Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
– Что же, по-твоему, такого особенного могли знать эти хлипкие невротики Лавкрафт с Серрано? – спросил Салгиреев.
– Серрано не был невротиком, - возразил Маркевич. – Он был влиятельным дипломатом, к мнению которого прислушивались Гитлер и Пиночет. Да, он был мистиком, как и Лавкрафт, но в отличие от безумного затворника, описывающего в книгах то, что он видел в кошмарных снах, Серрано лично побывал на шестом континенте в составе научной экспедиции. И кстати, до самой своей смерти он утверждал, что в горных оазисах Земли Королевы Мод видел руины древних городов. Так что к этим оазисам нацисты проявляли интерес не на пустом месте. Они опирались и на тибетские рукописи из монастырей Юнгдрунг Бон, и на заявления визионеров, и на тексты восстановленных
– Конечно, немцы проявляли интерес к Антарктиде! – сказал Куприн. – Они пытались сделать атомную бомбу, а в Земле Королевы Мод находятся богатейшие месторождения урана. (*3) Это общеизвестный факт. Исследовав образцы, добытые немецкими полярниками в начале 20 века, ученые дали заключение, что разрабатывать уран надо именно здесь. Потому капитан-цур-зее Третьего Рейха Альфред Ричер на «Швабии» плыл на юг, имея прямое указание на место. Возможно, вплоть до точных координат.
Зиновьев бодро замотал головой:
– А я думаю, что для нацистов, погрязших в эзотерическом безумстве, имел значение не только физический уран и физическая бомба, но и сакральные знания. Они искали в Антарктиде контакт с тем самым Древним Злом Лавкрафта.
– За фига им это зло? – пробормотал Салгиреев. – Они разум потеряли, с таким заигрывать?
– Видимо, рассчитывали втереться в доверие или победить его, присвоив трофеи, - предположил Рубан.
– Фашисты собирались забрать у мертвой земли ее секреты ради победы над старым миром. Они строили свой новый мир, - сказал Маркевич. – А после разгрома гитлеровской Германии, флаг с идеей нового дивного мира подхватили страны Запада, включая США, Британию и Францию. Не секрет, что некоторые их бизнесмены и лидеры не только разделяли нацистские взгляды, но и тайно играли во всякие мистические и оккультные ордена. Да и «Прозерпина» - это больше, чем транснациональная бизнес-компания. Не удивлюсь, если ее руководители искренне верят, что в Антарктиде скрыта их прародина. Ричер является наследником прадеда-первооткрывателя, а Доберкур, д'Орсэ и де Трейси возводят свой род к каким-нибудь правителям древней цивилизации, создавшей Зеркальную Сеть Мультивселенной.
– Про Серрано я не слышал, - признался Рубан, - но Лавкрафта накануне поездки пролистал из любопытства. Те самые «Хребты безумия», куда мы намеревались попасть. Помню, в книжке настоятельно просили не совать в Антарктиду свой любопытный нос. Однако Лавкрафта никто и никогда не слушал.
– Да ладно, человечество как раз и держится от Антарктиды подальше, - возразил Куприн. – Континент закрыт для всех, у кого нет специального разрешения. И добывать полезные ископаемые тут запретили, и вообще колупаться в земле.
– Для главных игроков добыть разрешение – раз плюнуть, - усмехнулся Зиновьев. – Они же их и выдают. Поэтому завет Лавкрафта соблюдается только честными гражданами, а всякая шушера пользуется запретами, чтобы затруднить объективный контроль общественности. Кстати, а с чьей подачи этот запрет вообще ввели? Кто особенно рьяно топил за закрытую территорию?
– Французский океанолог Жак-Ив Кусто, – подал голос Громов. – Это произошло где-то в восьмидесятых.
– А разве Договор об Антарктике подписали не в 1959-ом? – удивился Рубан.
– В пятьдесят девятом договорились использовать Антарктиду в мирных целях без разграничения по странам, - поправил Юра, - а категоричный запрет на добычу ископаемых и любых работ, способных повредить экологии, был добавлен только после пламенной речи Кусто на конгрессе в Вашингтоне. Кусто, конечно, озвучивал не только свое личное мнение, а выражал интересы неких высокопоставленных лиц. Антарктиду очень хотели сделать недоступной, и в итоге сделали.
– А Кусто случайно не был знаком с темой антарктических артефактов? – полюбопытствовал Салгиреев.
