Вильсон Мякинная голова

Приблизительно въ то самое время, когда Вильсонъ раскланивался въ сняхъ съ уходившими отъ него посланцами демократической партіи, Пемброкъ Говардъ входилъ въ сосдній домъ съ докладомъ о выполненіи возложеннаго на него порученія. Старикъ судья ждалъ его въ своемъ кабинет, сидя сурово и неподвижно на большомъ кресл съ высокою спинкой.

— Ну, что, Говардъ, какія всти вы принесли? — спросилъ онъ.

— Самыя лучшія въ свт.

— Такъ, значитъ, онъ принялъ вызовъ! — радостно воскликнулъ судья, глаза котораго вспыхнули воинственнымъ огонькомъ.

— Принялъ и притомъ съ величайшимъ восторгомъ. Онъ даже привскочилъ отъ радости.

— Неужели? Но это съ его стороны очень, очень мило! Мн это нравится. Когда же поединокъ?

— Сейчасъ же, безотлагательно. Сегодня ночью. Это превосходнйшій и чудеснйшій малый!

— Не только чудеснйшій, но можно сказать даже божественный! Поединокъ съ нимъ я признаю для себя за честь и за удовольствіе. Отправляйтесь же теперь скоре къ нему, уладьте все, что нужно, и передайте ему сердечное мое поздравленіе. Это и въ самомъ дл рдкостный малый! Восхитительнйшій малый, какъ вы изволили сами замтить.

Говардъ поспшно ушелъ, разсуждая съ самимъ собою.

— Я черезъ часъ приведу его на пустопорожнее мсто между домомъ Вильсона и Заколдованнымъ домомъ, да кстати захвачу съ собой мои собственные пистолеты.

Судья Дрисколль пришелъ въ такое пріятное возбужденіе, что принялся бодро и энергично расхаживать по комнат. Внезапно однако онъ остановился, вспомнивъ про Тома, и погрузился въ думу. Дважды подходилъ онъ къ письменному столу и дважды удалялся опять въ противоположный уголъ кабинета, но подъ конецъ сказалъ:

— Быть можетъ это для меня послдняя ночь, а потому я не вправ мшкать, подвергая этого несчастливца риску остаться нищимъ. Правда что онъ трусъ и негодяй, но въ этомъ много виноватъ я самъ. Братъ на смертномъ одр оставилъ его на моемъ попеченіи, а я, вмсто того чтобы воспитать ребенка съ должною строгостью, такъ, чтобы изъ него вышелъ настоящій человкъ, испортилъ его неумстнымъ баловствомъ. Я не оправдалъ возложеннаго на меня доврія и не долженъ брать на душу еще новый грхъ покидая теперь этого несчастнаго на произволъ судьбы. Однажды я уже простилъ Тома, да и теперь намревался простить, предварительно подвергнувъ долгому, строгому испытанію. Эта комбинація окажется однако осуществимой лишь въ случа если я останусь въ живыхъ, и я не вправ подвергать Тома такому риску. Нтъ, надо сейчасъ же возстановить завщаніе! Если я не буду сегодня убитъ, то могу вдь его спрятать такъ, что оно останется Тому неизвстнымъ. Онъ ничего не узнаетъ про завщаніе до тхъ поръ пока онъ не исправится и пока я не увижу, что это исправленіе представляетъ достаточныя гарантіи прочности.

Судья снова написалъ завщаніе, по которому самозванный его племянникъ становился опять наслдникомъ крупнаго состоянія. Онъ уже заканчивалъ писать этотъ документъ, когда Томъ къ которому привязался на улиц какой-то другой ночной бродяга, вернулся домой и прошелъ на цыпочкахъ мимо дверей кабинета. Заглянувъ туда онъ ускорилъ шаги, такъ какъ мысль о вторичномъ свиданіи съ дядей въ этотъ вечеръ внушала ему ужасъ. Всетаки онъ замтилъ, что дядя писалъ. Въ такой поздній часъ это являлось само по себ уже необычайнымъ. Что именно писалъ онъ? Сердце Тома словно похолодло отъ опасенія. Дло шло вроятно о немъ самомъ. По крайней мр онъ очень побаивался этого такъ какъ былъ убжденъ, что бда никогда не приходитъ одна и что несчастія обрушиваются всегда на человка цлымъ ливнемъ. Объявивъ себ самому, что непремнно заглянетъ въ написанный дядей документъ если только это окажется возможнымъ, Томъ услышалъ чьи-то шаги, потихоньку отошелъ отъ дверей и притаился такъ чтобы его нельзя было никоимъ образомъ замтить. Новоприбывшій оказался Пемброкомъ Говардомъ. Тома интересовало узнать, что именно затяли они вдвоемъ съ судьею.

