Терпение дьявола

– Коллеги отсмотрели записи с камер наблюдения в депо, – громко объявила Магали собравшимся вокруг жандармам. – На них засветился наш парень, сейчас пришлют кадр с его физиономией. Перчаток на нем не было, и он там все облапал своими ручищами, так что личность установлена по отпечаткам.

– Обыск у него в доме уже проводят? – спросил Сеньон.

– Едут туда.

– У него есть семья? – поинтересовался Франк. – Жена? Дети? Кто-то, кто может знать о его намерениях или, по крайней мере, о психическом состоянии?

– Не знаю, но думаю, что уголовная полиция этим вопросом уже занимается.

У Магали снова зазвонил мобильный. Она внимательно выслушала собеседника, попросила подтверждения и нахмурилась.

– Патрик Маон заранее наметил жертву, – сообщила она. – На видео он пропускает двух шоферов, затем нападает на третьего. Ему нужен был конкретный человек, это не случайное убийство.

– Что у полиции есть на мертвого шофера? – спросил Жиан. – Личность хотя бы установили?

Магали заглянула в свои записи и прочитала:

– Рене Довер, приводов не имел, на первый взгляд ничего подозрительного.

– В любом случае у Маона с ним были свои счеты, – подытожил полковник. – Ив, займитесь этим Довером параллельно с полицией. Мне нужно о нем все – круг общения, с кем спал, где бывал, короче, все без исключения. Он здорово насолил нашему преступнику, если тот с ним расправился и решил работать вместо него. Явно не из-за простой ссоры в баре. Нужно защитить семью Довера. Если Маон забрал у него работу, возможно, он бросит где-нибудь автобус и решит забрать его близких.

– Погнали, – кивнул Ив двоим из своих парней.

Жиан хлопнул в ладоши:

– Капелль, собирайте своих людей, поедете со мной в Ивелин. Весь район оцеплен и под наблюдением. Автобус явно где-то там, мы должны быть как можно ближе к месту событий. Майор Рейно, остаетесь за главного.

Сеньон заступил Жиану дорогу:

– Я с вами, полковник.

Жиан уставился на него с высоты своего звания и опыта, но в конце концов кивнул:

– Но имейте в виду, Дабо, официально вы в этом не участвуете. Учитывая ваше состояние, будете простым наблюдателем.

Конференц-зал опустел за несколько секунд, и Гильем остался наедине со своими идеями – они метались в лабиринтах огромных массивов информации, от которых у него голова шла кругом.

54

Способность бороться со своей природой – вот что отличает нормального человека от психопата.

Первый ведет нескончаемую войну с желаниями, учится не поддаваться им, а если и уступает, то крайне редко, и самые экстремальные порывы держит под контролем, тогда как второй либо позволяет природе взять над собой верх, либо добровольно сдается на милость своим наихудшим качествам.

Это и твердила себе Людивина, пытаясь отыскать в «бокстере», куда вставить ключ зажигания. Ей удалось обуздать свои порывы, поскольку было ясно, что до добра они не доведут. Нельзя сражаться с Брюссеном в одиночку. Пусть еще несколько часов побудет в уверенности, что он проскочил все ловушки, и тогда завтра на рассвете можно взять его тепленьким.

Наконец она нашла отверстие слева от руля и вспомнила, что уже искала его, когда выезжала из проката.

Мотор зарокотал – приветственно, не агрессивно, – тут же затих и стал ждать сигнала от правой ноги, чтобы набрать обороты и яростно взреветь. Людивине это понравилось, и она включила заднюю передачу. Теперь, на обратном пути, можно было и получить удовольствие от дороги. Она откинула складной верх, и, когда машина плавно тронулась, над ней открылось небо.

Сейчас она чувствовала себя гораздо лучше. Несмотря на шок от недавнего вторжения, душу переполняла радость, которой она давно уже не испытывала. Преступник за все поплатится. Она отомстит за все. Даже если Жиан сегодня объявит, что у них отбирают дело, завтра она будет присутствовать при аресте, и никто не сможет ей отказать в этом удовольствии. Никто.

Наслаждаясь свежим ветром, Людивина ехала той же дорогой мимо буковой рощи и равнины справа внизу. Она прибавила скорость, и «бокстер» сразу откликнулся, готовый порезвиться. Но Людивина все же слегка отпустила педаль газа, не время было врезаться в дерево.

Длинное здание клиники уменьшалось в зеркале заднего вида, потом фасад и вовсе исчез, и теперь о ее существовании можно было догадаться лишь по оранжевой полосе черепицы в просвете между кронами буков.

За поворотом показался фасад туберкулезного санатория, давным-давно заброшенного. Здоровенное чудище из желтого кирпича, владыка праха и пыли, паучий царь притаился за спиной старого замка. Людивина невольно содрогнулась, глядя на этого монстра, зажатого лесом на склоне холма, вдали от жизни. Она представила себе больных туберкулезом, умиравших в этих стенах с чувством, что общество вышвырнуло их на обочину, чтобы не видеть чужих страданий. Сколько их плевалось гнилыми легкими под этой крышей? А сейчас по коридорам гуляет и стонет ветер, это хрипло дышат призраки умерших здесь пациентов.

Под майским солнцем, среди ромашек, выныривающих повсюду из высокой травы, Людивина сказала себе, что надо что-то делать со своим болезненным воображением, если оно рисует столь зловещие картины. Пора уже очистить сознание от кошмаров, накопившихся в ней за последние две недели, и отдаться удобному кожаному креслу, свежему воздуху и мощному мотору.

Но неугомонный мозг редко позволял себе передышки, именно это мешало ей нормально засыпать – это неумение делать перерывы, эта разрушительная неспособность переводить разум в режим офлайн. Нейроны продолжали трудиться, память подбрасывала слова, образы, звуки и запахи, а чутье объединяло все это в единую схему под влиянием сознательно и бессознательно накопленного опыта.

Идея возникла мгновенно. Сначала появился смутный зуд, потом нарисовалась ниточка, и Людивина дернула за нее, сама не зная зачем. Ниточка распрямилась, и хитрый узел развязался как по волшебству.

И Людивина убрала ногу с педали газа, посмотрев на здание из желтого кирпича.

У Сержа Брюссена есть семья, значит он не мог держать пленников дома. Но Альбана и Фредерик провели в заточении несколько дней. Брюссен не затыкал им рот, ему хотелось слышать их плач, мольбы, питаться страхом обреченных людей. Поэтому он должен был найти уединенное место. Заброшенное здание, куда никто не сунется.

Обширные владения клиники обнесены высокой оградой, попасть сюда можно только по предварительной записи через главные ворота, которые открывает сторож; любопытствующие граждане не рискнут забраться так далеко, а у персонала есть дела поважнее, чем бродить по неприветливым развалинам.

Кроме того, учитывая интенсивный рабочий график и личную жизнь, пусть даже сведенную к минимуму, Брюссену было бы трудно выкроить время, чтобы наведаться к жертвам. Если только они не находились поблизости, прямо под рукой, готовые в коротких перерывах потешить его своими криками.