Вернуться в Антарктиду

– Тогда тем более «Прозерпину» надо немедленно останавливать! Пока не зашло слишком далеко.

– А есть вероятность, что одним взрывом они не ограничатся? – спросил Зиновьев.

– У них эксперимент. Антарктида весьма к этому располагает. Лишних нет, никто не мешает. Вот будем им сюрприз, когда мы заявимся! – с напором сказал Салгиреев.

– Удаленность и труднодоступность играет против этих господ, - согласился Куприн. – Конечно же, просто так мы отсюда теперь не уйдем. Они очень пожалеют, что все это затеяли! Подкрепления им ждать не приходится, а о нас они, по всей видимости, не знают, иначе бы давно сюда наведались, чтобы проверить, живы мы или их ловушка сработала как надо. Думаю, взрыв и обрушение были незапланированными. Побочный эффект. Значит, фактор неожиданности работает на нас. Можно провести атаку так, что они не очухаются. Наши арбалеты работают бесшумно.

– Угомонитесь, вояки! Пока не увидим своими глазами их логова, говорить об атаке рано, - осадил их Маркевич. – Воздушная волна шла по галерее оттуда, вот в том направлении мы и продолжим движение. Сначала разведка, потом все остальное.

– Это понятно, - одобрил Салгиреев.

Ночь прошла так себе. Разве что силы удалось немного сберечь да сэкономить заряд аккумуляторных батарей. Во время отдыха сидели в абсолютной темноте, а для работы решили включать фонарики по очереди.

Позавтракав, они уже готовились продолжить, как неожиданно в мертвенной тишине уловили приглушенный стук. Стучали не просто так, хаотично и бессмысленно, а выбивали послание азбукой Морзе.

– Черт меня дери! – выдохнул Куприн, светлея лицом. – Это же Батя! Живой и невредимый.

Он схватил котелок и принялся камнем выстукивать по нему ответ.

С той стороны звуки примолкли, но затем тотчас пошел ответ.

– Кажется, по ту сторону есть много всего интересного! – обрадовался Зиновьев и пояснил для Громова, который азбуки Морзе не знал: - Тимур Аркадьевич провел разведку. Сегодня вернулся к месту обвала и попытал счастья до нас достучаться. Вчера мы его не слышали, а сейчас сработало. Видимо, перегородка стала совсем тонкая. Мы ее с двух сторон быстро пройдем!

– А может, реальность изменилась, подстроилась, – предположил Громов, которого эта удача тоже невероятно обрадовала.

– Может, и так. В любом случае у нас теперь наметились неплохие перспективы.

Завал пробили за полчаса, работая с удвоенным энтузиазмом, но еще какое-то время ушло на то, чтобы укрепить лаз. Наконец тимуровцы один за другим просочились на ту сторону и крепко обнялись с командиром – не по уставу, а просто по-человечески, как с потерянным и обретенным другом.

Громов тоже не избежал медвежьи объятий Тимура Аркадьевича.

– Я вижу, вы решили проблему с освещением, - сказал Юра, кивая на факел, воткнутый в щель между камнями.

– И не только эту, - ответил Борецкий. – Однако где остальные? Почему вас только пятеро?

Маркевич объяснил.

Борецкий с грустью и неудовольствием встретил новость о значительно поредевшем отряде. Однако долго скорбеть было некогда, требовалось выполнять поставленную задачу.

– Батя, откуда винтовка? – вдруг спросил Салгиреев.

При этих словах и Громов обратил внимание на прислоненное к стене оружие. Мысль, что Борецкий провез с собой на шестой континент запрещенный огнестрел, мелькнула, конечно, и с учетом изменившейся реальности не была такой уж невероятной, однако командир ответил иначе:

– Нашел.

– Я тоже хочу найти! А то с арбалетом мне не управиться.

– Там дальше по проходу есть склад.

– Для одноруких там будет что попроще?

– Будет. Разживемся всем, чем надо.

