Вернуться в Антарктиду

– Где прячут это Зеркало, вы видели? – нетерпеливо спросил Салгиреев.

– В одном из охраняемых боксов, - ответил Борецкий. – В сейфе.

– Его надо выкрасть! Не стоит оставлять его у фашистов!

– Кто сказал, что это фашисты? – Куприн поднял голову и взглянул на своего товарища. – Фашисты потеряли артефакт в Катманду, а «Прозерпина» его нашла, вот и все. Ты не передергивай.

– «Прозерпина» - это, по-твоему, не фашисты, а? – горячился Салгиреев. – Только взгляни на этого бедного мальчика! И я даже не про наручники. Ты видел его жуткие глаза, эти синие круги и набрякшие веки? Они колют ему наркотики. Они сволочи хуже нацистов. Они убийцы!

– Подожди, Али, почему ты решил, что альбиносу вводили наркотик? – спросил Громов.

– Это любому очевидно!

– Только потому, что ему сделали укол? В шприце могло быть любое вещество. Успокаивающее, например.

– Друг мой Юрий, - Борецкий вздохнул, - я разделяю уверенность Али. Я уже двадцать с лишним лет тренирую бойцов. Мой глаз видит, на что способен человек еще до того, как я могу разглядеть черты его лица. Характер движений, то, как он шевелится, ходит – по этим незначительным меткам можно определить, насколько серьезен противник и противник ли он вообще. Так вот, я согласен: альбинос давно и прочно сидит на дури. Не знаю, сам подсел или его подсадили, но факт очевидный. Работать с древней зеркальной сетью Дарпана Гуна не каждому дано, а наркотики усиливают врожденные способности.

– «Прозерпина» сделала из мальчика оператора для Зеркала, но разрушила его личность, - сказал с уверенностью Салгиреев. – «Прозерпина» - это абсолютное зло. Они все тут служат злу, и пощады им давать нельзя.

– Недаром они тут везде фашистские символы рисуют, - прибавил Зиновьев.
– Это не игра, а преемственность и их мерзостная суть.

– Батя, а что было дальше? – поинтересовался Маркевич. – После того, как сеанс с Зеркалом состоялся?

Борецкий мотнул головой:

– Собственно, это все. Альбиноса увезли. Статуэтку убрали в коробку и заперли в сейфе. Люди разбрелись по отсекам, и я тоже ушел, чтобы обдумать увиденное и понять, что делать дальше. Я вернулся на склад, потому что оставаться безоружным не видел смысла. К счастью, решил еще раз прогуляться к завалу, где и услышал ваши голоса.

– Мы должны пойти в зал, - сказал Маркевич, выражая общее мнение. – Это то, ради чего нас сюда и посылали. Надо взять «языка» и продумать операцию, как добраться до артефакта и альбиноса.

– Конечно, - кивнул Борецкий. – И я чертовски рад, парни, что отправлюсь на дело с вами.

(Сноска: * Слухи о старых немецкий базах и складах времен сороковых годов в районе оазиса Ширмахера и станций «Король Бодуэн» и «Лазаревская» действительно циркулировали в среде полярников. К примеру, Бардин В.И. участник пяти советских антарктических экспедиций и автор книги «Земля Королевы Мод», изданной в 1974 г, описывал, как побывал на одной такой заброшенной станции, которую обнаружили бельгийцы и приспособили под свои нужды. Цитата: «Когда все спущено вниз, влезаю в люк и я. Вот уже высоко над головой стоит яркое квадратное отверстие. На дне снежного колодца полумрак. В одну сторону идет оледенелый коридор, перекрытия сильно прогну­лись и грозят вот-вот рухнуть. С другой стороны - массивная, окантованная металлом дверь. Я открываю ее и попадаю в комнату, квадратную, освещен­ную лампой дневного света. Стены, сделанные, очевид­но, из какого-то пластика, покрыты коркой льда. На полках вдоль стен сложены узкими стопками плитки шоколада, сахар и другие припасы. Квадратная комна­та - проходная, дальше вглубь ведет другая дверь. За ней коридор, по обе стороны которого расположены крошечные, похожие на вагонные купе, отсеки. Внутри каждого две койки одна над другой и маленький столик. В центральном отсеке установлена специальная печка-воздуходувка, работающая на жидком топливе. Сейчас ее включили, и теплый воздух начинает ото­гревать холодные помещения». В книге Бардина прямо не указано, что это немецкая станция, на которую наткнулись бельгийцы, поскольку издательство подобное пропустить не могло, но позднее в печать просочилась информация, что бельгийцы признавались автору, что нашли эти помещения в 1960 году и изредка использовали их, пережидая непогоду. Также известно, что станция «Король Бодуэн» была построена в 1958 (закрыта в 1967) на шельфовом леднике, состояла из компактно размещенных домиков и никогда не имела предшественников, занесенных снегом)

23.3

23.3/3.3

Шагая вслед за поредевшим отрядом Борецкого в сторону подземного зала, Юра размышлял о природе зла.

Прежде он старался не рассматривать работу с артефактами в подобном контексте, хотя после бед, что натворил «антарктический бублик», был повод задуматься, так ли полезно обладать этими вещицами. Артефакты привлекали в первую очередь персонажей наподобие Ги Доберкура, грезившего о безграничной власти. Только редкие праведники могли удержаться от соблазна и использовать их во благо общества, но и здесь таился подвох. «Благо общества», если уж совсем начистоту, понятие растяжимое.