Говардъ сказалъ съ чрезвычайно довольнымъ видомъ:

— Все у насъ теперь улажено какъ слдуетъ. Онъ уже отправился на мсто съ своимъ секундантомъ врачемъ и братомъ. Я договорился объ условіяхъ со Вильсономъ… Онъ, какъ разъ секундантъ графа. Каждому изъ васъ предоставляется по три выстрла.

— И прекрасно. Хорошо свтитъ мсяцъ?

— Какъ нельзя лучше. Теперь почти такъ же свтло какъ днемъ. Для разстоянія въ двадцать три шага нельзя и требовать ничего лучшаго. Втра нтъ, воздухъ не колышется; немножко жарко, но зато полное затишье!

— Превосходно. Лучше этого нельзя даже и пожелать. Кстати Пемброкъ, прочитайте-ка вотъ это и засвидтельствуйте вашей подписью.

Пемброкъ прочелъ и засвидтельствовалъ завщаніе судьи, а затмъ горячо пожалъ старику руку и сказалъ:

— Вы хорошо сдлали, Іоркъ, но я напередъ зналъ, что вы поступите именно такимъ образомъ. Вы не могли же оставить этого бднягу безъ всякихъ средствъ къ существованію и непріученнаго ни къ какому занятію, способному дать кусокъ хлба. Это значило бы осудить его на врную гибель, а я былъ убжденъ что вы ни подъ какимъ видомъ этого не сдлаете, если не ради вашего племянника, то во всякомъ случа ради его отца.

— Дйствительно я не могу подвергнуть Тома заслуженной строгой кар. Я вынужденъ его простить ради его отца, родного моего брата Перси. Вы знаете вдь, какъ былъ мн дорогъ Перси. Замтьте себ однако, что это должно оставаться въ тайн отъ Тома, если я не буду сегодня ночью убитъ.

— Понимаю. Я не скажу объ этомъ ровнехонько ничего.

Положивъ завщаніе въ ящикъ письменнаго столъ, судья отправился со своимъ пріятелемъ на мсто поединка. Черезъ минуту посл того какъ они ушли изъ дому, завщаніе было уже въ рукахъ Тома. Отчаяніе, которымъ онъ до тхъ поръ терзался, мигомъ разсялось и въ самочувствіи молодого человка произошелъ рзкій переворотъ. Положивъ завщаніе тщательно на мсто, Томъ широко раскрылъ ротъ и трижды махнулъ шляпой надъ своей головой въ подражаніе тремъ громкимъ ура, причемъ, однако, изъ его устъ не вылетло никакого звука. Онъ принялся въ радужномъ возбужденіи бесдовать съ самимъ собою, отъ времени до времени прерывая эту безмолвную бесду столь же безмолвными ура.

Томъ говорилъ себ самому: «Счастье повернулось ко мн опять лицомъ и на этотъ разъ я ни за что не выпущу его уже изъ рукъ. Судья вновь назначилъ меня своимъ наслдникомъ и я постараюсь не подавать ему больше повода уничтожать завщаніе. Зачмъ подвергать себя такому страшному риску? Я не стану играть въ карты и не буду больше пьянствовать, потому что… ну, хоть потому, что не стану больше ходить туда, гд можно нарваться на подобную непріятность. Это надежный и притомъ единственный возможный для меня образъ дйствій. Мн бы слдовало подумать объ этомъ заране, но, впрочемъ, тогда не представлялось такой необходимости въ подобныхъ размышленіяхъ. Теперь для меня шутки плохія. Если мн не повезетъ въ карты, въ случа, еслибъ я вздумалъ взять ихъ теперь въ руки, я оказался бы совсмъ пропащимъ человкомъ. Нтъ, я ни за что не соглашусь подвергать себя подобному риску. Я совсмъ было утопалъ и неожиданно оказался на суш! Сегодня вечеромъ еще я старалея уврить себя, что старикъ согласится меня простить безъ особенныхъ хлопотъ съ моей стороны, но такой счастливый исходъ казался мн съ каждымъ часомъ сомнительне. Между тмъ оказывается, что старикашка сдлалъ уже это. Если онъ разскажетъ мн самъ, я, разумется, его поблагодарю, въ противномъ же случа съ моей стороны лучше всего прикинуться, будто я ровнехонько ничего не знаю и держать языкъ за зубами. Положимъ, что мн хотлось бы разсказать обо всемъ этомъ Вильсону-Мякинной Голов, но всетаки надо прежде хорошенько обдумать. Пожалуй, что и тутъ врне будетъ промолчать.