– Странная находка, - произнес Громов.
– Ружья в Антарктиде запрещены, как их сюда провезли? И главное – кто?

– Какое это тебе ружье? – фыркнул Салгиреев. – Самозарядная винтовка Вальтера! Стояла на вооружении в Вермахте.

– Нет, Али, по-моему, это более поздняя модификация, Карабинер-43, - заспорил Зиновьев, приглядываясь в неверном свете факела к трофейному оружию, - у нее снайперский прицел, видишь?

– А что еще есть на складе? – перебил их спор Маркевич.

– Сейчас сами увидите, - Борецкий подхватил свою винтовку, вытащил факел и зашагал вперед, освещая дорогу.

Остальные потянулись за ним.

– Неужели вы нашли немецкий схрон? – тихо спросил Громов, догнав командира. – Если судить по году выпуска вашей винтовки…

– Для меня самого это полная неожиданность, - ответил Борецкий.
– Хотя надо было думать, когда мы первую свастику на стене обнаружили.

– Слухи про фрицовские склады в оазисе ходили, - признался Юра, - своими глазами я такого не видел, но до меня много чего странного находили. (*) Однако все это было на берегу, у самого барьера, где они складировали вещи в надежде, что скоро вернутся. Но тут, в горах... Считается, что немцы их облетали на самолетах, но сами не высаживались.

– Как здесь оказались все эти ящики, будем потом размышлять. Сейчас просто порадуемся полезной находке.
– Борецкий остановился возле небольшого ответвления, подняв факел повыше: - На стене начертана метка. Благодаря ей я на склад и наткнулся.

Прежде, чем свернуть в тупичок, командир тимуровцев кратко пересказал о том, что с ним случилось после обвала:

– Камнепадом меня не задело. Я тогда вырвался чуть вперед, на разведку. Заметил эту свастику, нырнул в проход, тут раздался шум и началось землетрясение. Я успел увидеть в конце прохода железную дверь, но когда закончило трясти, побежал обратно, за вами. Центральную галерею завалило капитально. С вашей стороны не раздавалось ни звука. Попробовал разбирать, но все сыпалось и шаталось. Поэтому принял решение обследовать дверь.

Куприн, увидев эту дверь, похоже, снятую с какого-то корабля (по центру у нее находился иллюминатор), не удержался – присвистнул. Припорошенная пылью и проржавевшая толстенная створка стояла нараспашку, между ней и косяком имелся солидный зазор. В таком положении ее заклинило очень давно, но протиснуться нормальному мужику в экипировке было можно.

– Замок вырван с мясом, - констатировал Зиновьев, разглядывая дверь вблизи. – Склад вскрывали, но, видимо, ничего ценного не обнаружили.

– Или вынесли, - мимоходом заметил Маркевич.

– Судя по количеству пыли, содержимое ящиков никого не заинтересовало, - сказал Борецкий. – Только несколько из них были вскрыты, из тех что у самого входа, но ничего не тронули. Посмотрели и ушли.

– И что там, кроме оружия? – спросил нетерпеливо Салгиреев, глядя, как его товарищи первыми проникают на склад.

– Консервы, тряпье всякое, - ответил Борецкий, пропуская всех вперед. – Да и факел мой тоже отсюда родом. Металлические трубки с резиновой рукоятью спецом для здешних нужд делали. В коробке рядом заботливо приготовили асбестовую ткань и бутылки с маслом.

– Асбест же не горит? – удивился Юра.

– Потому такая ткань и хороша для факелов. Пропитанные маслом набалдашники из нее светят долго и ярко. Знатоки делали.

Громов вошел в узкое, но длинное помещение, вдоль неровных стен которого тянулись стеллажи, забитые самым разнообразным барахлом. На полу стояли характерные оружейные ящики, окрашенные в темно-зеленый цвет. На них-то и было первым делом направлено внимание тимуровцев.

– Все такое грязное, - отметил Зиновьев. – Наши «призраки» сюда точно не заглядывали.