Тьма внутри

– Осень, вот и засохли, – лаконично ответил Андрей, игнорируя остальную часть рассказа.

Петр Максимович печально посмотрел на него слезящимися глазами.

– Неспокойно как-то, – сказал он. – Не было такого.

Андрей хлопнул старика по плечу.

– Не дрейфь, Петр Максимыч. Я все делаю в точности как надо, у меня все, как в аптеке. А эти глупости про деревья, псов и землю – совпадения. Иди домой, налей сто грамм, выпей для сугреву, холодно, зараза. Мне ехать пора, темнеет уже.

Старик заторопился, отошел от машины, пропуская Андрея за руль. Тот устроился на сиденье, стал закрывать дверь.

– Спасибо тебе, – с чувством сказал Петр Максимович, – выручаешь нас. Если бы не ты… В общем, спасибо, повезло нам с тобой. Ты это, звони, если что. А так – увидимся тринадцатого.

Они простились, и Андрей выехал из деревни, покатил в свою сторожку.

Старик сказал, он их выручил, и Андрей возражать не стал, хотя в глубине души был уверен, что ситуация обратная: это Петр Максимович и остальные стали для него настоящим подарком судьбы.

…Андрей приехал в Николинское почти два года назад, в конце августа две тысячи четвертого. Был он тогда совершенно разбит и сломлен, выбит из седла, как говорится.

Бывает в жизни, что все настолько хорошо, аж самому не верится: и работа отличная, и денег полно, и на личном фронте все тип-топ.

А потом раз – и посыпалось. Началось с того, что Андрей изменил жене. Не влюбился в другую, не заскучал в законном браке, а по глупости, по принципу «могу же, почему нет». Думал, мелочь, короткая интрижка, ничего не значащая встреча со смазливой коллегой, но жена обо всем узнала. Как ни уговаривал Андрей, как ни просил прощения, развелись.

Вскоре на работе проблемы начались, пришлось уволиться. Думал, ерунда, свою фирму открою. Все деньги, какие были, вложил, еще и кредит взял, а дело не пошло. В результате – ни квартиры, ни работы и долги в придачу. Машину шикарную пришлось продать; ведро древнее, на котором Андрей теперь и ездил, купил, чтобы безлошадным не оставаться, на друга оформил, дабы приставы не отобрали.

Все по одному месту пошло, иначе не скажешь. Еще недавно на Мальдивах отдыхал, по всей Европе катался, а дошло до того, что копейки считать начал. Хорошо еще, родители не дожили до такого позора, не видели, как все в итоге обернулось. Бывшая жена, наверное, только рада была, что вовремя Андрея бросила. Она, кстати, замуж второй раз вышла.

В Николинское Андрей приехал от отчаяния. Жилья своего в городе уже не было, снимать – дорого, а в деревне оставался бабушкин дом. Андрей бабушку видел всего несколько раз в жизни, когда она погостить приезжала, и было ему лет семь, а то и меньше. Сам Андрей в Николинском был до приезда лишь однажды: на похоронах бабушки.

Запомнилось, что деревня вроде богатая, дома красивые. Далеко только, в глуши, лес кругом, но это даже хорошо, думал Андрей, самое место, чтобы отлежаться, раны зализать, решить, как жить дальше.

Но судьба и тут над ним посмеялась. Когда Андрей, проплутав по проселкам, чуть не заблудившись, очутился в родной отцовской деревне, выяснилось, что с той поры, когда она была процветающим местом, много воды утекло. Сейчас деревня, со всех сторон окруженная непроходимыми лесами, умирала, а хуже всего было то, что бабушкин дом для жизни оказался непригоден.

Андрей, безусловно, понимал, что в строении, где людей не было несколько десятилетий, ожидать уюта и красоты не приходится, но все же не мог предвидеть такой разрухи: обои почернели и отошли от стен, все хорошее из дома вывезли (то ли соседи, то ли родственники, возможно, и родители), а остатки мебели сгнили, полы провалились. О том, чтобы переночевать в этом склепе, и речи не могло идти, но возвращаться в город сил не было тоже, вдобавок часы показывали восемь вечера, так что Андрей заночевал в машине.

А утром его разбудил Петр Максимович. Пригласил к себе в дом. Угостил, расспросил, сказал, что бабушку и отца хорошо знал, а его, Андрея, малышом видел. В общем, Андрей размяк и вывалил старику все, рассказал, что случилось, что дом бабушки должен был стать последним пристанищем, а в итоге не срослось.

Петр Максимович выслушал, а затем сказал, что Андрея им сам бог послал, не иначе. И сделал предложение, от которого тот не смог отказаться.

