Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Теперь я дура, — прошептала она. Перезарядить стволы после выстрела Анна напрочь забыла.

— Ладно, живые — значит умнее будем. Впредь. Пошли отсюда, — прошептал юнкер. Анна кивнула. Холодный ветер лизнул по ногам, бросил в лицо снежную крошку. Плечи накрыло неожиданной тяжестью. И теплом.

— Не надо. Опять простудишься.

Прошептала Анна, дёрнув плечом. Юнкер кивнул, развернулся и исчез в проёме двери за спиной. Вынырнул через пару минут обратно. С плащом для себя. Внизу по краю — кровавая полоса.

— Пойдёт, — кивнул он ей. Анна взяла его под руку. Было холодно. Падал снег — мелкой, холодной крупкой. Оседал на плечах, хрустел под ногами,

просачивался за воротник — противной до дрожи струйкой.

Конюшня была пуста — других лошадей, кроме угнанной, в хозяйстве не водилось. Уходить пришлось на своих двоих, бросив сани. Позади догорал трактир, плюясь в небо клубами тёмного дыма. Крепкого строения было немного жалко, но надо. Нечего людям знать, что стало с красномордым и его бандой.

"Только очередной охоты на ведьм нам не хватало", — угрюмо думала Анна пробираясь вслед за юнкером через лес. Под ногами — узкая полоса земли, перевитая вся узловатыми корнями. Чёрные лапы елей над головой. Рейнеке шёл впереди, раздвигая перед ней низкие ветки. Парень то и дело оглядывался и втягивал ноздрями воздух. Потом расслабился — должно быть, они уже ушли далеко. Во всяком случае, дыма за спиной больше не видно. Ноги у Анны начали болеть. И промёрзли на снегу насквозь сквозь тонкие подошвы. Рейнеке будто почувствовал, придержал за руку. И лес пошёл чище, светлее — вместо тёмных елей, высокая, прямая сосна. Можно идти не гуськом, а рядом, за руку. А потом Рейнеке скомандовал привал — сразу же, как только нашлась укрытая от ветра полянка. Затрещал хворост, ломаясь в руках юнкера. Щёлкнуло огниво в руках у Анны. Пробежало по ветвям, задымилось, пахнуло теплом робкое пламя. Анна присела, с наслаждением вытянув ноги. На упавший ствол, заботливо подтянутый юнкером к огню поближе.

Рейнеке сел напротив, поворошил палкой огонь. Посмотрел на неё. Долго, мечтательно, улыбка расползлась до ушей. Анна сунулась в сумки — посмотреть, что у них есть с собой. Не так много. Украденная у француза книга, бережно завёрнутая в платок. Аннины пистолеты — те самые, с головой турка на рукоятях. Мелочи, вроде ножа, иголки и шила. Прихвачены Анной, когда убегали из крепости. Отдельно — тряпочка, куда Анна завернула пару медных крейцеров, снятых с оглушённого кроата..

— Черт, — выругалась Анна. От души. Тряпочка размоталась, медяки рассыпались. Один почерневший от времени фюнфер — пятак, нашёлся за подкладкой, остальные... Остальное, видимо, скользнуло в прореху и осталось где-то позади. На тропинке валяется, под снегом.

— Рейнеке, у нас деньги есть? — спросила она.

Парень порылся в карманах. Достал большой серебряный кругляш. Покачал на ладони.

— Тот самый, — сказал он, отдавая Анне монету. Та усмехнулась, грустно. Серебрянный имперский рейсталер. В ее руках лежал целое состояние. И, при этом — все равно, что ничего. Разве что бандитов ловить на такое серебро. Как щуку — на блесну.

Сказала и выругала сама себя. У красномордого наверняка что-то было. Но и задерживаться им тоже не с руки. Пожала плечами, убрала монету в карман, спросила:

— Посмотри, может там ещё что завалялось?

Парень мотнул головой — отрицательно, справа налево. Вид у него был — будто это он во всем виноват.

— Кстати, не помнишь, чей это плащ был? — спросила она, больше чтобы отвлечь парня от дурных мыслей. Но Рейнеке лишь ещё больше помрачнел.

