, не вурдалак — но и не живой человек. Кто ж тогда?

— А возьми-ка ты, Степа, вон ту книжку с полочки… Нет, левее.

Я провел рукой по засаленным корешкам книжек, которые у нас на полке стояли, когда-то выструганной Хороненко из найденной где-то доски. Справочники, методички — полезная в нашей работе литература,

«Реестръ сущностей и созданій, къ нечисти, нежити и прочему, къ челов?честву враждебному, относящихся». Год издания — 1837, ого! Отпечатано для седьмого отделения собственной его императорского величества канцелярии, автор — А. С. Пушкин, однофамилец поэта.

— На букву «Р» глянь.

Ры, ры, ры…

Радуницы…

Рарог…

Ржаницы… Стоп. Назад.

«Ревенантъ — видъ ожившаго мертвеца, вернувшегося къ жизни по неизв?стной наук? причин?. Какъ правило, оживаетъ для того, чтобы завершить н?кое д?йствіе, по страннымъ обстоятельствамъ малосвязанное съ его жизнь, равно какъ и съ обстоятельствами смерти… Обликомъ отъ живаго челов?ка не отличается, на ощупь теплый, иные признаки, позволяющіе опознать въ нёмъ мертвеца заключаются въ сл?дующемъ… Къ м?сту своего погребенія не привязанъ, однако половину сутокъ долженъ проводить въ непосредственной близости къ кладбищамъ, дабы набраться силъ…».

Продравшись сквозь уже непривычные еры и яти, я понял, о ком идет речь. Были случаи в истории, хоть и крайне редко, когда мертвец и впрямь возвращается из могилы как живой человек. Но обычной жизнью он не живет, выполняет какую-то задачу, после чего возвращается на тот свет. Самый известный пример — солдат, выручивший Петра Первого, когда тот попал в засаду. Но случаи такого возвращения, как я сказал, крайне редки, так что, понятное дело, про этих самых ревенантов я и не подумал. Да я и слова-то такого не знал!

— Живой мертвец, значит? — поднял я взгляд от книги на Чеглока.

— Он самый, Степа, все сходится. От этого нам, к сожалению, только хуже. Ревенант в могилу возвращаться не обязан, вполне себе может по ночам бродить по кладбищу, а то и рядом с ним, а днем снимать квартиру в каком-нибудь Княжекозловском переулке и свою задачу выполнять. А какая у него задача — поди пойми. У живых-то людей не всегда поймешь, что в голове творится, а тут — мертвец.

Я задумался. В историях о таких мертвецах, которые я слышал, они обычно встают, чтоб помочь или выручить. Что с нашим мертвецом, его переодеванием в попрыгунчика и убийством девушки не сочетается. Но с другой стороны — кто сказал, что эти, ревенанты, обязательно для добрых дел возвращаются? Может, про злых просто никто не рассказывает, ну либо принимает их за обычных упырей? Слышал я про морских дельфинов, которые, мол, людей спасают, потому что толкают их к берегу. Но, как заметил один умный человек, люди, которых дельфины толкали от берега, никому ничего не расскажут…

Примем за версию, что это ревенант, так как могильным хладом, если верить императорскому реестру, тот владеет не хуже призрака. Собственно, если подумать, то ревенант — это и есть разновидность призрака, а не живого мертвеца, потому как его поведение больше на повадки призрака похоже. Тем тоже на тот свет не дает вернуться какое-нибудь незаконченное дело, чаще всего…

Месть.

Елки-палки, ревенант мстит?! Стой, а кому? Зачем из мести переодеваться попрыгунчиком и убивать девчонку, которая, кроме того, что была невестой милиционера, никак с попрыгунчиками не связана?

Была невестой милиционера…

Милиционера…

Милиционера…

— Товарищ Чеглок, он мстит! Мстит нам, милиции!

Мой начальник идею поймал слету:

— Похоже, он считает милицию виноватой в смерти своей подружки, вот так и отомстил, мол, вы лишили невесты меня, я лишу вас невест, жен, любимых.

— Погодите, — я сел, — я что-то не подумал: может, он просто Григорьеву отомстил? Почему я подумал, что милиции вообще?

— Да нет, Степа, тут ты опять в цвет попал… — вздохнул Чеглок, — Пока ты с пресвитером могилы лопатил, я сводки поднял. У нас за две недели — три жертвы, считая Григорьеву Катю. Одна — жена нашего старого агента, ее в конце марта возле кладбища мертвой нашли, но списали на сердечный приступ, она тоже немолода была. Вторая — сестра постового с Пресни, там Балаболкин занимался, за действия злобного призрака приняли, но то, что она — родственница нашего сотрудника, внимания не обратили. Нам он мстит, нам. Милиции.

Мои извилины быстро зашевелились.

Как мертвец узнает, кто жена или там сестра милиционера, а кто — нэпмана или грузчика с рынка? Да очень просто — видит пару и выскакивает ей навстречу. Если в форме или крест на груди табельный, значит, милиционер. Только нападать при нем он опасается, серебряная пуля мертвеца все ж таки возьмет, он не призрак, вот он подмечает, кто с милиционером шла, и нападает на нее потом, когда она одиночкой попадется.

Так и с Григорьевой Катей было — сначала они попрыгунчика вдвоем встретили, а потом он ее одну подстерег.

Сначала вдвоем… А потом — одну…

Сначала вдвоем…

Точно так же, как нас с Марусей…

А потом…

Я сорвался с места.

6

Пока я добрался до места службы моей жены — каких только ужасов не напредставлял. Рабочий-то день давно закончился, вышла моя Марусенька, пошла по улице — а за ней прыжками мертвец-попрыгунчик. Правда, вроде бы он возле кладбищ промышлял, но кто ему мешает и на улицу выйти? Правильно, никто, нет у нас в СССР законов, запрещающих мертвецам по улицам бродить, не придумали еще…