Восхождение мага призывателя. Том 3

— Я пыталась спасти твоего отца, — протянула ему бокал. Пальцы коснулись его ладони. — Но следователи… они были беспощадны. Князь не выдержал!

Максим глотнул коньяк. Горло обожгло, но вкус показался странно сладким. А Мария улыбнулась — в этой улыбке была печаль, от которой хотелось ее обнять и защитить.

— Боюсь, Максим, мы все под ударом, — еще шаг ближе к нему. Теперь он чувствовал тепло ее тела. — Наемники, которых мы все использовали… я всегда знала — им нельзя доверять. Сегодня предали твоего отца, а завтра возможно предадут меня. У нас мало времени, — тревога в голосе звучала так искренне, что Максим шагнул навстречу.

— Что вы имеете в виду?

Напряжение таяло — рядом с ней мир становился проще, понятнее.

— Враги не спят, Максим, — рука легла на плечо — приятная тяжесть, от которой по телу разливалось тепло. — Теперь ты глава рода. Нужно действовать — быстро и решительно.

Он кивнул, не в силах оторвать взгляд от ее лица. Каждое слово било точно в цель.

— Что вы предлагаете? — он допил коньяк. Голова кружилась легко, приятно.

Мария же опустилась в кресло. Закинула ногу на ногу — это было движение кошки, которая знает, что за ней наблюдают. Платье приподнялось, открыв изящные лодыжки.

— Тебе нужно жениться — слова упали как камни в тишину.

— На ком? — хотя в груди уже билась правда, как птица в клетке.

— На княгине Невской, естественно. Этот союз сплавит два самых могущественных рода империи в единый кулак.

Максим сжал челюсти. Что-то в самых потаенных уголках души взвыло протестом.

— Не хочу я на ней жениться, — слова вырвались сами, как кровь из раны.

— И что с того? — Мария положила ладонь ему на грудь, и сердце заколотилось, как бешеное. — Милый мой идеалист…

— У меня к ней ничего нет, — выдохнул он. — Пустота.

Мария рассмеялась — серебряные колокольчики в морозном воздухе.

— Дорогой мой Максим, — пальцы скользнули по его рубашке, оставляя огненные следы. — Любовь и брак? Это как огонь и лед. Женись по расчету, но кто сказал, что сердце должно молчать?

Она приблизилась еще на шаг, и он ощутил жар ее кожи. Глаза горели пламенем, губы манили, как запретный плод.

— Но сперва, — голос стал бархатным шепотом, — нужно заполучить невесту. Княгиня сейчас в Японии, под крылом графа Царева. А это… меняет правила игры.

Максим выдохнул тяжело — задача казалась безнадежной.

— Как, черт возьми, мы это провернем? — в голосе звучало отчаяние. — За Царевым не зря укрепилась его репутация. Он скорее умрет, чем отдаст княгиню.

Мария улыбнулась и опустилась на подлокотник его кресла. Нога коснулась его колена, и по телу прошла молния.

— Доверься мне, — прошептала она, поглаживая его руку медленно, гипнотически. — У меня есть ключи от любых замков.

Ее прикосновения жгли, как опиум. Разум плыл, тело наполнялось сладким ядом.

— А дальше что? — слова давались с трудом, словно через вату. — После венчания?

— Дальше, мой сладкий, — Мария наклонилась так близко, что он почувствовал мед ее дыхания, — наши дома сольются в одну империю. Мы будем править всем. Вдвоем.

Последнее слово прозвучало как заклинание. Ее рука легла на его щеку, и он прильнул к ней, как к источнику жизни.

— Вдвоем, — повторил он, утонув в ее глазах.

— Да, но ты должен довериться мне. Слепо и до конца.

Он кивнул — уже сломленный ее чарами. Все сомнения испарились под ее взглядом, под магией ее прикосновений. Эта женщина была воплощенной властью, и он готов был идти за ней в самое пекло. Мария встала и протянула руку — как судьба протягивает свою длань.

— Тогда пойдем, — выдохнула она, и в этой улыбке мелькнуло что-то первобытное. — У нас столько… недосказанного.

Максим сжал ее пальцы — горячие, живые, реальные. Последние крохи разума испарились, словно капли воды на раскаленном железе. Мария прижалась к нему всем телом, губы коснулись мочки уха. Язык — влажный, дерзкий — скользнул по коже.

— Боже… — вырвалось у него.

Дрожь прокатилась волной от затылка до пяток. Ее дыхание на его коже волновало его и руки сами потянулись к корсету. Шнурки поддались — один, другой, третий. Ткань соскользнула… Максим замер.

— Сегодня, — прошептала императрица, и голос ее стал бархатным ножом, — ты можешь делать со мной все, что пожелаешь.

Со столика она подняла плетку. Кожаные хвосты скользнули между пальцев. А следом она взяла восковую свечу.

— Возьми сливки, — сказала ему императрица.

И Максим повиновался, словно загипнотизированный. Ноги несли его за ней к спальне, а мир сузился до стука собственного сердца и шелеста ее платья. Дверь за ними щелкнула. А тишина поглотила их, оставив лишь призрачный аромат жасмина и предвкушение греха.

* * *

Я замер на краю окопа, наблюдая, как мой Красный превращает в пепел очередную волну японских самураев. Пятиметровый лавовый исполин двигался с грацией танцора — каждый шаг выжигал на земле дымящиеся кратеры.

— Костя! — рявкнул брат Юра, влетая ко мне с окровавленным клинком. — Ты слышал?!

Я развернулся, отзывая Ветерка, который только что сбросил троих японцев в пропасть.

— Что стряслось? — бросил я, запуская чакрам в летящего самурая. Металл прошил грудь насквозь, вернувшись в ладонь еще теплым от крови.

— Подмога пришла! — Юра вцепился в мое плечо. — Армада! Нас теперь втрое больше этих узкоглазых! И главное — студентов отзывают!

Сердце ухнуло в пятки — неужели это все заканчивается хотя бы для нас…

— Не гони, — не поверил я. — А кто остается держать фронт?

— Выпускники. Дипломированные охотники и призыватели. А недоучки, валят в Академию.

Тем временем Смертушка материализовалась по моему зову — миниатюрный жнец тут же поднял японские трупы, обращая их против бывших товарищей. Пусть режут друг друга.

— Когда мы с девчонками драпаем? — спросил я.

— Завтра на рассвете! — Юра заржал как конь. — Представь! Домой! К человеческой жратве!

И тут к нам подбежала Соня. Форма сестры висела лохмотьями, лицо покрывала боевая грязь, но глаза полыхали тем же безумным счастьем.

— Мои золотые! — она стиснула нас в объятиях. — Весело здесь, не правда ли?

— А меня забыли? — взвыл обиженный голос Гордея. — Тоже хочу в кучу-малу!

Мы захохотали и сгрудились в групповые объятия прямо под свист пуль. Абсурд ситуации только подливал масла в огонь веселья.