В полночный час я встану и взглянуНа бледную высокую луну,И на залив под нею, и на горы,Мерцающие снегом вдалеке…Внизу вода чуть блещет на песке,А дальше муть, свинцовые просторы,Холодный и туманный океан…Познал я, как ничтожно и не новоПустое человеческое слово,Познал надежд и радостей обман,Тщету любви и терпкую разлукуС последними, немногими, кто мил,Кто близостью своею облегчилНенужную для мира боль и муку,И
эти одинокие часыБезмолвного полуночного бденья,Презрения к земле и отчужденьяОт всей земной бессмысленной красы.
Мечты любви моей весенней,Мечты на утре дней моих,Толпились как стада оленейУ заповедных вод речных:Малейший звук в зеленой чаще —И вся их чуткая краса,Весь сонм, блаженный и дрожащий,Уж мчался молнией в леса!
Все снится мне заросшая травой,В глуши далекой и лесистой,Развалина часовни родовой.Все слышу я, вступая в этот мшистыйПриют церковно-гробовой,Все слышу я: «Оставь их мир нечистыйДля тишины сей вековой!Меч нашей славы, меч священныйСними с бедра, — он лишний в эти дни,В твой век, бесстыдный и презренный.Перед Распятым голову склониВ знак обручения со схимой,С затвором меж гробами — и храниОбет в душе ненарушимо».
Печаль ресниц, сияющих и черных,Алмазы слез, обильных, непокорных, И вновь огонь небесных глаз, Счастливых, радостных, смиренных, —Все помню я… Но нет уж в мире нас, Когда-то юных и блаженных!Откуда же являешься ты мне?Зачем же воскресаешь ты во сне, Несрочной прелестью сияя,И дивно повторяется восторг, Та встреча, краткая, земная,Что бог нам дал и тотчас вновь расторг?
«Осанна! Осанна! ГрядиВо имя господне!»И с яростным хрипом в груди,С огнем преисподнейВ сверкающих гнойных глазах,Вздувая все жилы на шее,Вопя все грознее,Калека кидается в прахНа колени,Пробившись сквозь шумный народ,Ощеривши рот,Щербатый и в пене,И руки раскинув с мольбой —О мщенье, о мщенье,О пире кровавом для всех обойденных судьбой —И ты, всеблагой,Свете тихий вечерний,Ты грядешь посреди обманувшейся черни,Преклоняя свой горестный взор,Ты вступаешь на кротком ослятиВ
роковые врата — на позор,На пропятье!
В гелиотроповом свете молний летучихВ небесах раскрывались дымные тучи,На косогоре далеком — призрак дубравы,В мокром лугу перед домом — белые травы.Молнии мраком топило, с грохотом громаЛивень свергался на крышу полночного дома —И металлически страшно, в дикой печали,Гуси из мрака кричали.
Черна, как копь, где солнце, где алмаз.Брезгливый взгляд полузакрытых глазТомится, пьян, мерцает то угрозой,То роковой и неотступной грезой.Томят, пьянят короткие круги,Размеренно-неслышные шаги,—Вот в царственном презрении ложитсяИ вновь в себя, в свой жаркий сон глядится.Сощурившись, глаза отводит прочь,Как бы слепит их этот сон и ночь,Где черных копей знойное горнило,Где жгучих солнц алмазная могила.
Была весна, и жизнь была легка.Зияла адом свежая могила,Но жизнь была легка, как облака,Как тот дымок, что веял из кадила.Земля, как зацветающая новь,Блаженная, лежала предо мною —И первый стих и первая любовьПришли ко мне с могилой и весною.И это ты, простой степной цветок,Забытый мной, отцветший и безвестный,На утре дней моих попрала смерть, как бог,И увела в мир вечный и чудесный!
Плывет, течет, бежит ладьей,И как высоко над землей!Назад идет весь небосвод,А он вперед — и все поет.Поет о том, что мы живем,Что мы умрем, что день за днемИдут года, текут века —Вот как река, как облака.Поет о том, что все обман,Что лишь на миг судьбою данИ отчий дом, и милый друг,И круг детей, и внуков круг,Что вечен только мертвых сон,Да божий храм, да крест, да он.
Ты на плече, рукою обнаженной, От зноя темной и худой,Несешь кувшин из глины обожженной, Наполненный тяжелою водой.С нагих холмов, где стелются сухие Седые злаки и полынь,Глядишь в простор пустынной Кумании, В морскую вечереющую синь.Все та же ты, как в сказочные годы! Все те же губы, тот же взгляд,Исполненный и рабства и свободы, Умерший на земле уже стократ.Все тот же зной и дикий запах лука В телесном запахе твоем,И та же мучит сладостная мука,— Бесплодное томление о нем.Через века найду в пустой могиле Твой крест серебряный, и вновь,Вновь оживет мечта о древней были, Моя неутоленная любовь,И будет вновь в морской вечерней сини, В ее задумчивой дали,Все тот же зов, печаль времен, пустыни И красота полуденной земли.