— Отцовский, — проговорил он, после долгого раздумья.

— Ты не говорил, что он генерал.

— Я и сам не знал. Он не рассказывал о своих делах. Никогда. Просто пропадал на полгода, потом возвращался. Приезжал неизвестно

откуда, садился за стол и начинал учить всех жизни. Но в армии он не служил. Это точно. Я не видел его в форме ни разу. И о службе всегда отзывался презрительно. Свысока так, через губу. А потом ... А потом я взял рекомендательное письмо и уехал. С полгода назад. Его не было дома тогда. У нас крыша текла и шаром покати на полках. А теперь... А теперь он генерал и за подкладкой у него серебряные талеры валяются. Нечисто тут...

Рейнеке помолчал, проката по скулам упрямые желваки. Продолжил, отвечая больше своим мыслям:

— И эти Холле вокруг него вертятся. Не к добру. Странно, наши роды тысячу лет как враждуют. Ещё с Ливонии.

Анна улыбнулась — невольно, вспомнилась старая сказка.

— Что рыбу ловили вместе?

Неожиданно для неё, Рейнеке кивнул. На полном серьезе:

— Да. Старинная, теперь, история

— Разберёмся, — сказала она. Аккуратно, чтоб ещё больше не задеть парня.

— Придётся разобраться. Времени не много.

— До чего? — Недоуменно спросила Анна. Парень не ответил, задумался. Крепко задумался, до сладки на лбу и упрямых желваков на скулах. Сидел, бормотал что-то под нос, разгибая пальцы на правой ладони. Будто что-то считал. Анне стало интересно — что, она подсела ещё поближе, прислушалась.

— Февраль, март... — считал парень, разгибая первый и второй пальцы. Досчитал до девятого и остановился. Махнул рукой, обозвал сам себя "щенком без жалования". Анна не удержалась, взъерошила ему волосы.

— Эх глупый, — нежно подумала она, поняв что именно он считает, — нашёл о чем думать. Нам бы день прожить...

Живот бурчал, жалуясь на недополученный завтрак. Анна порылась в сумке, достала хлеб, две чёрных горбушки, больше ничего не осталось. Юнкер отстранил руку, поднялся.

— Я на разведку. Подождёшь?

Анна кивнула. По лицу юнкера пошла рябь. Серый хвост махнул ей и исчез за кустами. Анна огляделась — шелестел вокруг тёмный лес. Достала, почистила, перезарядила пистолеты. Костяные рукояти приятно холодили ладонь, глухо шумели в вышине заснеженные, тёмные кроны. Завела пружины и отложила — но так, чтобы лежали под рукой. Перерыла сумку опять. Юнкер, если чего принесёт, то зайца. А готовить его...

— А я умная, — похвалила она сама себя. За дело и от души. Соль она захватить не забыла.

Затрещали кусты. Мелькнула в воздухе серая тень. Анна обернулась — резко, выдохнула и отложила пистолет. Рейнеке вернулся. Хвост трубой. И курица в оскаленной пасти.

— Ах ты лохматый ты мой, — невольно улыбнулась она, проводя ладонью по подставленному загривку. В запястье, россыпью — резкий укол.

— И жаль, что сейчас не лето, — быстро подумала она, глядя как тает серая шерсть и на глазах ее муж превращается в человека. Оделся — быстро, парой коротких движений. Накинул плащ. И коротко бросил.

— Тут деревня рядом. И...

Анна кивнула, непонимающе. Конечно, рядом должно быть что-то. Откуда-то брал продукты красномордый.

... И в деревне — Холле и его кроаты.

Анна вздрогнула при этих словах. Забыла она уже про майора, его мамашу и всю лисью банду. Забыла, зачеркнула в памяти, стряхнула, как кожу, и оставила за спиной. И вот опять... Анна вздрогнула и спросила, беспомощно:

— Как?

— Не знаю. Я, вроде, хорошо путал следы... — недоуменно протянул парень. Анна встряхнулась и сообразила. Да, все правильно. Рейнеке петлял, путал следы. А кроаты проскочили напрямик, развернулись и теперь идут им навстречу. Все правильно — кто же невод от берега тащит ...

Поделиться с друзьями: