Вспаханное поле

товой станции.

Проклюнувшиеся зеленя преобразили еще недавно зем¬

листо-серую пашню. Дон Томас подошел к Панчо, который

в тени навеса оттачивал лемех плуга. С минуту фермер

смотрел, как он работает, потом, чтобы завязать разговор

или, вернее, излить душу, в чем он все чаще нуждался,

сказал:

— Я получил хорошие вести от Элены: они с Эстер

приедут на каникулы. Представляешь себе, как я рад.

Панчо, казалось поглощенный своим делом, промолчал.

Однако движения его стали медлительнее.

— Хочу потолковать с ними,— продолжал дон Томас.—

Если они желают учиться, пусть учатся, я их неволить

не буду, хоть мне и туго придется без помощи Элены. Ты

и вообразить не можешь, на что она способна! Такой рабо¬

тящей девушки не сыскать!.. Кстати, она тебе кланяется.

Мать написала ей, что ты работаешь со мной.

Панчо, остановившись, смущенно сказал:

— Как раз насчет этого я хотел поговорить. Завтра

я с вами распрощаюсь. Мне надо ехать в селение за от¬

цом — он уже поправился.

Не то чтобы эта новость не произвела особого впечат¬

ления на дона Томаса, хотя в ней и не было для него ни¬

чего неожиданного,— просто он слишком хорошо понимал

Панчо, чтобы пытаться удержать его.

— Ты поступаешь, как хороший сын,— тепло сказал

он.— Мне бы хотелось, чтобы ты остался на ферме. Во вся¬

ком случае, помни, что в этом доме тебе всегда будут ра¬

ды. Возьми тарантас — ведь твоему отцу еще не под силу

ехать верхом.

— Спасибо, — ответил растроганный Панчо.

На следующий день, в первом часу, Панчо заложил та¬

рантас, попрощался с доном Томасом и тронулся в путь.

Отъезжая, он полюбовался пашней, где зеленели новые

всходы маиса, потом подстегнул лошадей. Приехав домой,

он выгрузил продукты, которыми снабдил его фермер, за¬

гнал в корраль табун, привел в порядок ранчо и наконец

отправился в селение.

100

Дорогой Панчо вспомнил, как вез в лазарет отца и

Марселину. Лицо его помрачнело, и губы сложились в

горькую и презрительную гримасу при мысли о врачах,

не сумевших вылечить крестную.

— Больно ученые и образованные, да толку чуть. Тетя

Хуана в книгах не смыслит, а как она сказала, так и

вышло.

Панчо пересек селение и выехал к лазарету. Он не пре¬

дупредил отца, что приедет за ним, и удивился, увидев,

что тот стоит в дверях барака и оживленно беседует с ка¬

кой-то женщиной и гаучо. Женщина, счастливая и взвол¬

нованная, побежала ему навстречу, и он узнал в ней Кло¬

тильду.

— Панчо! Сеферино приехал! — крикнула она.

В самом деле, франтоватый гаучо с блестящей цепочкой

и украшенным монетами поясом был Сеферино. Хотя но¬

венькое, с иголочки платье изменило его внешность, нель¬

зя было не узнать его веселый, порой насмешливый взгляд.

— Где это ты выкопал такую колымагу? — спросил он

насмешливо.— Ты что, заделался фермером или в кучеры

метишь?

Это балагурство не вязалось с серьезностью Панчо, еще

взволнованного воспоминанием о Марселине. Поведение

Сеферино, который, потеряв мать, держался так, будто

ничего не случилось, задело его за живое, как тяжкое

оскорбление. Он пропустил шутку мимо ушей и сказал, об¬

ращаясь к отцу:

— Можно ехать, если хотите.

— Едем, — ответил дон Ахенор, и, не желая отпускать

от себя Сеферино, предложил ему:—Поедем в ранчо. Что

тебе делать в селении?..

— Ладно, поеду,— отозвался тот.

Сиявшие счастьем глаза Клотильды затуманились тре¬

вогой.

— Как, ты уже покидаешь меня?

Сеферино беззаботно и весело рассмеялся и игриво ска¬

зал:

— Что ты, моя милая... Я больше тебя не покину. Сту¬

пай спокойно домой и жди меня к вечеру. Мне столько

нужно тебе рассказать, что ты у меня всю ночь глаз не

сомкнешь.

Смущенная выходкой Сеферино, Клотильда потупилась,

но, украдкой взглянув на дона Ахенора, заметила его лу¬

101

кавую улыбку и ответила на нее нервным смешком. Потом,

уже отойдя, крикнула:

— До скорого свиданья!.. Помни, я тебя жду!

С помощью Панчо и Сеферино дон Ахенор, еще слабый

после болезни, влез в тарантас. Панчо подобрал вожжи и,

пока Сеферино ходил за своей лошадью, выехал из селе¬

ния и поехал по направлению к ранчо. Вскоре их догнал

Сеферино на той же лошади, на которой когда-то ночью он

отправился сопровождать гурт. Но теперь на ней была но¬

вая богатая сбруя, под стать обновкам, в которых щеголял

сам Сеферино. Он придержал скакуна и поехал рядом с

тарантасом, весело болтая с доном Ахенором. Время от вре¬

мени он устремлял взгляд вперед или озирался по сторо¬

нам и говорил:

— Ничего не изменилось. Все как было, так и оста¬

лось.

— Конечно,— отвечал старик.— Да и к чему меняться

нашим местам?.. Лучше все равно не будет...

Панчо говорил только тогда, когда его о чем-нибудь

спрашивали. Болтовня отца и Сеферино не мешала ему

думать о своем. Наконец приехали. В молчании огляделись

вокруг. Даже Сеферино перестал балагурить. Он спешился

и медленно вошел в ранчо. И, казалось, только здесь по¬

няв, что ему уже никогда больше не суждено увидеть мать,

тихо проговорил: