В объятиях огня

Все трое вошли в дом.

Внутреннее убранство контрастировало с внешней скромностью фасада. Узкий коридор был выстлан мягкими коврами, по углам стояли вазы с живыми цветами. Однако, едва они вошли в гостиную, как масштабы дома открылись полностью.

Константин оглядел просторную комнату, обставленную с явным вкусом и изяществом. На полу лежал узорчатый ковёр, а мягкие диваны и кресла с изумрудной обивкой были расставлены полукругом. В углу стояло пианино, а рядом возвышались книжные шкафы, заставленные томами. На стенах висели картины — одни изображали пейзажи, другие —портреты.

Но разве мог чародей думать о чём-то ещё, когда его взгляд упал на одно из кресел? Там сидела Фэн, его любимая, погружённая в чтение. На ней не было привычного чёрного одеяния. Вместо него — белая рубашка, широкие женские штаны тёплого коричневого оттенка и чёрные тапочки. Она казалась удивительно спокойной. Рядом на стуле устроилась Йоль.

Фэн подняла глаза, услышав шаги. Увидев Константина, она тут же отложила книгу и бросилась к нему, обвив руками за шею.

— Я так за тебя переживала! — воскликнула она, осыпая его поцелуями. — Ты меня напугал. Мы ждали тебя целый день и боялись, что ты…

— Меня так просто не возьмёшь, — ответил Константин, отвечая на её поцелуй. За время, проведённое в компании Кощея, он успел соскучиться по Фэн, и её прикосновения были такими теплыми. Однако когда она продолжила осыпать его поцелуями, он смущённо добавил: — Ну хватит, хватит. Мы ещё успеем побыть вместе. На нас смотрят.

Фэн покраснела, выпустив чародея из объятий. Её взгляд упал на стоящего чуть в стороне Кощея. В этом мире он выглядел иначе: мертвенная бледность почти сошла, его облик обрёл более человеческие черты. Правда, вид у него был измождённым, словно его долго морили голодом.

— Владимир, — представился Кощей, делая лёгкий поклон. — В Навь нам не довелось пообщаться.

— Фэн, — ответила чародейка, всё ещё внимательно разглядывая его. — Вы стали выглядеть... гораздо живее.

— Место пребывания многое меняет, — сухо отозвался он, иронично приподняв уголки губ.

— Господа! — перебил их Семён Семёнович, дружески положив руки на плечи Константина и Кощея. — Успеете наговориться. Сейчас вам нужно отдохнуть, переодеться и, наконец, поесть. Владимир, вы водку пьёте?

— Пью, — кивнул Кощей.

— Прекрасно! — довольно усмехнулся граф. — Галина уже накрывает на стол. Выпьем, поговорим.

— Смотрю, вы сегодня в удивительно хорошем настроении, — заметил Константин, слегка приподняв бровь. — Утром в Белом городе вы были совсем другим.

— Не всё же время грустить, — ответил Семён, не теряя улыбки. — Да и успел я опрокинуть пару стопок...

Все рассмеялись, расслабляясь. Атмосфера заметно потеплела.

Семён Семёнович проводил гостей вглубь дома, объясняя, что они могут привести себя в порядок. В особняке имелись две ванные комнаты, поэтому Константин и Кощей смогли сразу разойтись, чтобы помыться.

Горячая вода смывала с Константина не только пыль дороги, но и часть усталости, накопившейся за последние дни. Он закрыл глаза, позволив пару обволакивать лицо, и на несколько мгновений забыл обо всём. Фэн здесь, она в безопасности. Семён Семёновичтоже на месте, и, кажется, духом не падает. Осталось только придумать, что делать дальше.

Кощей, тем временем, стоял под горячей струёй воды в другой комнате. Он внимательно разглядывал свои руки, с которых стекала грязь и казалось, что и частички его прошлого тоже уходят с ней. В мире живых всё было иначе: вода здесь тёплая, ощутимая, а воздух наполнен запахами, звуками и чем-то необъяснимо приятным. Мир вновь обретал краски, тяжесть и красоту, которых он давно лишился. Всё это заставляло задуматься, чего стоит то новое, что он сейчас обретает.

Константин, чувствуя себя почти обновлённым, продолжал лить на себя тёплую воду. Последний раз он по-настоящему мылся ещё в Великой Тартарии. Конечно, его обмыли в деревне под Китежом, но что то было за купание? Едва ополоснулся, и снова в путь. А теперь он, наконец, позволял себе расслабиться. Здесь, в графском доме, с его ваннами и горячей водой, он впервые за долгое время почувствовал себя человеком.

Он облокотился головой на бортик ванны, погружаясь в состояние абсолютного блаженства. Его избитое и истощённое тело ещё ныло от боли, но теперь это был уже другой вид усталости — не отчаяние, а лишь напоминание о том, как много он пережил. Грязь дороги, въевшаяся в кожу и под ногти, постепенно уходила вместе с кровью.

Иногда так хочется исчезнуть из этого мира, хотя бы ненадолго. Чародей задержал дыхание и погрузился под воду с головой. Ощущение полной тишины и невесомости охватило его. Лёгкость разлилась по всему телу. Ни звуков, ни мыслей. Можно не думать ни о чём, пока не придётся вдохнуть воздух.

Но его покой был нарушен.

— Константин? — раздался приглушённый голос.

Он приподнял голову над водой и моргнул, стряхивая капли с лица. Перед ним стояла Фэн. Щёки чародейки пылали румянцем, и она старательно избегала смотреть на него прямо.

— Ты... ты не закрыл дверь, — пробормотала она, смущённо держа в руках аккуратно сложенную одежду. — Я принесла тебе чистую одежду. У графа, к сожалению, были только костюмы, поэтому я выбрала рубашку, брюки и туфли.

Константин напрягся, стараясь прикрыться рукой. Ему стало неловко от её внезапного появления.

— Мне кажется, я уже видела достаточно, чтобы ты перестал меня стесняться, — рассмеялась Фэн, аккуратно кладя одежду на стул у ванны. Она подошла ближе и опустилась на колени рядом с Константином. — Хочешь, помогу отмыться?

От такого предложения Константин не стал отказываться. Фэн, закатав рукава рубашки, взяла мочалку, намылила её мылом и принялась за его голову. Пальцы её ловко массировали кожу, а пена стекала по шее. Потом она принялась за спину и руки, не торопясь, тщательно смывая всю дорожную грязь.

— Вставай, — мягко сказала она.

Константин нехотя поднялся. Фэн намылила мочалку заново и приступила к его груди, работая быстро и сосредоточенно.

— Чувствую себя маленьким мальчиком, — пробормотал Константин, стараясь не смотреть ей в глаза. — Помню, мне было лет шесть, я весь вывалялся в грязи. Мать таскала воду, топила баню и оттирала меня до скрипа.

— А меня каждую неделю мыли служанки, пока мне не исполнилось восемнадцать, — отозвалась Фэн с лёгкой улыбкой.

— Они решили, что пора справляться самой? — пошутил Константин.

— О нет, просто я перестала быть дикаркой и реже бегала по лесам.

— Кажется, ты была очень грязной девочкой, — поддразнил он.

Фэн подняла бровь и резко потянула за тонкий волосок на его ноге.

— Константин, думаю, вам стоит подбирать слова, — сухо заметила она, убирая волосок. — Следующий будет с головы.