Тимуровцы – солдаты, им отдали приказ, и они будут выполнять его до тех пор, пока не достигнут поставленных целей или не умрут, но он, Юрий Громов, не был связан присягой, и никто не запрещал ему думать об альтернативах. Он хотел понять, что делать с Зеркалом, когда и если они им завладеют. И вообще, что делать с артефактами.

Прежде всего ему вспомнились давние рассуждения Виктора-Ашора, настаивавшего на уничтожении «Черного солнца». Вик был готов пожертвовать собой, лишь бы «бублик» никогда больше не доставлял миру неприятностей. И он бы пожертвовал, если бы не Пат, подговорившая мужа вернуться и огреть Соловьева по голове. В те дни Юра был рад, что Вик выжил и «бублик» относительно цел. Волшебную «Чашу Грааля» ему было жаль, и казалось, это замечательно – оставить возможность ее починить, когда мир станет к этому готов.

Сегодня Громов уже не был в этом уверен. Они все оказались привязаны к «Черному солнцу». Физически и морально. Мир не просто изменился, он продолжал меняться, и к этому невозможно было приспособиться. И смириться с этим тоже.

Сначала Патрисия считала, что проводником чужих энергий служит Вова Грач. Потом, с накоплением данных, она стала полагать, что виноваты все выжившие, ставшие носителями чужеродных энергий Ципинь сюаня. Потому она и собирала их заново под эгидой «Ямана», хотела иметь под рукой, чтобы отслеживать влияние их поступков на происходящее. Однако в последнее время раздавались голоса, что дело не в выживших. Просто кое-кто упорно старается развить изменения, развернуть процесс в свою пользу. Назывались имена бенефициаров: владельцы и верхушка управленцев ТНК «Прозерпина». А в помощь им служили тайные знания древней цивилизации. Нанятые ими ученые, работающие в отлично оснащенных лабораториях, умело воспользовались подсказками, расшифровав записи в старинных манускриптах, и «оседлали» волну хаотичных преобразований. Пусть от создания аналога «Черного солнца» они все еще были далеки, цель их день ото дня приобретала все более монструозные черты. «Прозерпина» без стеснения кроила мир под себя. Ей было мало владеть умами, внушая ложную картину прошлого и настоящего, она жаждала, чтобы все так и было на самом деле.

Неожиданно в новой реальности вслед за Чашей всплыли другие «волшебные» предметы: Зеркало и Нож. Гонка за технологиями вышла на следующий виток. Не участвовать во всеобщем безумии было невозможно, находилась тысяча причин, почему артефакты следует отыскать, собрать в единую цепь и воспользоваться их свойствами и силой. Антарктическая Триада стала вопросом выживания. Юрин друг, Володя Грач, сидел взаперти, словно преступник, потому что Солнечный нож никак не находился – а только он мог его спасти от участи, которая хуже смерти. И ведь вслед за Грачом подобная напасть могла коснуться каждого из них и даже всего мира в целом!

Чем все закончится, никто не знал. И никто не гарантировал, что Чаша, Нож и Зеркало были созданы исключительно во имя Добра. Нет и не может быть ничего однозначного. У медали всегда две стороны.

Абсолютное зло внешне смотрится весьма привлекательно. Оно маскируется под здравые, чистые и полезные вещи. Оно завораживает, и его обаянию сложно противостоять, недаром дьявола называют «отцом лжи». А человек – он же любопытен. Когда ему обещают новые технологии, новое знание, новые горизонты, он клюет на наживку. Вот только цель абсолютного зла – разбудить в человеке внутренних демонов. Воля и воспитание держат их в цепях, но стоит ослабить звенья, по глупости или из гордыни отвергнуть осторожность и позволить страсти взять верх, и все, назад дороги нет. Дьявол не упустить своего. Когда рвутся цепи, человек погибает и рождается зверь. Мир попадает в заложники к тем, кто совсем недавно провозглашал битву «за все хорошее и против всего плохого», однако проиграл самое первое сражение за собственную душу.

Громов понимал, что Зеркало, вмурованное в статуэтку «Железного человека», находилось сейчас совсем не в тех руках. Наркоман и его хозяева не имели на артефакт морального права. Но если передать Зеркало Патрисии, справится ли она с ним? Справится ли с ним Вещий Лис и те, кто стоят выше его по положению, или все получится как с «Черным солнцем»?

Юру охватывали мрачные сомнения, когда он думал об этом. Он хотел положить конец противостоянию и, наверное, не отказался бы все вернуть в исходную точку, сделать так, как хочет Патрисия, и не гнаться за недостижимым журавлем в небе. Однако становилось очевидно, что Триада – источник постоянного соблазна. Точку в этой истории поставить будет невозможно…

– Нога опять болит? – спросил Громова Зиновьев, догоняя на повороте. –Хромаешь сильно.

– Нога – это ерунда, есть вещи похуже, - признался Юра.

– И что это?

Он криво усмехнулся, понимая «эпичность» собственных мыслей:

– Решаю вечный вопрос о Добре и Зле. Хочется верить, что мы на правильной стороне и не сделаем хуже, чем есть. Однако победа вполне способна обернуться экзистенциальным поражением.

– Ты свои интеллигентские заморочки брось, - сказал Зиновьев. – Мы все готовимся к своей главной битве с самого рождения, просто для одних она очевидна, а для других не очень, но она все равно состоится, от нее не улизнешь.