Безмолвно провозгласивъ еще одно троекратное ура, онъ добавилъ: — Итакъ ршено, что я исправился и буду вести съ этихъ поръ примрную жизнь». Онъ собирался уже закончить свое разсужденіе еще однимъ послднимъ безмолвнымъ выраженіемъ радости, когда внезапно вспомнилъ, что Вильсонъ лишилъ его возможности продать или же заложить индійскій кинжалъ и что поэтому онъ будетъ не въ состояніи расплатиться со своими кредиторами, которые, чего добраго, вздумаютъ предъявить его вексель дяд. Мысль эта совершенно парализовала его радость. Грустно повсивъ голову, онъ вышелъ изъ кабинета, стуя и жалуясь на свою несчастную судьбу. Поднявшись по лстниц къ себ въ спальню, онъ долго сидлъ въ неутшномъ отчаяніи и, предаваясь печальнымъ размышленіямъ по поводу индійскаго кинжала, похищеннаго у Луиджи, подъ конецъ сказалъ себ самому со вздохомъ: «Когда я считалъ драгоцнные камни простыми стеклышками, а слоновую кость собачьей костью, вещь эта не представляла для меня никакого интереса, такъ какъ не имла въ моихъ глазахъ цнности и не могла помочь мн выпутаться изъ затруднительнаго положенія. Теперь, напротивъ того, она представляетъ для меня большой интересъ, но, къ сожалнію, самаго мучительнаго свойства. Это все равно, какъ еслибъ мшокъ съ золотомъ превратился у меня въ рукахъ въ изсохшіе листья, или же въ рчной песокъ. Кинжалъ могъ бы меня спасти безъ всякаго труда и хлопотъ, а между тмъ мн всетаки придется погибнуть. Это все равно, что утопать въ какихъ-нибудь двухъ шагахъ отъ спасительнаго круга. Вообще на меня обрушиваются послдовательно вс бдствія, тогда какъ другимъ выпадаетъ на долю дурацкое счастье. Вотъ хоть бы мякинноголовый Вильсонъ. Ему удалось подъ конецъ все же выдвинуться малую толику, а между тмъ, позвольте спросить, чмъ заслужилъ онъ такое счастье? Онъ проложилъ себ теперь карьеру, но съ какой-то стати, не довольствуясь этимъ, вздумалъ онъ загораживать дорогу мн? Нтъ, скверно жить на свт съ такими эгоистами. Я, право, желалъ бы лучше умереть!» Онъ принялся поворачивать кинжалъ такъ, чтобы свтъ горвшей лампы игралъ на драгоцнныхъ каменьяхъ, которыми были осыпаны ножны. Яркіе отблески, которыми сверкали самоцвтные каменья, не доставляли, однако, Тому ни малйшаго удовольствія, а, напротивъ того, еще сильне терзали его сердце. «Роксан нельзя ничего говорить про эту штуку! — замтилъ себ самому Томъ. — Она черезчуръ смла. Она, наврное, ршитъ выломать эти каменья и продать ихъ, а тогда ее, разумется, изловятъ, причемъ выяснится, откуда она добыла каменья и подъ конецъ доберутся до»… Мысль эта привела его въ трепетъ. Дрожа всмъ тломъ, онъ спряталъ кинжалъ, оглядываясь съ видомъ преступника, воображающаго, что сыщики его уже выслдили и собираются схватить.

Ужь не попытаться ли ему заснуть? Нтъ, это ему не удастся. Онъ слишкомъ взволнованъ мыслями самаго непріятнаго свойства. Надо пойти къ кому-нибудь, съ кмъ можно подлиться горемъ. Томъ ршился навстить Рокси и сообщить ей о своемъ отчаяніи.

Онъ слышалъ издали нсколько выстрловъ, но, въ тогдашнія времена, выстрлы раздавались такъ часто, что представляли собою явленіе совершенно заурядное. Они не произвели поэтому на него ни малйшаго впечатлнія. Выйдя съ чернаго хода въ переулокъ, онъ повернулъ на западъ и, миновавъ домъ Вильсона, хотлъ было продолжать свой путь, когда увидлъ нсколькихъ человкъ, шедшихъ черезъ пустопорожній участокъ къ дому Вильсона. Это были возвращавшіеся съ поединка. Тому казалось, что онъ узнаетъ въ полумрак знакомыя очертанія. Въ данную минуту онъ не желалъ, однако, встртиться съ кмъ-либо изъ блыхъ, а потому притаился за заборомъ до тхъ поръ, пока они не прошли мимо.