Терпение дьявола
Шрифт:
Брюссен довел молодую пару до безумия. Людивина не могла представить, что он им говорил, какой чудовищной психологической пытке подвергал за эти дни взаперти, но он явно наслаждался, извращенная натура психопата натешилась вдоволь. Отберите у ребенка все игрушки на пару недель, а потом дайте ему одну, скажите, что он может делать с ней что хочет, и посмотрите на результат, подумала Людивина.
Только вот Брюссен не обладал простодушием ребенка. Это был больной человек, изверг и безумец, который получал удовольствие только от полного подчинения людей на грани
Луч фонаря высветил отметину на стене. Неглубокая, но достаточная свежая и потому заметная. Корявые буквы. Надпись, неловко нацарапанная какими-то подручными средствами:
«Папа, мама, мы вас любим. Альба и Фред».
У Людивины сжалось сердце. Родители молодой пары никогда не оправятся от горя.
Вонь была такая, что ее уже тошнило. Она прикрыла рукой нос, повернулась к выходу и услышала шорох. Тело мгновенно напряглось, все чувства обострились.
В следующий миг Людивина отпрыгнула, сдержав крик, и от страха у нее не сработал рефлекс выхватить оружие.
На пороге крошечной каморки, прямо перед ней, стоял Серж Брюссен. Он смотрел на нее с нездоровой сосредоточенностью. Ему в лицо бил свет фонарика, но глаза его были распахнуты, а зрачки ненормально расширены, два бездонных колодца засасывали ее внутрь.
Брюссен хотел увлечь Людивину в свои бездны.
Она с трудом сделала вдох, внезапно покрывшись испариной, сердце заколотилось. Правая рука потянулась к рукоятке «зиг-зауэра».
Настал момент истины. Она собиралась проверить, уязвим ли дьявол для пуль.
Задыхаясь от дикого приступа головокружения, Людивина расстегнула кобуру и начала поднимать руку с ненормальной медлительностью.
Брюссен не двигался.
А потом волна черной крови хлынула у него изо рта и залила рубашку.
Он качнулся к Людивине, словно хотел заключить ее в смертельные объятия.
58
Автобус выехал из леса на прогалину с меловой почвой, изрезанную ручьями, окруженную небольшими утесами и густой растительностью.
Заброшенный карьер, сразу поняла Летиция, пытаясь перетерпеть очередной приступ язвы. Несомненно, это конечный пункт назначения.
Нужно действовать быстро.
Она бросила взгляд через плечо и увидела, как маленькая Эмма за ее спиной незаметно достает телефон, просунутый между креслами.
– Эй, повернись обратно! – внезапно занервничал Кока-Кола. – Они молчат, так что сиди на заднице ровно, чтобы я тебя видел! Приехали.
Летиция подчинилась без возражений, но через несколько секунд протянула руку назад, за кресло, и Эмма вложила телефон в ее ладонь.
Это был старый кнопочный мобильник без сенсорного экрана. Летиция с ужасом его ощупала. Такой у нее был сто лет назад, она и забыла, как им пользоваться.
Надо отключить звук и вибрацию, нельзя повторить ошибку!
На этот раз у нее не было времени выжидать удобный момент, они вот-вот остановятся, и тогда Кока-Кола не даст ей написать сообщение. Она увидела пропущенный звонок: «Мама». Мать, вероятно, еще не знает о похищении, иначе звонков было бы больше. Летиция
вошла в меню и перелистала его с помощью кнопок со стрелками.Она не забывала следить за тем, чтобы Кока-Кола за ней не наблюдал.
Глаза-айсберги рассеянно блуждали в пыли карьера, уже видя то, что произойдет с минуты на минуту.
Летиция нашла значок сообщений и нажала на кнопку. Сначала набрать номер Сеньона. К счастью, он был одним из немногих, которые она помнила наизусть, потому что не могла доверить одной памяти телефона. Она принялась нажимать на кнопки, вбивая цифру за цифрой.
Оставалось еще три, когда автобус резко остановился.
Летиция сунула мобильник в карман куртки в тот самый момент, когда Кока-Кола вскочил с кресла и нацелил на нее пистолет. Слишком поздно.
Они находились в самом центре мелового карьера.
– Скажи детям раздеться догола, – велел Кока-Кола.
– Что?.. Но… это же дети, они не…
– Делай, что говорят, или башку тебе разнесу!
– Месье, я не знаю, чего вы от нас хотите, но так у вас ничего не получится. Надо…
– Я хочу, чтобы все дети разделись догола. Так будет лучше для путешествия.
От того, как он произнес последнее слово, Летиция похолодела. Она поняла, о каком путешествии идет речь. О последнем. В один конец. Она уже никогда не напишет Сеньону.
– Это я его организовал, – с гордостью добавил Кока-Кола. – На этот раз я сам решал, как все будет.
Он заставит всех раздеться, а потом нажмет на кнопку детонатора, примотанную к указательному пальцу. Нужно было любым способом выиграть время. Выцарапать себе и детям еще несколько секунд жизни. В ожидании неизбежного.
Летиция встала и повернулась к ученикам. Ей понадобилось время, чтобы выровнять дыхание, затем она подняла руки, привлекая их внимание.
– Девочки, мальчики, послушайте меня очень внимательно, – дрожащим голосом выговорила Летиция. – Я прошу вас раздеться. Полностью.
– Да-а! – поддержал со своего сиденья Кока-Кола. – Будете голенькими, как червячки!
Летиция с трудом сдержалась. Ее охватило яростное желание ткнуть кулаком в жирную морду и сунуть дуло пистолета ему в рот, чтобы посмотреть, как он заговорит, если пригрозить ему взорвать мозги. Но этому порыву нельзя было поддаться.
– Я пройду между рядами и помогу тем, кто сам не справится, хорошо?
Дети смотрели на нее с подозрением. Они знали, что это неправильно и неприлично, вот так стоять голыми друг перед другом, при свете дня, в автобусе. Но Летиция знала, что им придется это сделать, потому что, если Кока-Кола потеряет терпение, он нажмет на свою магическую кнопку и отправит всех в рай. В путешествие без возврата.
Натан и Лео смотрели на мать скорее со страхом, чем с сомнением. Они ждали от нее утешения, какого-то особого внимания. Но она себе запретила. Кока-Кола не должен получить дополнительный рычаг давления на нее. Он садист и непременно этим воспользуется.
– Я иду, – сказала она, направляясь в конец салона. – Раздеваемся все вместе, хорошо?
Ей удалось сунуть руку в карман и набрать номер Сеньона. Она запомнила порядок кнопок, это было легко. Но дальше одолели сомнения: где находится зеленая кнопка вызова, справа или слева?