– Вокруг него ходило множество самых разных слухов. К тому же Кусто много озвучивал всяческой неправды, на чем его ловили еще при жизни
и тем более после смерти. Трудно в его биографии отделить зерна от плевел.– Я полагал его бескорыстным борцом за мир и природу, - обмолвился Куприн.
– А я не удивлен. Кусто был фанатиком, а такие беспринципны, - сказал Маркевич.
– Это так, - кивнул Громов. – Ради финансирования своих проектов, он был готов подписаться под чем угодно. Например, заявить, что принял ислам – лишь бы арабские принцы выделили ему необходимую сумму. К тому же, он разделял нацистские идеи, хотя и не афишировал их, поскольку слыть фашистом в послевоенной Европе было невыгодно. Но вот в среде высокопоставленных лиц, помогавших Гитлеру и сохранивших свои посты и после его разгрома, это служило ему хорошей рекомендацией.
– Минуточку! Кусто был героем Сопротивления. Разве нет? – спросил Куприн.
– Кусто – очень противоречивая фигура, - признал Громов.
– Его превратили в икону борцов за экологию, поэтому вокруг него наверчено множество мифов. Однако известно, что его старший брат во время немецкой оккупации открыто сотрудничал с нацистами, да и сам Жак-Ив получал финансирование от немцев на свои подводные исследования. Изобретение акваланга им было запатентовано в 1943 году во Франции, и в том же году его документальный фильм «На глубине 18 метров» получил приз в оккупированном Париже. Первыми его зрителями были офицеры немецкой комендатуры. (*4) Об этом стыдливо умалчивают, но именно эти события задали ему дальнейшую траекторию.
Про Кусто Громову рассказывал Гена Белоконев. Их разговор состоялся два месяца назад и успел забыться, но сейчас вдруг всплыл в памяти. Юра тогда Геннадию не до конца поверил, слишком уж бездоказательными выглядели утверждения историка про связь Кусто с иллюминатами и основателями «Прозерпины», но как оказалось, слова Белоконева запали в душу и проросли в ней. Теперь Громову казалось, что любитель конспирологии в очередной раз нечаянно попал в десятку.
– Все крупные европейские деятели так или иначе замарали себя сотрудничеством с фашисткой Германией, - сказал Маркевич. – Шанель, Форд, Хьюго Босс, Кодак, Сименс, Кока-кола, Дисней – их директора и владельцы не видели в Гитлере ничего страшного и работали на Третий Рейх. Компания IBM поставляла нацистам сортировочные машины для концлагерей, а фармгигант Байер – газ «Циклон В» для газовых камер. (*6)Так что Жак-Ив Кусто неплохо вписывается в их компанию. Такие уж были нравы.
– Были и остались, - ввернул Зиновьев. – Иначе отчего такой пристальный интерес к гитлеровскому наследию в Антарктиде? Говорю же, не зря тут немцы крутятся.
– А почему Кусто впрягся за Антарктиду? – спросил Салгиреев. – Ведь тоже недаром, да?
– Поскольку он с братом после войны переехал в Америку и был связан с американской разведкой, то его охотно привлекали к разного рода секретным проектам, - ответил Юра. – В Антарктиду Кусто отправился в начале семидесятых, снимал здесь фильмы и попутно, видимо, шпионил. Побывал он и у берегов Королевы Мод. Про эту антарктическую одиссею ходят самые невероятные слухи. Говорят, будто бы его команде удалось найти подводный туннель, указанный немцами на лоцманских картах, и исследовать его с помощью водолазного снаряжения. Затопленная дорога привела его к подножию древних руин. Там, в одной из подледных пещер, при невыясненных обстоятельствах погиб один из водолазов «Калипсо». (*5) Но сведения об этом засекречены.
– Про это, кажется, историк фон Кранц писал, - вставил Маркевич.
– Фон Кранц – лицо выдуманное, - поправил Громов, повторяя слова Белоконева, - не было в реальности такого исследователя. Но нет и дыма без огня. Запрет на свободное посещение Антарктиды, который так старательно продавливал Жак-Ив Кусто, был наложен не из любви к природе. Шестой континент должен был оставаться безлюдным до тех пор, пока у нужных институтов не появятся технологии, чтобы извлечь все, что нужно без шума и пыли. «Прозерпина» давно и тщательно к этому готовилась.