В объятиях огня

Глава 15

Константин слился со Златокрылом, став с жар-птицей единым целым. Раньше он никогда не прибегал к этому методу. Теперь он управлял своим полётом сквозь пространство, перемещаясь с места на место, пока не достиг лесной развилки. Через глаза жар-птицы он видел мир за каменной завесой. Он пересёк границы Навь и устремился к дворцу Кощея.

Кощей уже ждал его. Он чувствовал приближение чародея и знал, что яйцо покинуло место своего хранения. Смерть могла стать для него явью: покой или, напротив, новая тюрьма, в которой его снова станут использовать в чьих-то корыстных целях. Кощей не хотел этого. Он был мертвецом, но не порождением зла. Его сделала таким людская жадность, пороки и страх. Он поступил так не ради власти, не ради тьмы — а ради любви.

Из своего замка Кощей готовился выйти в мир живых. Он вдохнул полной грудью. Пряди серебристых волос неподвижно лежали на плечах, как будто даже ветер боялся коснуться его. Кощей ждал этого дня веками, и вот, наконец, пришёл его час.

Мертвец поднял руки над головой, и в них, как когтями, вцепилась жар-птица. Мир Навь взревел в ответ: завыл сильный ветер, земля задрожала, а воздух заполнился тревожным стоном. Потусторонний мир не хотел отпускать своего узника. Всё сопротивлялось его уходу, но Кощей уже пересёк границу.

Он рухнул на лесную поляну, устланную густой зелёной травой.

Кощей замер и медленно провёл рукой по траве, будто пытаясь ощутить её нежное прикосновение. Ему казалось, что каждое движение терзает его призрачную плоть, не привыкшую к миру живых. Он лег на спину, глядя в небо, чистое и бескрайнее, и на яркое солнце, от которого он так долго был отрезан.

На его губах появилась слабая улыбка — первая за многие века. Покой… Иногда для счастья нужно так мало.

— Не хочу тебя расстраивать, но мы должны поспешить, — раздался голос.

Кощей поднял голову и увидел стоящего перед ним Константина — абсолютно голого.

Это зрелище его не удивило и не смутило. В загробном мире Кощей видел куда более странные вещи — обнажённые тела, истязаемые духами, безымянные тени, блуждающие по бесконечной пустоте. Но что-то другое внезапно насторожило его.

Он поднялся на ноги, глядя на Константина, и спокойно, но с полным пониманием произнёс:

— Ты ведь осознаёшь цену своих способностей?

— Безусловно! — уверенно ответил Константин. — Давай выбираться отсюда. Думаю, ты понимаешь, что я вытащил тебя не просто так.

— Яйцо больше не под охраной... Значит, оно у вас, — Кощей опустил взгляд и тяжело вздохнул. — Прости, что завёл тебя в ловушку. Отказать в просьбе после твоего обещания я не мог. Я дал те ответы, что имел.

— Всё в порядке. Я получил то, что искал. И благодаря этому ты сейчас не там, — Константин кивнул в сторону развилки и указательного камня. — Но, как мы с тобой и договорились, ответов недостаточно, чтобы ты расплатился со мной сполна. Мне нужна твоя помощь. Расскажи, чего желает Антонин?

— Он хочет повелевать мной, — без колебаний ответил Кощей. — Ему нужен я. Но управлять он сможет, только заполучив яйцо. Теперь оно у вас, и я обязан вам подчиняться.

— Зачем ему это?

— Потусторонний мир даёт огромную силу. Антонин знает, что его собственных способностей не хватит, чтобы её обуздать. Ему нужно обрести оружие и моё сердце — иглу, спрятанную в яйце. Это не просто моя жизнь, но и вещь, связывающая миры живых и мёртвых. Через меня она позволяет повелевать и тем, и другим. Пока я жив, она остаётся угрозой.

— Если ты думаешь, что мы просто возьмём и сломаем её, можешь даже не надеяться. Пока ты нам нужен, ты будешь жить.

— Я согласился на твои условия и выполню их до конца. Мой долг — рассказать всё, что знаю.

— Хорошо. Тогда скажи, о каком оружии идёт речь и что ещё нужно Антонину?

— Клинок, который принадлежал богатырю, заточившему меня в Навь и убившему Змея.

— Меч-кладенец?

— Именно он. Этот клинок принадлежал Святогору‚ — Кощей опустил взгляд и, ухмыльнувшись, добавил: — Давай всё-таки выберемся отсюда. Кажется, стало холодать.

Константин промолчал. Он положил правую руку на плечо Кощея, а левой поднял Златокрыла. Птица вцепилась когтями в его руку, и они исчезли.

На сей раз точкой их перемещения стало поле у небольшой деревни неподалёку от города Калина — туда направлялась Фэн. Перемещения из точки в точку сильно изматывали как Константина, так и Златокрыла. За последние дни чародей слишком часто использовал силу жар-птицы. Ей нужен был отдых, а ему — новая одежда.

— Судя по тому, что я вижу, деревня заброшена. Её покинули сегодня. Люди уходят к городу: вести о погромах в столице разлетелись быстро, — Константин внимательно осматривался, стараясь уловить следы магического присутствия. Перемещения Златокрыла могли оставить след, который маги Антонина или он сам легко отследили бы. Тогда за ним могли бы выслать чародеев или гвардейцев для перехвата.

Взгляд чародея на мгновение стал отсутствующим. Антонин в столице — власть в его руках. А Иван… возможно, его уже нет в живых. Он встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.

— Мне нужно найти что-то, чтобы прикрыться. Тебе это тоже не помешает. Твоя одежда выглядит...

— Словно я снял её с трупа, — сухо перебил его Кощей, с явной долей самоиронии оглядывая свои изорванные лохмотья.

Вместе они направились в сторону деревни. На улице холодало, сгущались сумерки.

Поселение и впрямь оказалось пустым. Во дворах валялись брошенные вещи — они, видимо, выпали с повозок или телег в спешке. Между домами бегали куры, мычал скот, а вдалеке слышался глухой лай собак.

Крестьяне всегда боялись неизведанного. Война для них была чем-то далёким и нереальным, как и разруха с хаосом. Их жизни шли своим чередом: работа в поле, выпас скота, воспитание детей. Никаких театров, музеев, ни изысков на столе. Вместо этого — репа, хлеб и самогон. Им этого хватало. Главное — спокойствие.

Но теперь спокойствие закончилось.

— Спокойной жизни пришёл конец, — пробормотал Константин, заходя в одну из первых изб. Внутри было тепло: печь ещё не успела остыть. В углу стоял сундук, и чародей начал рыться в нём. Он вытащил штаны на размер больше своих и простую рубаху. Кощей, тем временем, принёс старые кожаные сапоги, которые нашёл в другом доме.

— Надень это, — бросил он, кидая сапоги Константину.

Чародей размотал кусок тряпки и замотал ноги, чтобы не натереть. Потом сел на лавку у дома, облокотившись на бревенчатую стену.

— Когда я похоронил Олега, я так надеялся, что мне больше не придётся воевать, — тихо произнёс Константин. Его голос звучал уставшим. — Как же я ошибался. Теперь приходится сражаться с людьми, которых я считал друзьями.

— Их разум затуманен, — Кощей сел рядом, глядя вдаль. — Этот дурман нужно снять.