– Ты, Андрюша, меня выслушай, обдумай, что скажу, сразу не отказывайся. И не думай, что у меня на старости лет с головой плохо! Кого хочешь спроси, все мой рассказ подтвердят. Может, тебе отец или бабушка говорили, что стоит Николинское в непростом месте. Как нынче сказали бы, в аномальной зоне. А раньше старики говорили: леса кругом особые, здесь мир духов куда ближе к миру людей, чем везде.

«Он меня разыгрывает?» – думал Андрей, слушая старика, но тот вовсе не шутил.

– В наших краях всегда трудно было, опасно. Говорили, в былые времена леса полны были живности, зверья, ягод, грибов, орехов; не то что с голоду не помрешь, а жить можно сытно и богато, но сколько охотников да грибников погибло – не счесть. Не любили здешние духи добром своим делиться, наказывали тех, кто без спросу и разрешения совался на их территорию. Однако в древности жили тут и могущественные шаманы. Они смогли договориться с тем, что обитает в здешних лесах, сделали так, чтобы люди мирно уживались с той силой, которая владеет этими местами. Договор простой, но нарушать его нельзя. Каждые сорок дней, то есть девять раз в году, на особую поляну в глубине леса нужно приносить подношение. Мясо, мед, яйца и прочее. Хозяева леса подношение принимают, не вредят охотникам да грибникам. Это что-то вроде знака уважения, того, что мы понимаем, кто в доме хозяин, берем из леса – и отдаем от себя. Веками это было. Человек, который относит подношение, живет в лесном доме, лесничим зовется. Следит за порядком, обходит лес, как «Мороз-воевода дозором» из стиха, слышал? – Старик помедлил секунду, не дождался ответа. Андрей в поэзии силен не был. – Не важно, это я так, к слову. Лесничий следит, чтобы все в лесу хорошо, спокойно было, охотники из чужих мест не забредали и всякое такое. То есть в старые времена было так. Нынче уж какие охотники? Деревни кругом пустые, мы только скрипим еще. – Петр Максимович горестно вздохнул. – Я к чему это, Андрюша. Неделю назад лесничий наш помер. А через десять дней подношение отвозить. Давно уж лесничие наши не из числа шаманов, нету их, перевелись. Но все же всегда это кто-то из местных, деревенских. Схоронили мы лесничего, хороший был человек, бывший военный. Аккуратный, степенный, надежный. Земля ему пухом. Вот и стали думать, кому на его место заступить. В деревне – одни пожилые, больные, самому молодому шестьдесят пять стукнуло. Тяжело одному в лесу жить, мало ли, какая хворь. Сотовые телефоны у нас имеются, не у всех, но несколько штук на всю деревню есть, а все-таки связь неважная, вдруг с сердцем плохо станет или другая беда, не дозовешься. Но уж выбрали бы кого-то, пришлось бы. А тут ты!

– А что – я? В лесничие, что ли? – опешил Андрей.

– Понятное дело, ты молодой, в городе привык. Но ведь ты наш, местный. И сразу видно, что душевный, порядочный парень-то. А мы тебе платить станем. С пенсии каждый скинется, неплохо выйдет, каждый месяц у тебя, считай, зарплата! И еды подкинем, огороды у нас. А то сам огород сажай, там у лесничего и сад, и всё. Соглашайся, а?

Андрей почесал затылок. С одной стороны, в глуши жить радости никакой. С другой – сколько тут стариков? Человек тридцать? Можно договориться на неплохие деньги, за ничегонеделание-то!

– Слушай, Петр Максимыч, я не пойму, зачем вам это? Вы в лес уже вряд ли на охоту ходите. Сидите себе в деревне, к чему вам хозяев леса умасливать? Забейте и всё. Не суйтесь в лес. Дешевле выйдет.

Петр Максимович тяжело вздохнул.

– Эх, Андрюша, кабы все так просто было. В лес не ходим, так ведь деревня-то – в кругу деревьев, в лесу стоит. Дорога в ближайший райцентр через лес идет. Ни к чему хозяев леса злить! Да и топим мы дровами, а дрова откуда? Из леса. И уговор – он вечный, никто его не расторгал, мы соблюдать должны. Нет уж, пока последний житель нашей деревни не помрет, будем соблюдать правило, которое шаманы придумали. Так поможешь?

Андрей согласился. У него и выбора-то особого не было.

Согласился – и не пожалел. Дом лесничего, хоть и не дворец, а построен на совесть, из толстых бревен сложен, все в нем по уму, для удобства. Комнаты большие, светлые, мебель добротная, печь. Зимой тепло, летом прохладно. Огород ухоженный: продолжай делать, что предшественник делал, а земля щедрая, сама родит! И кур можно завести, а можно не заводить – деревенские обещали яйца давать.

Дом стоял в нескольких километрах от деревни, время от времени дорога бывала труднопроходима, но все же в основном добраться было можно. Для связи с жителями деревни у Андрея была кнопочная «Motorola», надежная, как автомат Калашникова.